– Буду с нетерпением ждать вашего звонка.
– Соблюдайте осторожность. Для вас это огромный риск, Чжу Юя.
Грейс процитировала пословицу, которая в переводе звучит примерно так: «Разве можно добыть тигрят, не войдя в тигриное логово?»
– А много ли желающих получить флэшку?
– Достаточно.
– Им выдвинуты те же условия, что и мне?
– Заявки принимаются до девяти утра. Наличные – до полудня. Дерзнете установить за мной слежку – а я, можете не сомневаться, это сразу просеку, – так вот, дерзнете установить слежку – вылетите из списка.
02:10
Район Чжабэй
Шанхай
Грейс разогрела в микроволновке замороженные пирожки со свининой под соусом барбекю из ресторана «Би-Фэн-Тан». Они с Ноксом ели на балконе тайной квартиры. Вид открывался на бельевые веревки. Запивали пивом.
– У вас вся одежда черная, – сказала Грейс. – А на черном пот заметнее. Вы потный, и зрачки расширены от адреналина.
– На себя посмотрите.
– Вы с ним дрались? В смысле с монголом? Он там был?
– Расскажите лучше о Марквардте. И о Ян Чэне.
Оба молча тянули пиво.
– Я жду, – сказала Грейс.
– Я тоже, – парировал Нокс.
– Детский сад какой-то.
– Я зашел в комнату к монголу, как мы и договаривались. Удостоверился, что его нет, – заговорил Джон. – Огляделся.
– И что?
– Это какой-то морской пехотинец с повадками монаха. Морально устойчивый аскет. Никаких личных вещей. Правда, под молитвенным ковриком обнаружилось потайное отделение.
– С этого места поподробнее, пожалуйста, – произнесла Грейс.
– Ну как обычно, четыре шурупа, скрытая панель. А в тайнике чего только нет. – Нокс поморщился – рана дала о себе знать. – Я обнаружил видеокамеру. Навороченная, такими только профессионалы пользуются. Два пистолета, оба российского производства. И приличную сумму денег, примерно восемьдесят тысяч юаней, если не все сто.
– Пропавший кинооператор! – воскликнула Грейс. – Его «Железная рука» ищет.
– Именно. И если он в таком же разбитом состоянии, как его камера, можно смело вычеркивать его из списка живых.
– А запись в камере была?
Нокс протянул свой iPhone.
– Качество хромает, не взыщите. Я записал на телефон изображение с монитора камеры.
Он запрокинул пивную банку и с шумом допил остатки пива.
– Что за команда асфальтоукладчиков? Я не понимаю.
– Я тоже не сразу понял. Смотрите дальше.
Глаза Грейс сверкнули.
– Кто эти люди?
– Здесь слишком мелко. Нужен монитор побольше и запись почетче. Впрочем, этот тип, слева, габаритами очень напоминает нашего монгола. А этот – достаточно толст и достаточно хорошо одет: похоже, особо важная персона.
– Вы принесли пленку, – с утвердительной интонацией сказала Грейс.
– Это диск. В камере остался.
Грейс не скрывала изумления и досады.
– Почему? Почему вы его не взяли?
– Мы знаем, где его найти. А если ему кто-нибудь ножки приделает, мы извлечем из этого определенную пользу. Будем вести наблюдение.
Грейс вернулась к видеозаписи.
– Асфальт укладывают ночью, – пояснил Нокс. – Похоже на некий индустриальный район. – Нокс закатал рукав рубашки и продемонстрировал китайские иероглифы, ручкой написанные на предплечье. – Вот этот иероглиф значится на доме, на заднем плане.
– «Чун», – прочла Грейс. – Переводится как «честь», «достоинство». Не Чунминдао ли?
– И я так подумал. Смотрите, смотрите дальше. Уже скоро.
– Зачем он это снимал?
– Какой смысл цепляться за камеру, когда оператор мертв? А если ему отрубили руку, он наверняка мертв, – произнес Нокс. – Если наш друг монгол работает на полицию, на этого инспектора, тогда все понятно. Копам нужны вещдоки, чтобы осудить кое-кого или…
– Вымогать взятки.
– Точно. А еще вещдок пригодится для подстраховки. Вы правы.
– А если толстяк, что стоит рядом с монголом, – тот самый пекинский чиновник, член партии… – И тут Грейс ахнула от неожиданности.
– У вас хорошее зрение, – похвалил Нокс. – Я его только при втором просмотре заметил.
Грейс перемотала видео, остановилась, когда слева, у самого края экранчика, возникла голова, торчащая над бетонным забором. Грейс увеличила эту голову, приблизила лицо.
– Я узнал его по фото из цифровой рамки, – бросил Нокс.
Расплывчатое от нехватки пикселей лицо Лю Хао уставилось в камеру. Вид был загнанный, как у оленя, выхваченного из тьмы лучом прожектора.
Грейс побледнела.
– Лю Хао! Не может быть!
– Кто бы этот асфальт ни укладывал, в свидетелях он не нуждался.
– Мы, китайцы, – обиженно начала Грейс, – работаем в любое время суток. И ночью не реже, чем днем.
– Нет, они что-то прячут, – возразил Нокс. – Сами прикиньте.
– А Лю Хао случайно увидел.
– Главное – он засек этого жиртреста, – подхватил Нокс. – И понял, кто он такой.
– Поэтому он мне и позвонил… – Грейс притихла, потрясенная.
– Я вам уже говорил: не корите себя.
В глазах китаянки стояли слезы.
На следующие несколько минут, пока Грейс предавалась молчаливому самоедству, Нокс позволил усталости одолеть себя. Мысленно он торжествовал – снятое видео оказалось достаточно четким, чтобы разобрать очень важные детали. На нормальном экране можно будет и лица различить.
Он коснулся руки Грейс.
– Нет, правда, успокойтесь. Зато вы можете все исправить. Мы с вами все исправим, спасем Лю.
Грейс рассказала о переговорах с Марквардтом и Ян Чэном.
– Один из них точно поведется, – изрек Нокс. – А если нет – мы напихаем в сумку газет и устроим небольшую импровизацию.
– Тогда заложников убьют.
– Не успеют. Вот увидите.
– Нас только двое. Зря Марквардт звонил. Теперь китайские власти в курсе, что записи Лю Хао у нас. Мы на крючке.
– Мы знали, что путь наш не будет усеян розами. Делайте то, что должны делать.
Грейс округлила глаза.
– Американская поговорка, – пояснил Нокс.
– Что дальше, Джон?
Дальше Нокс выпил бы банку пива. А может, и пять банок. Вслух он сказал:
– Нужно позвонить Рэнди.
– Чтобы дал код расшифровки? Я думала, он уже у вас. – Ее голос звучал кисло.
– Верно, код я у Рэнди получил. Речь не об этом. Речь о доказательстве жизни. Праймер потребует последнее доказательство жизни. Это наш шанс.
18
07:00
Шанхай
Национальный праздник совпал с Праздником середины осени. Ситуация усугубилась тем, что была пятница. Триста миллионов китайцев снялись с мест, чтобы отметить событие в родных домах. Было забронировано без малого сто миллионов железнодорожных билетов «в оба конца», число же предполагаемых пассажиров за каких-то неполные три дня выросло до ста восьмидесяти миллионов. Еще двести миллионов человек намеревались добираться до малой родины на автобусах, автомобилях, велосипедах, мотоциклах, теплоходах… и на своих двоих. Авиакомпании увеличили количество рейсов, и все равно не осталось ни одного свободного места. Плавательным средствам грозило затопление – народу на них набилось куда больше, чем позволяли правила безопасности. Каждый гражданин Китая считал своим долгом встретить Национальный праздник в отчем доме. Иностранные граждане использовали выходные в качестве небольшого отпуска. Все предприятия, все учреждения закрылись. Первым отмечали День основания Китайской Народной Республики, затем – Праздник осеннего равноденствия, который насчитывал уже три тысячи лет. Из-за массового исхода шанхайские улицы и переулки опустели, двадцатимиллионное население сократилось более чем вдвое.
Среди оставшихся в городе были Нокс и Грейс.
Джон позвонил Праймеру. Они с Грейс спали по очереди, ожидая ответного звонка, а также заявок на покупку записей Лю Хао; эти заявки, по их мысли, должны были поступить от Марквардта и Ян Чэна.
В семь каждый из них принял душ, и прямо на улице они позавтракали паровыми пирожками баоцзы со старбаковским кофе. Ярко светило солнце, даром что Нокс прочел в прогнозе погоды о приближении тайфуна «Дуань», который три дня назад буйствовал в Филиппинах и к полудню ожидался в континентальной части Китая, неся с собой ливень и ураганный ветер.
С точки зрения строителей башни Сюань, тайфун не мог выбрать худшего времени. Мало его самого, так еще рабочие разъехались на праздники – значит, некому будет обеспечить безопасность на стройплощадках, загнать в гараж машины, закрепить технику и строительные леса. По радио и телевидению регулярно передавали правительственное сообщение – всем рабочим вернуться в город. Рабочие в большинстве своем призыв игнорировали.
У Грейс зазвонил iPhone. Они одновременно взглянули на экран, затем Грейс ответила:
– Алло. Секундочку, я включу громкую связь.
– Вы в своем уме? – рявкнул в трубку Праймер. – Вымогать деньги у клиента? Стравливать клиента с конкурентом?
