– А если осада, ваше благородие? Деревья обороне мешать будут, – заметил Короб.
– Это не деревья, это поросль. Если осада, они за два часа все вырубят и оставят подходы открытыми.
– Разве что так, – согласился Короб.
При появлении всадников возле частокола ворота для них открылись. Короб удивился: такими легкими были эти дощатые ворота. Однако чуть выше на склоне был приготовлен накат из полусотни круглых бревен. Стоило лишь выбить из-под них подпорки, чтобы они покатились и завалили ворота.
– Здесь все так, – сказал Лефлер, заметив, как осматривается сержант. – В лоб эту крепость не взять, к тому же холм изрыт галереями.
– И большие галереи, ваш благородие?
– Сейчас ты увидишь крепость Гуттера. Думаю, и под землей его владения ничуть не меньше.
Поднимаясь по винтообразной дороге к вершине холма, Лефлеру и Коробу пришлось проехать сквозь еще один пояс деревьев, чтобы увидеть сложенную из больших булыжников крепостную стену.
В высоту она была футов двадцать, но бойниц не имела, на что Короб снова обратил внимание.
– В осаде такое не годится, ваше благородие. Как стрелять-то, из-за флешей с мешками?
– Не обязательно. Крепость эта для разового использования. Если король или лорды всерьез за нее возьмутся, то не в первый, так в другой раз непременно разрушат. Зачем в таком разе стараться?
Ворота в каменной стене оказались, как и следовало для такой крепости, сшиты из толстых дубовых брусьев и обиты железом. А внутри нее оказалось неожиданно многолюдно. Короб насчитал дюжину спешившихся кавалеристов и четверых конюхов, выводивших лошадей для ковки.
Человек в простой одежде, скорее всего слуга, занимался заправкой факелов, торчавших из приспособленных держаков. Еще двое солдат приняли лошадей у Лефлера и сержанта, а третий вызвался проводить их к Гуттеру.
– Командир ждет вас, идемте за мной.
Где находился самый главный дом замка, от ворот видно не было, Лефлеру с Коробом пришлось пройти за провожатым по узким переходам между каменными постройками, поднимаясь с террасы на террасу, пока не оказались на еще одном дворе, напротив главного входа в ставку разбойника Гуттера.
80
На крыльце проводник передал гостей широкоплечему солдату с бритой головой и широким мечом в ножнах. На нем были мягкие степняцкие сапоги без шпор, в которых он бесшумно передвигался по запутанным коридорам замка.
Короба эта запутанность коридоров ничуть не удивляла, он понимал, что даже в собственном доме Гуттер не забывал о том, что и сюда могли ворваться его враги.
Просторный зал, в котором хозяин ждал гостей, открылся для них совершенно неожиданно, хотя Лефлер бывал здесь и раньше.
Выйдя вперед, он снял запыленную шляпу и, бросив ее на большой сундук, огляделся.
– С тобой никогда не знаешь, Гуттер, из-за какого угла ты появишься! – сказал он.
Хозяин крепости засмеялся, подошел к Лефлеру, и они обнялись, как показалось Коробу, без особой сердечности.
– Подходи к камину, садись. И человек твой тоже пусть подходит. У меня тут все запросто, без церемоний, ты же знаешь.
– Да, конечно. Это мой верный солдат, сержант Короб, – представил Лефлер своего спутника, и Короб подошел к камину на пару шагов ближе, однако остановился на достаточном удалении, чтобы его не приняли за невежу.
Телохранитель Гуттера подставил ему стул, сержант поблагодарил его и сел, положив шляпу на колени.
Лефлер и Гуттер расположились возле разгоравшегося огня. Это было не лишним – за толщей многочисленных каменных стен оказалось не так тепло, как снаружи.
– Ну что, спокойно тут у тебя? – спросил Лефлер, начиная беседу издалека.
– Как видишь. На ближних дорогах я не появляюсь, а там, где появляюсь, делаю это через раз, а то и реже.
– Умно, – одобрительно кивнул Лефлер. – Ты всегда был осторожным. Пожалуй, даже самым осторожным из всех нас.
Появились трое слуг. Они поставили к камину столик и начали расставлять блюда с жареным мясом и свежей зеленью.
– Ты, наверное, голоден?
– О да, мы отмахали едва ли не тридцать миль, чтобы оказаться у тебя засветло, – ответил Лефлер и принял у слуги смоченную в горячей воде салфетку, чтобы вытереть руки.
К мясу принесли соус и сыр, а затем белое и красное вино.
Коробу тоже поставили столик и подали жареную утку и большую кружку светлого пива.
– Ты, я вижу, продолжаешь подправлять свою пещеру, – заметил Лефлер, пережевывая сочное мясо и отмечая стоявшие на полках серебряные статуэтки, золотые кубки и подвешенные на панелях гобелены.
– Жалко перековывать все это в металл, решил, пусть пока постоит так. Заодно и глазу приятно.
– Правильно, ты же не последний кусок доедаешь.
– Не последний, – улыбнулся Гуттер.
Наблюдавший за ними Короб невольно сравнивал своего командира с Гуттером. Разбойник был пониже ростом, с черными волосами, едва тронутыми сединой, зато лицо его носило следы давних ранений, а красноватый нос и обвисшие щеки выдавали любителя вина.
Лефлер был полностью сед, но выглядел моложе. Он чаще Гуттера садился в седло и брал в руки меч, оттого казался живее.
Но была у этих двоих и некая общая черта. Когда они вели беседу, то сутулились и щурили глаза, словно прицеливаясь друг в друга. В их жестах и позах сквозило напряжение, далекое от дружеского расположения, Короб отчетливо видел это.
– Ты и твой сержант выглядите так, будто за вами кто-то гнался…
– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
Лефлер вытер губы салфеткой и, взяв бокал с белым вином, слегка пригубил его.
– Охотник-одиночка. Он появился словно из ниоткуда, никто из моих людей не видел его прежде.
– Что же он сделал?
– Хотел прикончить старину Лефлера в каком-то паршивом фаршете.
– Ты был один?
– Если бы! Со мной был Короб, двое лейтенантов и еще один солдат. Все люди бывалые. Это было ранним утром, мы собирались съездить по одному важному делу, и вдруг он встает и окликает меня.
– Вот как?
– Именно! Ты ведь знаешь, что это означает.
– Он хотел быть уверенным, что убьет именно того, кого нужно.
– Точно! У него был короткий лопарский меч и кинжал.
– Значит, он собирался драться именно в фаршете.
– В фаршете. По такому видно, что он знает, что делает.
– Ну и чем все закончилось?
– Нам удалось оторваться от него, и мы подстрелили его слугу. А один мой лейтенант получил небольшое ранение.
Лефлер прервался и снова принялся за мясо, он не собирался тарахтеть без умолку, как какой-нибудь новичок-наемник. Он привык говорить неспешно и обстоятельно.
– Хорош твой барашек.
– Это ягненок.
– Тем более. Ты их покупаешь или обзавелся собственным хозяйством?
– Обзавелся хозяйством? – переспросил Гуттер и засмеялся. Со стороны Лефлера это была дерзкая шутка, ведь обрастание бытовыми удобствами и богатством считалось в кругу наемников и грабителей чем-то неприличным. – С чего ты взял, что я обзавелся хозяйством?
– Ну, твоя берлога становится все уютнее. Эти статуэтки, ковры…
– Это всего лишь барахло, если сюда придут солдаты, я сожгу все, кроме золота и серебра. Или ты думаешь, что я постарел и желаю покоя?
– Нет, я так не думаю, Гуттер. А спросил лишь потому, что уж очень хорошее нам подали мясо. Не вижу ничего плохого, чтобы где-то там, за лесом, твои пастухи гоняли сотню-другую овец. У меня в полку одно время был передвижной свинарник…
– Да ну?
– Точно тебе говорю, Короб не даст соврать. Двадцать длинных телег, где свиньи сидели в три этажа.
– Небось воняли эти телеги, а?
Гуттер улыбался и, казалось, совсем забыл про обиду.
– Было дело, – кивнул Лефлер, – хотя чистили за ними по два раза в день. Мы тогда шли через Бретонскую землю, забирать скот у крестьян было нельзя – бретонцы мстительны, ты же знаешь…
– Да уж. Даже колодцы, помнится, отравляли.
– Вот-вот.
Лефлер обглодал ребрышко и снова попробовал вино.
– М-м-м, хорошее какое. Но явно не твое, ведь виноградников на твоем холме я не заметил.
Они засмеялись. Потом помолчали.
– Что ты об этом думаешь, Гуттер?
– О чем, о свиньях?
– Нет, конечно, со свиньями все ясно. Что ты думаешь о человеке, который охотится за стариной Лефлером?
– Наверное, ты перешел кому-то дорогу…
Гуттер потянулся к вину, однако пересилил себя и взял кусок ягнятины.
– Мои дела тебе известны, если бы я обидел лорда, за мной бы приехал батальон, а не охотник-одиночка. Лорды убийц не нанимают.
– Но, может быть, ты пошалил где-то помимо твоих дел, а? Раздел карету, перехватил казну?
Гуттер положил мясо в рот и стал медленно его разжевывать, следя за реакцией Лефлера. Интересовался он не ради любопытства: если у Лефлера завелось золотишко, его можно было забрать.
– Нет, Гуттер, я такими вещами не занимаюсь.
– Ну, не занимаешься, значит, не занимаешься, – пожал плечами разбойник. – Казну-то с собой возишь?
