Но замечаются ли такие видения при свете дня или только в темноте? Чем совершеннее темнота, чем хуже видно окружающее, тем точнее явление, – говорит m-me Дентон. Это напоминает нам опыты Райхенбаха. Каких усилий не употребил исследователь, чтобы добыть каждый светящийся луч в свой черный кабинет. M-me Дентон рассказывает, однако, случай дневного видения: это было мгновенное чувствование на перроне железной дороги вагона, наполненного путешественниками; вагон действительно прошел через минуту перед их глазами и остановился; когда путешественники сели в поезд, она могла убедиться в тождественности их лиц с представившимися ей при галлюцинации.
M-me Дентон не имела необходимости в магнитизировании, чтобы передать мозгу или органам необходимую степень чувствительности. Если гипнотизер знал происхождение испытуемого предмета, он почти наверняка передавал его сознанию субъекта, и тогда уже не было больше психометрии в чистом смысле; если он его не знал, чувствующий находился тогда постоянно в своем расположении духа и тогда его личные способности могли только ослабнуть.
В своих ответах на подробные вопросы, предложенные ее мужем, m-me Дентон настаивала на множестве предметов, толпившихся перед ее психометрическим взглядом в таком большом количестве, что нельзя было уловить подробностей. Свет, который освещал их, был похож на обыкновенный, отражаясь и рассеиваясь, как он; если этот свет силен или первый падает прямо на лицо субъекта, видения слегка помрачаются. Тот же экспериментируемый предмет может дать очень разнообразные световые эффекты. Наконец, нужно еще отметить целый перенос психометрии в месте и во времени ее видений? обычная трансформация «там и иногда» ее обыкновенной речи, – «здесь и теперь», описаний.
Другая серия вопросов напрашивается относительно слуховой роли в психометрии. М-mе Дентон, не имевшая особенно тонкого слуха, говорила, что часто слышала беседу лиц, удаленных на 40 или 50 лье от места, где она не может установить различия между этими двумя родами слуха, так же как и при двух родах видения. Наконец, она оканчивает свои опыты общими рассуждениями о преимуществах, которые общество может извлечь из психометрии, приобретая, таким образом, наиболее справедливое мнение, посредством которого отражается и повторяется каждое движение, каждое слово, даже мысль. В заключение мы предоставим самому Дентону прорезюмировать нам результат его долгих и терпеливых трудов[Denton, т. Ш, стр. 347.].
«Кажется, что так же, как есть материальная вселенная, есть также духовная, т. е. вселенная, которая содержит все, что есть, как и все, что было. Здесь – горы, которые исчезли прежде возникновения Альп и Анд; все реки, которые здесь катятся, находятся там, прозрачный поток, низвергающийся с покрытых лесом вершин вплоть до величественного течения; несущего свои волны или в озеро, или в океан. Там – полипы, поднимающие из глубины вод свои древоподобные окаменелости, и водяные лилии, которые иногда сгибают свои стволы, как волнующиеся теперь колосья наших плоскогорий. Все цветы, которые никогда уже не распустятся, все птицы, которые никогда не запоют, эти блестящие листья и мелкие насекомые, летающие над ними, – все там. Нет ничего настолько неважного, чтобы не быть сохраненным.
Там также краснокожие прародители, которые в прошедшие эпохи проходили по поверхности этого континента, охотясь за степными буйволами, пронзая своими копьями рыб и оленей кремневыми стрелами. Ацтеки с их кровавыми религиями, нежные Тольтеки, которые им предшествовали и совершили свое переселение из Мексики в Верхнее Озеро и выкопали медные рудники за 1000 лет до того, как первый испанец поставил свою ногу на эту землю; каждая работа, которую они созидали, движение, которое они предпринимали, каждое слово, сходившее с их уст – там. Там и Египет с миллионами своих работников, которые в сумерки сереньких времен открывали галереи своих лабиринтов, воздвигали воздушные пирамиды; там – все кочевники полей центральной Азии, направлявшиеся к лесной Европе и разрушившие ее только по праву сильного».
«И все, что существует, ощутительно для нас. Мы видим горы и наблюдаем течения рек, мы погружаемся в бездны океана и здесь исследуем его обитателей, мы охотимся с индейцами, плаваем в их лодках и отдыхаем в их вигвамах, мы слышим удары мотыг в глубине рудников Верхнего Озера и осязаем прошлое, которое кажется нам навсегда потерянным».
«Таким образом, психометрия удовлетворяет почти всецело нашу жажду знания, приятнее и легче, чем современные методы: останки Шекспира дают нам в продолжение одного получаса больше представления о нем, чем это сделали его биографы в течение 2-х веков. Камень из Иерусалимских улиц является библиотекой, которая содержит всю историю еврейского народа. Я видел, как опилки медного ножа открыли одному ребенку всю историю Верхнего Озера (я не сомневаюсь в его правдивости, видя согласие рассказов абсолютно независимых одного от другого психометров). Наиболее скрытые факты доисторических времен появляются на свет. Для открытия их мы употребляем только наше духовное зрение».
«Истории многих национальностей, о которых мы никогда не слыхали, описаны благодаря ей. По обломку из Египта, величины не больше горошины, мы больше можем изучить о фараонах, чем все иероглифы скажут о них, или по Champollion и Lepsius, передавшим нам свои знания. Кусок вавилонского осколка может воскресить древних жителей берегов Евфрата и заставить продефилировать перед нашими глазами Ассирию, существовавшую за 4000 лет».
«Психометрия может раздвинуть границы всех знаний. Люди современной науки сейчас разберут ее с презрительным предубеждением…»
«В то же время ее назначение удовлетворило бы человека, огражденного от наиболее скептических предубеждений. Дентон пользовался ею в 1860 году в Пенсильвании для изучения геологии, и постоянно с возрастающим успехом она сослужила бы еще большую службу в астрономии».
«Но не надо воображать, что эти результаты могут быть достигнутыми без продолжительных и тщательно обставленных исследований. Когда следят за прогрессами психометра, то контроль состоит в сравнении его слов со словами присутствующего, который знает происхождение экспериментируемого образца. Я заметил, что довольно важные детали проходят еще не замеченными у психометра через 5 или 6 опытов. Необходима громадная осторожность при утверждениях, если слова субъекта не могут быть проверены или могут быть только сопоставлены с показаниями других субъектов. В известных исследованиях лучше, чтобы психометр совсем не знал о происхождении образца, но чем прошло больше времени, чем больше развивается его способность, тем достовернее и лучше результаты».
«Психометрия заставляет нас отдать справедливость классу людей, которые не достигли ее до сих пор. Я хочу сказать о «чувствующих», этом небольшом народе между человечеством, который видит то, чего другие не могут заметить, которые избегают некоторых лиц и мест, не имея данных обосновать такое поведение. Между нами есть такие, которые не могут оставаться в купе железной дороги, если не сидят около окошка, и которые падают в обморок в церквях или собраниях. Другие не могут спать, если голова их не обращена к северу, прикосновение меди или латуни неприятно им. Этот класс людей предназначен при некоторых заботах дать очень хороших психометров. Сумасшедшие дома содержат в себе иногда лучших из тех, которые при надлежащем обращении заняли бы места между наиболее почтенными пионерами науки.
Женщина, которая естественно более чувствительна, чем мужчина и, без сомнения, обязана многими мыслями своим духовным способностям, может ждать многого от психометрии. Вместо того, чтобы проводить время в рисовании карикатур на человеческую природу или читать их (19/20 романов ничего другого не представляют) – она может выучить истинную историю человеческого рода, может заставить по своей воле пройти перед глазами прошлое, оживить исчезнувшие народы.
Невозможно, чтобы психометрические способности могли быть утилизированы только немногими из нас. Смерть не должна тушить этот божественный свет, который, без сомнения, освещает подобную будущность только в прошедшем, которое он открывает нам.
«Вот великолепные чертоги, создание которых, величественность и украшение, должны были занять у архитекторов бесконечное время. Вот залы, достойные быть жилищем ангелов, и отельные места, расположенные в наибольшем удобстве для тех, кто жил в этом жилище. Должно ли это здание быть разломанным, когда им воспользовался едва один из тысячи. Нет, эти собственности нашего ума доказывают нам существование духовного мира, к которому они привязаны и в котором жизнь будет продолжаться при более счастливых условиях. То, что психометр заметит здесь внизу, постепенно и с некоторыми подробностями мы сможем в один день дополнить средоточием своих мыслей и получить отсюда прогресс и счастье».
