интересное. Не хотелось бы из-за собственных неудач вначале лишаться возможности его подробнее изучить!
— Я в целом не против, — пожал плечами Валерка, — но опасаюсь, что если там с тобой что-то случится, то твой отец будет недоволен, и у нас с ним испортятся отношения. Клан у меня маленький пока, все нас ненавидят, будет очень паршиво, если и берендеи на нас зуб заимеют. А случиться, как ты понимаешь, может всякой. Та сторона только кажется безопасной, а тут ещё вампир…
— Князь, если бы я не знал доподлинно, что ты не собираешься меня оскорбить, обиделся бы! — возмутился Глеб. — Мой отец никогда не стал бы менять своё отношения к человеку из-за случившегося в бою! Если, конечно, не было прямого предательства, — поправился Глеб, — К тому же я непременно опишу ему ситуацию и, уверен, после того, как придумает наказание за самовольство, он скажет то же самое: раз уж я оказался связан с этой историей, должен непременно участвовать в её разрешении!
Валерка только руки поднял — против таких аргументов у него возражений не нашлось. К тому же Глеб Игоревич ему понравился — спокойный, рассудительный. В предстоящей драке, — а Птицын уже почти не сомневался, что предстоит именно драка, — помощь медведя — оборотня может оказаться очень полезной.
Довольные и расслабленные, отправились в жилую часть резиденции. И обнаружили Алису, азартно гоняющуюся за каким-то зверьком. Причём судя по злому, азартному огоньку в глазах лисицы, это не игра была, а настоящая охота. Валерка присмотрелся повнимательнее, прислушался к недовольному гуканью… да ведь это хорёк!
Хорьки всегда казались Птицыну очень милыми. Маленькие, шустрые, пушистые, с умными умильными глазками.
— Это чего это? — озадаченно спросил парень, отскочив в сторону с пути метнувшегося под ноги хорька, и проследив, как рыжая двухвостая лисица несётся следом.
— Алиса гоняется за хорьком, — вездесущий Третьяк ловко увернулся от Птицына. — Только недавно вышла из комнаты, увидела, и сразу бросилась ловить. Видно, охотничий инстинкт взыграл.
Лисица тем временем загнала-таки ловкую шерстяную сосиску в угол, и теперь медленно приближалась. С недобрыми намерениями, очевидно. Смотреть на убийство невинной животины Валерка не собирался. Нет, всё понятно, Алисе необходимо охотиться, и вообще, это естественный процесс. Птицын сильно не одобрявший охоту ради развлечения, с пониманием относился к потребностям лисицы — оборотня. Однако не хорька же!
— Алиса! Стой! Оставь ты животину в покое! Ну Алиса!
Лисица оглянулась, сверкнула раздражённо на Птицина жёлтыми глазами, и убежала. Вернулась через минуту в человеческой форме и одетая. Хорька к тому времени уже не было — как только путь к бегству оказался открыт, он юркнул куда-то под шкаф, прошуршал где-то под полом, и всё затихло.
— Валера! Я его почти поймала!
— И зачем он тебе сдался? — удивился Валерка. — Я же знаю, ты только недавно охотилась. И не жалко тебе животину? Я ж видел, как ты в зоопарке точно такого же гладила!
— Совсем не жалко! — запальчиво воскликнула девушка. — Это какой-то странный хорёк! Он ведёт себя неестественно. С ним что-то не так.
— Может, тоже оборотень? — насторожился Птицын, — Откуда он вообще здесь взялся?
— Оборотней хорьков не бывает, — покачал головой Третьяк. — А откуда взялся — не знаю. Появился пару дней назад, на глаза показывается редко, но иногда всё-таки вылазит — еду ворует. Нам-то не жалко, всё равно много не съест. Андрей Иваныч пытался его изловить — приручить чтобы, или, наоборот, в лес отвезти, в естественную среду, да не преуспел. Слишком ловкий зверёныш, а ещё пахнет сильно, когда пугается.
— Ну и хрен с ним. Алис, вот я правда не понимаю, чего ты на него так ополчилась. Ну, приблудилась какая-то зверюшка. Весна начнётся — уйдёт, у них скоро как раз брачный период начинается. И да, я как раз тебя искал. Там баня освободилась — жаркая, хорошая. Если хочешь.
Девчонка фыркнула недовольно, но в баню отправилась, не смогла побороть искушение. Впрочем, по возвращении настроение у девушки исправилось, и она больше не дулась, так что остаток вечера провели в тёплой, семейной атмосфере. Правда, долго не засиживались — только пересказали свои приключения соклановцам, да разбрелись по комнатам. Спать.
А проснулся Валерка от боли в шее, и оттого, что вокруг всё мокрое. Вскинулся, ничего не понял, хотел перевернуться на другой бок, обнаружил, что простынь и подушка мокрые, хоть выжимай. То ли вспотел так сильно, то ли и того хуже. Потом вдруг ощутил, что очень сильно болит шея. Попытался прикоснуться — наткнулся на что-то липкое и волосатое. Дёрнулся, отмахнулся, отчего шею опять рвануло болью. Запаниковал, свалился с кровати, с грохотом перевернул прикроватную тумбочку. Завозился, пытаясь встать и с ужасом понял, что не может — сил не хватает.
В этот момент зажёгся свет, кто-то истошно завизжал, грудь царапнуло, послышался дробный топот… а потом Птицын, наконец, потерял сознание.
— С ним всё будет хорошо, — донёсся до затухающего сознания знакомый голос. — Просто большая потеря крови. Я, конечно, удивлён, что князь дожил до моего появления, из него вылилось по меньшей мере три литра крови, но сейчас опасность миновала. Когда, говорите, появился этот хорёк?
«Опять хорёк, — вяло подумал Валерка. — Что они все привязались к этому хорьку? Миленькое животное! Люблю звериков…»
— Первый раз его увидели два дня назад. Разумных почти не боялся, но в руки не давался. Вёл себя довольно нагло, — Третьяк рапортовал чётко, как на докладе. — Мы его как опасность не восприняли… да и не мог он нанести вреда нам. У нас кровь гуще, чем у людей. А Алиса сразу попыталась его поймать, да князь не дал.
— Да! Я ведь говорила! Говорила, что с ним что-то не так! Нормальные хорьки так себя не ведут! Он мог прийти один раз, чтобы стащить что-нибудь. Мог даже начать ходить сюда регулярно. Но жить там, где находится много чужаков — ни за что. Хорьки ведь не дураки! И вообще, он слишком странно себя вёл. Не могу описать, в чём именно, но сразу заметно, что он необычный. Это я виновата! Надо было сразу его ловить, и не слушать князя! Он слишком добрый, всех жалеет! А теперь эта тварь его чуть не убила! И сбежала!
— Полагаю, она больше не вернётся, — ответил голос.
«Врач, который меня пользовал единорожьим безуем», — вспомнил
