- Ну, вот ты ко мне и вернулся! - сказала Ева.
- И долго отсутствовал? - хрипло спросил Герман.
- Со вчерашнего дня.
- Думал, прошло больше времени. Странно, почему нет боли?
- Это все местная тибетская медицина - не поверишь, чем тебя пользовали! Мазь на основе желчи и жира Йети - меня уверили, что от нее переломы срастаются прямо на глазах. Лежи, лежи, я фигурально выразилась!
Попытавшись приподнять верхнюю часть туловища, Герман глухо застонал от острой боли в груди. Оказывается, боль никуда не уходила, а просто притаилась на время.
- И где они берут столь чудодейственные ингредиенты? - спросил он, бессильно откинувшись на спину. - Ведь религия запрещает жителям Тибета отнимать жизни у живых.
- Хозяин дома, в котором мы сейчас находимся, специализируется на поиске замерзших трупов Йети и последующей их разделке, - ответила девушка. - Кстати, сейчас он как раз занят молитвой - выпрашивает прощение у мертвого Снежного человека.
- А что остальные члены нашей экспедиции? - спохватился Герман. - Прежде всего, меня интересует эта сволочь - Унгефух?
- Экспедиция уже на обратном пути в Германию, Унгефух с ними. Получив то, что хотел, Эрнст без промедления свернул лагерь и отбыл, - Ева снова положила ладонь на лоб Крыжановскому. - Оно и к лучшему…
- Но ты осталась! - превозмогая боль, Герман поднял руку и положил ладонь поверх Евиной.
- Я люблю тебя! - просто сказала девушка. - И поэтому ни на минуту не сомневалась, что сумею вырвать у смерти. Даже когда истекли четыре часа, то есть, максимальный срок, после которого удавалось извлекать людей из-под лавин живыми. Правда, мне помогли…
- Кто?! - быстро спросил Крыжановский.
- Главным образом - Сахарок, он первый тебя учуял.
Из- под Германовой лежанки донеслось мерное постукивание.
«Это же собачий хвост стучит по полу, - подумал профессор с благодарным умилением. - Надо же, пес выжил после падения в обнимку с Лили. А сейчас услыхал разбойник свое имя и давай хвостом наяривать!»
- Ева, мне так много нужно тебе рассказать, - после короткой паузы проронил Крыжановский. - Ты ведь ничего не знаешь о человеке, которого полюбила…
- Знаю достаточно, чтобы не сомневаться в собственных чувствах…
- Нет, не знаешь! - перебил Герман, снова пытаясь приподняться.
Ева удержала его порыв, а затем, прямо взглянув в глаза, сказала:
- Наверное, ты хочешь признаться, что являешься агентом НКВД, ведь так? Не волнуйся, я не собираюсь тебя выдавать, ведь мою подругу Ольгу не выдала. Более того, специально устроила так, чтобы вы встретились в Нимфенбурге - ты тогда так расстроился из-за невозможности связаться со своими, что я просто не могла не помочь. Но шпионские игры - сущий пустяк в сравнении с чувствами! Любовь куда важнее! А в твоей любви ко мне я не сомневаюсь! Помнишь, гостиницу в Дарджилинге, где ты впервые осознал, что любишь меня?…
- Но откуда ты узнала?!…
- Это длинная история, Герман, - вздохнула Ева. - И, похоже, без нее нам не обойтись. Но прежде, чем я начну, дай обещание больше не делать резких движений.
- Ну, если длинная, то не мешало бы папироску, а то сама понимаешь - второй день без табака.
Герман не рассчитывал, что девушка уважит его просьбу, но, к счастью, та не стала прекословить воле больного и вскоре струйка синеватого табачного дымка поднималась к потолку, завиваясь в причудливые и витиеватые узоры. Но еще причудливее было повествование наивной белокурой красавицы Евы Шмаймюллер.
- Все началось в августе тысяча девятьсот восемнадцатого года, когда в венском кафе собралась группа неисправимых романтиков, увлекающихся оккультизмом, - начала девушка. - То были самозваный барон Рудольф фон Зебботендорф, политик Карл Хаусхофер, прелат Жерно, летчик Лотар Вайс и медиум Мария Орсич из Загреба. Все ранее состояли членами различных тайных обществ масонского толка. Целью венской встречи являлось - ни много, ни мало - возрождение древнего Ордена Тамплиеров, о котором ты, наверное, наслышан. Орден они действительно создали, но назвали по-своему - Общество Туле, в честь легендарной земли Туле, о которой сообщал греческий географ Пифей и упоминал Вергилий в «Энеиде». Другое название той земли - Гиперборея.
Герман внимал, затаив дыхание. Он и представить себе не мог, что некогда упомянутое Лаврентием Берия фашистское тайное общество настолько похоже на близкое ему Братство Башни. Прямо какие-то близнецы!
Между тем, Ева продолжала:
- Первоначально Общество Туле занималось изучением мистических аспектов древнегерманской истории - мифы, легенды, предания и прочая невинная чепуха. В те годы многие немцы увлекались такими вещами, находя в прежнем величии Германии духовное убежище от позора, вызванного поражением в Мировой войне. Вступил в общество и мой отец, Конрад Шмаймюллер - тогда он был еще молодым амбициозным офицером в звании майора. Развитию идей Общества Туле в немалой степени поспособствовали уже известный тебе Карл-Мария Вилигут, а также Герман Вирт, чью фамилию, если помнишь, как-то в беседе упоминал Эрнст Шеффер. Вилигут - это последний представитель невероятно древнего рода королей-чернокнижников, проклятого в средние века Католической Церковью. Наш Вилигут утверждает, будто обладает так называемой родовой памятью или иначе - памятью крови, то есть может по собственному желанию вызывать воспоминания любого из своих бесчисленных предков и, таким образом, получать представление об исторических событиях тысячелетней давности. Именно он первым задался целью создать новую религию, которая бы стала противоположностью христианству и со временем смогла бы его заменить. Эта религия получила наименование Ирминизм.
- Слышал я бредовые космогонические идеи Вилигута насчет вечного льда, - вырвалось у Германа.
- О нет, - возразила Ева. - Тут сложнее: Ирминизм - весьма проработанная теософская система, вобравшая в себя дохристианские верования германцев, тайные знания тамплиеров, а также взгляды многих выдающихся мыслителей, среди которых Кант, Ницше и другие. Ну, да ладно, чтобы не утомлять тебя, не стану углубляться в религиозные дебри, а лучше перейду к рассказу о себе. Профессор Герман Вирт - вот та фигура, благодаря которой я появилась на свет.
- Постой, ничего не понимаю, у тебя что - было два отца?! - изумился Герман.
- Слушай дальше и не перебивай, - строго осекла Ева. - Вирт считал, что в обществе древних арийцев главенствующая роль принадлежала не мужчине, а женщине. В далеком прошлом женщины были одного роста с мужчинами, их природная конституция предполагала узкие бедра и широкие плечи, кроме того, они превосходили мужчин в умственном отношении и составляли все жреческое сословие нордических племен. На основе этого Вирт утверждал, что нынешнее униженное положение женщины в обществе явилось следствием того, что в какой-то момент истории мужчины-арийцы стали брать себе жен из народов, относящихся к низшим расам. То были уже другие женщины - низкорослые, с широкими бедрами и смуглой кожей, откровенно глупые, но зато от матерей впитавшие привычку терпеть побои и унижения. Конечно, с Германом Виртом многие не соглашались и спорили до хрипоты. Тогда, для доказательства своих взглядов, профессор Вирт задумал лонгитюдный евгенический эксперимент, то есть решил воссоздать настоящую арийскую женщину - Weisse Frau. К эксперименту он привлек двух идеальных арийцев, которых подобрал с величайшей тщательностью - моих отца и мать.
- Значит, ты и есть эта самая Weisse Frau? - вскричал Герман и, забыв об обещании не шевелиться, попытался повыше поднять голову. - Совершенное тело, совершенный ум, теперь понятно… А я тут лежу и удивляюсь, это что ж получается, я полюбил милую, но…, как бы помягче сказать…, немного поверхностную девушку, и вдруг такие метаморфозы, Белокурая бестия. Ну, ты и артистка!…
Говорил он вполне шутливо и доброжелательно, но тон замечания остался не воспринятым собеседницей. Ева грустно покачала головой и сказала:
- Вот и ты, Герман, вот и ты! На протяжении всей жизни именно так ко мне и относились окружающие: от умной Евы шарахались в сторону, боялись, будто ведьмы, зато глупую и наивную Еву просто обожали. Никакая я не Белокурая бестия, а просто белая ворона! Помню, в детстве мальчишки стали подбивать идти на реку. Я прекрасно знала, что там купаться нельзя, что течение слишком сильное для ребенка, что водовороты… Стала убеждать и просить остальных не лезть в воду, но кто станет слушаться девчонку - меня грубо высмеяли, довели до слез и пошли купаться. Один мальчик, Курт, утонул. После этого в случившемся обвинили не того, кто подбивал на купание, а меня. Не дети обвинили, взрослые. Мол, если ты умнее других, почему не удержала, почему никому не сказала, что мальчишки пошли купаться! Это - самый яркий пример, но в моей жизни были и другие, подтверждающие мысль вашего русского писателя Грибоедова: от ума одно горе. Глупцов на свете куда больше чем умных, глупцы правят бал и всегда, подчеркиваю, всегда в собственных бедах, проистекающих от внутренней дурости, винят не себя, а других - тех, кто умнее. Они даже формулу соответствующую придумали: раз ты умнее - с тебя и спрос. С возрастом я научилась скрывать свою сущность, постаралась быть как все и жизнь стала проще. Я и перед тобой притворялась, потому что боялась поверить… Пойми, я ведь всю жизнь одна…
