Командир «Арго» совершенно точно знал, что у него нет никаких марсианских братьев-близнецов, и потому на мгновение ощутил себя персонажем малобюджетного фильма. Но только на мгновение — для галлюцинаций не было причин, в кинофильм он тоже попасть никак не мог. Значит, перед ним действительно находился марсианин, очень способный по части мимикрии. Этакий разумный местный хамелеон. Да еще и телепат — вряд ли это создание имело возможность когда-либо изучать англо-американский…
У Маклайна был выбор: или стрелять немедленно — или чуть позже. Добрые братья-марсиане давно бы уже пришли к «консервной банке» с букетами местных цветов. В первый же день. Если они этого не сделали, значит, были не добрыми и не братьями. Хотя, возможно, просто не могли высовывать нос за пределы Сфинкса.
Командир «Арго», не опуская пистолет, отступил к стене, чтобы держать в поле зрения и черные фигуры, и этого марсианского Эдварда Маклайна. Статуи по-прежнему неподвижно стояли у самой кромки, словно и впрямь были не более чем статуями. Взявшийся невесть откуда — из озера? — марсианин тоже не шевелился.
— Ну? — сказал Маклайн. — Будешь предъявлять мне претензии по поводу изъятия местного золотого запаса? Тогда это не ко мне — я просто выполняю свою работу. Все вопросы задавай нашему правительству. — Он говорил, чувствуя какую-то наигранность, неестественность своих слов, но не знал, какими другими словами можно заменить эти. — Где мои люди?… Те, что прилетели сюда… Они живы?
— Спокойно, никто тебя не тронет, — повторил марсианин вместо ответа на вопросы, и губы его исправно шевелились. Он не менял позы и только слегка похлопывал себя ладонью по скрытому под древнеримской тогой колену. — Давай лучше я расскажу тебе об отце. О том, что на самом деле произошло с ним во Вьетнаме.
Внутри у Маклайна будто разорвался снаряд. Но внешне это никак не проявилось, и кисть его руки с пистолетом продолжала совершать равномерные движения вправо и влево, не упуская ни одной из пяти целей.
— Зачем? — спросил он, и голос все-таки выдал его состояние, чуть дрогнув на этом коротком слове.
— Это была не контузия, Эд, — вновь не реагируя на вопрос, произнес двойник-близнец. — Он просто угодил в лагерь, и там его сильно били. Заставляли их палить друг в друга. А он попытался выстрелить во вьетконговца. Там были и русские, Эд, вместе с вьетконговцами, и они тоже его били…
Астронавт сглотнул тугой комок. Марсианин не мог извлечь такую информацию из его, Эдварда Маклайна, сознания — такой информации там просто не было. Или когда-то, давным-давно, он делал такое предположение? Отец очень мало рассказывал о той войне, почти ничего…
— Зачем ты мне это говоришь? — спросил он.
— Просто демонстрирую свои возможности, — с усмешкой ответил древнеримский марсианин и поболтал ногами в озерце, словно парил ступни в тазе с водой. — Хочешь, расскажу тебе кое-что про Линду? Когда вы с ней были еще во Флориде, и ты улетал…
Маклайн перестал водить пистолетом из стороны в сторону и взял на прицел собственное отраженное (скопированное? или все-таки кажущееся?) лицо.
— Только попробуй — и останешься без головы, — нисколько не блефуя, пообещал он. — Лучше скажи несколько слов о Флоренс Рок. Об Алексе Батлере. О Свене. Иначе я для начала отстрелю тебе яйца, — он сделал движение дулом «магнума», — если они у тебя есть, конечно. А если нет — отстрелю что-нибудь другое. Ну?!
Марсианин перестал болтать ногами, сгорбился, и лицо его скривилось в жалобной гримасе. Подобных гримас Эдвард Маклайн никогда не видел в зеркале!
— Я ничего об этом не знаю, — сказал двойник со вздохом. — Откуда мне знать?
— А о моем отце ты откуда знаешь? Выудил из моей головы?
— Вон там, — марсианин кивком указал на озерцо, вновь уклоняясь от ответа, — целый город. Идем, я покажу. Увидишь, это совсем не то, что Теотиуакан или Хара-Хото. Совсем иное. Идем, не пожалеешь…
— Как-нибудь в другой раз, — сказал командир.
Этот тип умело копался в чужих мозгах и лихо заговаривал зубы, заманивая, отвлекая… Но Маклайн был начеку и почти сразу заметил трансформации, начавшиеся на противоположной стороне зала. Черные статуи осели, как снеговики под весенним солнцем, оплыли сгоревшими свечами, стекли в озерцо — и прошла по поверхности легкая дрожь, и появился там бугорок, вытягиваясь в нечто торпедообразное. И эта невидимая торпеда помчалась через озерцо, приближаясь к астронавту.
Маклайн, прижавшись заплечным баллоном к стене, бросил единственный короткий взгляд на двойника. Лицо-отражение плавилось нагретой восковой маской, крупными каплями сползало на тогу, и тога тоже сползала, растекалась багрянцем по темному, маслянистому. Командир трижды выстрелил по несущейся к нему торпеде… потом — по багровому пятну, тоже устремившемуся к нему… и вновь, еще дважды, — по торпеде.
Грохот в клочья порвал тишину, невидимыми железными копытами застучал по стенам, вздернул на дыбы озерцо. Черная стена метнулась к астронавту, обрушилась на него, повлекла с собой…
Не прошло и нескольких мгновений, как Маклайн сообразил, что его кружит в водовороте, засасывает в черную воронку — как сгусток мыльной пены над сливным отверстием ванны. Вращаясь все быстрее и быстрее в этом подземном Мальстреме, он начал действовать, как автомат, даже не успевая осознавать, что именно он делает. С силой, рукоятью вперед, заткнул пистолет за ворот комбинезона, так что оружие провалилось и застряло где-то на груди. Сорвал с пояса шлем и одним молниеносным движением надел его — нижняя эластичная прокладка тут же плотно обхватила ворот. Включил подачу дыхательной смеси — и успел еще разглядеть прощальный бег новых теней на кружащемся потолке.
А потом сливное отверстие ванны втянуло сгусток мыльной пены, и сгусток вместе с водой понесся по трубам канализации то ли к коллектору, то ли к отстойнику, то ли еще куда-то. Маклайн был тут в роли мыльной пены, а черная субстанция, резко сбавившая плотность, стала такой же текучей, как вода. Командир «Арго» в полной темноте несся по кишкам Марсианского Сфинкса, гадая, что ждет его впереди и готовясь к новым неожиданностям.
В какой-то момент черный поток, изменив направление, устремился вверх. И, гейзером вырвавшись под облачное небо — такое восхитительное небо! — швырнул Маклайна к каменной стене и втянулся назад, как жало змеи. А командир «Арго» ладонями, ребрами и коленями ощутил всю прелесть соприкосновения с камнями…
Плотный комбинезон и меньшая, по сравнению с земной, сила тяжести все-таки спасли его от переломов. Но некоторое время Маклайн, с трудом повернувшись на бок, болезненно морщился и втягивал воздух сквозь стиснутые зубы. Ощущения были далеко не из приятных — наверное, именно так должен чувствовать себя мобильный телефон, который с размаху швырнули на асфальт.
Но что такое ушибы и гематомы по сравнению с вновь обретенной свободой? Мелочь, ерунда, сущая безделица…
Маклайн попытался вздохнуть полной грудью и поморщился от боли. Кажется, как минимум одну трещину в одном ребре он все-таки заработал.
Ему пришло в голову, что, наверное, именно так обитатели Марсианского Сфинкса расправлялись с врагами — просто вышвыривали вон с напором хорошего пожарного шланга. Физиономией на камешки. Если без амортизирующей амуниции — то в лепешку. В отбивную. Стоило ему открыть стрельбу — и его быстренько вытурили из здешней резиденции… А ведь у Алекса тоже есть пистолет — может быть, и он догадался стрелять? Впрочем, если бы ареолога выдворили, телекамеры «Арго» не оставили бы это без внимания — человека они могли бы разглядеть. Живого или мертвого…
Маклайн приподнялся, скрипнув зубами от болезненных ощущений — они мгновенно дали о себе знать в самых разных местах тела. Каменная поверхность наклонно поднималась к небу, а внизу находилась неровная, исчерченная черными тенями камней площадка. Никаких следов отверстия, через которое астронавта выбросило из чрева Сфинкса, на ней не было. Маклайну не потребовалось много времени для того, чтобы сообразить: он, скорее всего, находится в одной из глазниц Лица, возле только что закрывшегося выхода-входа, указанного на схемах из древних земных городов. Буквально в ту же секунду его взгляд наткнулся на что-то, разительно отличающееся от однообразных камней. Это была знакомая обертка от армейского батончика.
Вряд ли обертку в стиле «звезды и полосы» оставили здесь марсиане — это спускался в глазницу в поисках его, Эдварда Маклайна, Леопольд Каталински.
Спустился, никого и ничего не обнаружил — и покинул это место. Вернулся в лагерь, связался с ЦУПом… И наверняка получил приказ закончить погрузку и побыстрее убираться отсюда, пока Сфинкс не сжевал «консервную банку»…
Астронавт поспешно включил рацию.
