class="p1">Заметив, что я пришла в себя, старшая мать замолкла, а парень с сочувствием натянул губы.
- Все сложнее, чем я думала, - сказала внезапно старуха.
Сложнее? да неужели?! Всплеск злости был похож на пчелиный укус: меня сначала будто укололо, а потом ядовитый жар побежал по телу.
- Как же меня все это достало! - вспылила, вскакивая.
- Дарина! - Рэйн подался ко мне и схватил за локоть, - успокойся! - нежность в его голосе резко заменил повелительный тон.
Это лишь подлило масло в огонь. Выдернув руку, я отчеканила:
- Что?! один раз меня трахнул и терь решил, что можешь приказывать? - Рэйн отшатнулся, изумленный, и оскорблено на меня уставился, - а не пойти ли тебе... - вдруг я вспомнила про Грагшу, и моя внутренняя истеричка, которой дали, наконец, волю выплеснуть накопившееся, решила, что отдуваться должен не только Рэйн, - да пошли вы все! Со своими трансами, смесями и вуду! Вы у меня уже поперек горла стоите! Вы... - тут я осознала, что уложили меня посреди стойбища, возле общего костра, где собиралась по вечерам стая. И хотя до этого часа еще было далеко, и все пока занимались другими делами, любой и каждый видел и слышал меня сейчас, - все... - стоило бы остановиться, но истеричка решила иначе, - вы все меня достали! Ненормальные дикари! Я и духа вашего больше не выдержу, - понимала, что говорю лишнее, и никто, кроме Грагши да Рэйна, даже примерно не представляет, что происходит и чем они провинились... Но время остановиться, извиниться и взять слова обратно упущено. Я пошла до конца, - ноги моей больше не будет в этой стае! - рыкнула, как итог, и, развернувшись на девяносто градусов, метнулась прочь со стойбища. Я успела дойти до границы лагеря и скрыться под тенью опушки, прежде чем чья-то сильная рука меня поймала и заставила остановиться.
- Ничего не хочу слушать, Рэйн, - ответила, не оборачиваясь! почему-то не было сомнений, что это он. Кто еще б кинулся за мной?
- Не надо слушать, - ответил альфа, - лучше сама скажи.
- Что сказать? - огрызнулась я и посмотрела на него грозно. Рэйн глядел с подкупающим добродушием.
- Все, что хотела сказать, но не позволяла себе, - он качнул плечами и признался с сожалением, - ведь ты немало пережила. А никто из нас даже не удосужился послушать спросить, что ты хочешь, что ты, именно ты, собираешься делать.
Стало совестно от того, как я взбесилась и наорала на него.
- Мы только и делали, что думали за тебя и решали за тебя, - тем временем продолжал Рэйн, - а с тобой так нельзя, - он усмехнулся, его взгляд еще больше потеплел, - теперь я вижу. Ты настоящая альфа, как и я.
Глава 22. Щепотка правды, мешок загадок - 1
Мы с Рэйном отошли подальше от стойбища. Никто не мешал нам, разве что в самом начале пути из-за старого поваленного дерева выглянула пара взволнованных женщин, но вожак дал им знак рукой, что все хорошо, и те молча ушли.
Я не сразу начала говорить.
Все чудилось, будто кто-то за нами следит и бессовестно подслушивает. А стоило убедить себя: это ерунда и лишь плод воображения - в горле вырос твердый ком,будто бы забаррикадировавшей дорогу словам. Как я ни силилась, выдавить из себя хоть звук не получалось. Выходило только вздыхать и порой сердито прочищать горло. Рэйн не давил, не подгонял. Медленно шел рядом и молчал.
Однако его лояльность даже немного подбешивала. Ощущение, будто я зря тяну время и заставляю его так долго ждать, лишний раз выводило из себя. Первая фраза никак не выстраивалась в голове. Казалось, что каждое произошедшее со мной событие неописуемо важное, и одной непродолжительной прогулки не хватит, чтобы все описать, однако стоило только раскрыть рот - и все эти важные события начинали казаться чепухой.
Я боялась, что Рэйн посмеется надо мной, пусть и не со зла... наверное, если он посмеется не со зла, снисходительно, будет хуже всего. Я почувствую себя еще более слабой, испуганной и одинокой. Представать перед ним такой не хотелось, он назвал меня альфой, и я почему-то зациклилась на мысли, будто отныне должна этому волчьему "званию' соответствовать. невозможность начать рассказ начала потихоньку сводить с ума. Взгляд заметался из стороны в сторону, будто от вида камней, деревьев, старых пней и коряг, у меня развязался бы язык, и, когда раздражение и злость на себя переросли в почти что панику, когда от кома в горле не то что говорить - дышать стало сложно, плотину прорвало.
"Укротители"...", - произнесла я чуть слышно и тут же автоматной очередью посыпались предложения. Они шли одно за другим, быстро и неразборчиво. Казалось порой я не заканчивала слово, чтобы поскорее перейти к другому. Мой голос то и дело срывался, начинал дрожать, я заикалась, прерывалась на всхлипывания и вздохи... Но все это уже было не важно. Я говорила.
А Рэйн меня слушал. Слушал с подкупающей внимательностью и участливостью. В выражении его лица, во взгляде не читалось ни скептицизма, ни усмешки, только искреннее сочувствие, а порой и ужас. Это подстегивало рассказать больше, подробнее, я поделилась даже тем, что не хотела говорить. Заявила, что в какой-то момент решила окончательно переметнуться к укротителям, ведь волки не вызывали доверия. Рассказала, что долгое время плевать хотела на судьбу народа, к которому я невольно относилась, и хотела только вернуться поскорее домой. Любым способом и любой ценой. И, наконец, призналась (это было и для меня самой большой неожиданностью, ведь последнее рьяно отрицала даже в мыслях), что прониклась симпатией, а может и чем-то большим, к укротителю, а потом была жестоко им предана.
О том, как мне разбили сердце, я, конечно, сказала в последнюю очередь, и, сказав, сразу замолкла и задумалась. То ли из-за смущения перед Рэйном, то ли от воспоминаний о Вероне, в горле ужасно защипало, а лицо вспыхнуло жаром.
Ничего не говорил и альфа, и какое-то время мы шли по инерции дальше по лесу.
Однако возле размашистой голубой ели парень вдруг остановился и, резко развернувшись, уставился на меня. Я замерла и невольно скукожилась. Больно уж пронзительно смотрел Рэйн.
- Этот укротитель... -спросил вожак тихо, - как его звали?
Удивило и даже немного обидело то, что первый его вопрос именно такой.
Но я все же послушно ответила:
