Вернувшись в свой кабинет в Южном пределе, ты обнаруживаешь на своем письменном столе файлы кандидатов на двенадцатую экспедицию. И на самом верху – папка с материалами на самого многообещающего, на твой взгляд, из них: биолога-социопата, чей муж побывал в последней, одиннадцатой экспедиции.
0018: Смотритель маяка
Укрепил маяк. Работал над (далее неразборчиво). Кое-что починил. И ввергнут их в печь огненную, там будет плач и скрежет зубов. Проснулся на рассвете от крика кроншнепа, еще услышал уханье филина, лай лисиц. Отошел от маяка совсем недалеко, стоял тихо и неподвижно, и тут из кустов высунулся медвежонок, стал озираться по сторонам, любопытный, точно малое дитя. И возликует, открыв знание зловонного плода из руки грешника, ибо нет греха ни во тьме, ни в свете, которого семена мертвецов не смогли бы простить.
Ко времени когда Саул добрался до деревенского бара, народу там было полно, и все предвкушали выступление местной группы под названием «Локоть обезьяны». На причале с великолепным видом на темнеющий океан было пусто – слишком холодно и ветрено, – и он поспешил войти в бар. Со времени той истории с галлюцинациями на пляже он с каждым днем чувствовал себя все лучше, к тому же никто из членов «Бригады легковесов» больше не появлялся и не мучил его. Температура не повышалась, головные боли тоже пропали вместе с желанием грузить Чарли своими проблемами. Уже три ночи ему ничего не снилось. Даже слух почему-то стал гораздо лучше, он чувствовал себя так, словно весь организм получил хорошую встряску – энергия так и переполняла. Так что все вроде бы было в норме, беспокоиться не о чем. Единственное, чего ему не хватало, – так это знакомого вида Глории, бегущей по пляжу к маяку, или карабкающейся по камням, или слоняющейся у сарая.
Чарли обещал ему встретиться в баре, заскочить ненадолго перед тем, как отправиться на ночную рыбалку; днем он отсыпался у себя дома и на маяк не заглядывал. Сказал, что совсем замотался, все утро провел в Бликерсвилле, делая закупки для выхода в море, потом помогал ребятам готовить приманку, чистить и чинить сети. Несмотря на плотный график, он, похоже, радовался возможности заработать толику денег, но последние несколько дней они с Саулом почти не виделись.
Старина Джим с красной физиономией, похожей на бекон, и пушистыми седыми бакенбардами дал команду – и старое шаткое пианино с поднятой крышкой отодвинули в дальний угол главного зала. И теперь вокруг него разогревалась группа «Локоть обезьяны», настраивали инструменты – нестройное звучание скрипки, аккордеона, электрогитары и тамбурина. Пианино, которое вытащили из моря, успели привести в божеский вид, и оно предстало во всей прежней своей красе – даже жемчужная инкрустация на крышке сохранилась. Но вот со звучанием были проблемы, клавиши издавали хриплые металлические звуки, некоторые из них западали, «давали осадку», по выражению Старины Джима.
В зале висел уютный густой запах сигаретного дыма и жирной жареной рыбы, и откуда-то исподтишка прокрадывался еще один запах – слишком сладкого меда. Устрицы свежие, только что пойманные, пиво, которое доставали из холодильника, дешевое. Зайдя сюда, Саул быстро забывал обо всех недостатках заведения. Здесь его всегда встречали приветливыми, пусть и грубоватыми возгласами. Считали, что благодаря его молитвам ни один инспектор никогда специально не приедет и не заглянет на маленькую кухню, не выйдет и не посмотрит, что там готовится на гриле у заднего входа, к которому в неиссякаемой надежде слетались крикливые чайки.
Чарли уже был там, сидел за маленьким круглым столиком на двоих у стены напротив пианино. Саул начал проталкиваться к нему через толпу – в баре собралось человек шестьдесят, не меньше, настоящий аншлаг по местным меркам. Подошел, сжал плечо Чарли и уселся.
– Привет, морячок, – произнес Саул таким развязным тоном, что и без того заезженная фраза прозвучала совсем глупо.
– Смотрю, настроение у парнишки улучшилось, – ответил Чарли и тут же осекся. – То есть я хотел сказать…
– Сам ты парнишка, – дружелюбно огрызнулся Саул. – Нет, я понял, о чем ты. Так оно и есть. Чувствую себя гораздо лучше. – Первое свидетельство того, что Чарли все же беспокоило его недомогание, и от этого он стал ему еще ближе и дороже. Ведь тот ни разу не пожаловался, выслушивая все эти стоны Саула о летаргии и симптомах, лишь пытался помочь. Возможно, им удастся возобновить прежние отношения, после того как закончится ночная рыбалка Чарли.
– Что ж, отлично, отлично, – сказал Чарли, заулыбавшись и оглядевшись по сторонам с некоторой робостью, которая нападала на него в людных местах.
– Ну а как вчерашний улов? – Чарли уже говорил что-то на тему того, что улов был неплох, но особо распространяться не стал.
– Лучший за весь сезон, – сказал Чарли, просияв. – И скатов полным-полно, и камбалы. И кефаль попалась, и черный морской окунь.
Чарли платили фиксированную сумму за каждый час работы, и еще премию, если весь улов превышал норму.
– Попалось что-нибудь странное? – Саул каждый раз задавал этот вопрос. Ему нравилось выслушивать истории о разных необычных морских созданиях. А позже, размышляя о том, что рассказал ему Генри, он стал еще больше интересоваться этим вопросом.
– Да, парочка диковин попалась. Но мы тут же выбросили их за борт, уж больно уродливые. Какая-то чудна́я рыба и морской гад, похожий на пиявку, насосавшуюся крови.
– Ну и правильно, что выбросили.
– А знаешь, ты и правда выглядишь куда как лучше. На маяке все спокойно? – Тем самым Чарли хотел сказать: «Что ты имел в виду, когда сказал по телефону, что у тебя в последнее время не слишком весело».
Саул уж собрался было поведать ему историю о последнем столкновении с Генри и другими членами «Бригады легковесов», но тут звуки пианино смолкли, поднялся Старина Джим и представил группу «Локоть обезьяны», хотя все присутствующие и так прекрасно знали этих ребят. Оркестрантов звали Сади Даукинс, Бетси Пипайн, в их число затесался и волонтер, помощник Саула Брэд. Каждый из них время от времени подрабатывал в деревенском баре. Труди, мать Глории, была почетным гостем и играла на тамбурине. Когда-нибудь придет черед и его, Саула.
И вот ансамбль заиграл какую-то грустную и тягучую мелодию и запел о щедротах моря, двоих невезучих возлюбленных и каком-то трагическом холме над тайным входом в пещеру. Словом, все как обычно, но не слишком похоже на хоровую матросскую песню, скорее, как выразился Чарли, на «вывалявшихся в песке хиппи с моря», которые популяризировали некую странную смесь рока и фолка. Но Саулу понравилось, пусть даже Брэд все время немного переигрывал. А вот Чарли – нет, он смотрел в свой бокал, поджав губы, а затем выразительно закатил глаза и искоса взглянул на Саула, пока тот одобрительно покачивал головой в такт музыке. Нет, конечно, это были не великие исполнители, но ребята старались, и для любого выступления требуется мужество. Он вспомнил, как самого его иногда тошнило перед проповедью, – должно быть, подумал он теперь, то был знак свыше. В худшие времена, перед тем как выйти к пастве, Саул делал несколько отжиманий и прыжков с взмахами рук, чтобы вместе с по́том выдавить страх перед выступлением.
Чарли наклонился к нему, Саул тоже подался вперед. И Чарли зашептал ему на ухо:
– Знаешь о пожаре на острове?
– А что?
– Один мой приятель был там в тот день, рыбачил поблизости и видел костры. Люди часами жгли какие-то бумаги, ну, как ты и говорил. Но когда он вернулся, увидел, как они загружают в моторки кучу каких-то коробок. И знаешь, куда эти лодки затем направились?
– В открытое море?
– Нет, на запад. Стали огибать берег.
– Интересно… – К западу от острова Невезения, помимо кишащих москитами заводей, находились лишь два небольших городка да военная база.
Саул откинулся на спинку стула и уставился на Чарли, а тот молча кивнул ему с видом – дескать, «я же тебе говорил», хотя Саул не понял, что тот имел в виду. Говорил, что это необычные люди? Говорил, что у них дурные намерения?
Вторая мелодия прозвучала в более традиционном фолк-стиле, тоже очень медленная и тягучая песня, еле плетущаяся от тяжести почти двух веков исполнения и интерпретаций. Третьим номером оказалась разухабистая и довольно глупая песенка. На этот раз – о крабе, который потерял свой панцирь и теперь путешествует по всему миру в ее поисках. Несколько пар пустились в пляс. Его приход был не из тех, где запрещалось танцевать или предаваться другим «мирским радостям», но сам он их прежде не знал. Танцы были тайной мечтой Саула, казалось, что, если он научится, ему страшно понравится это занятие, но он отказывал себе в этом занятии, убеждая себя, что «теперь уже все равно поздно». Чарли в любом случае ни за что не станет танцевать, даже в приватной обстановке.
