— Я не… — начала Амина.
Оглушительный грохот прервал ее, и мы инстинктивно бросились на пол. На секунду воцарилась какая-то нереальная тишина, по всей гостинице разнеслись истерические крики.
— А это что? — задыхаясь, спросил Ганс.
— Я бы сказал, что это взрыв.
Мы открыли дверь комнаты, и нашему взору предстало апокалипсическое зрелище.
— Боже Всемогущий! — выдохнула Амина.
В черном удушливом дыму люди с воплями метались по коридору и чуть ли не топтали друг друга, стремясь выбраться из гостиницы. Взрыв повредил часть подвесного потолка, и оттуда, потрескивая, свисали электрические провода.
— Покушение! Это покушение на туристов! — диким голосом кричала какая-то почти голая женщина, металась среди обломков и вырванных из сна людей.
— Без паники! Прошу вас, без паники! — в отчаянии кричали служащие гостиницы, вооруженные огнетушителями. — Гостиница не горит! Сохраняйте спокойствие!
Мы плохо видели в этом дыму, но пламя, которое я заметил в глубине коридора, казалось не особенно сильным.
— Надо выходить! — крикнула Амина.
— Подожди! — удержал я ее, отталкивая в глубину комнаты. — Там такая сутолока, нас могут просто затоптать. Пусть они выйдут. Дыму много, но разрушения вроде бы незначительные.
— Вы в порядке, мсье? — громко спросил меня один из служащих с огнетушителем в руке, появляясь предо мной.
— Да. Что случилось?
— Взрыв, мсье! В одном из номеров в конце коридора. Может быть, аэрозоль. Пожарные уже приехали. Мы остановили начинающийся пожар, а дым — это от матрацев, вам нечего бояться.
Мой словоохотливый собеседник отвернулся.
— Комната в конце коридора? Какая?
— Пятьдесят вторая, мсье.
Амина вскрикнула, а я бросился в дымный коридор, Ганс за мной.
— Нет! Мсье, вернитесь! Надо подождать, когда пожарные все проверят. Вернитесь! Говорю вам, там никого не осталось!
Амина быстро натянула джинсы и майку, взяла свою дорожную сумку, и мы подбежали к двери моей комнаты. Трое других служащих гостиницы поливали из огнетушителей кровати, стены и пол. Все было покрыто серой пеной.
— Выйдите, господин! — крикнул мне один из служащих по-гречески.
— Это моя комната!
— Сожалею…
Ганс протиснулся перед нами и схватился за голову, увидев шкаф. Дверцы из клееной фанеры практически превратились в щепки.
— Там мой рюкзак. Мор! Мои записки!
— Подождите, — сказал один из служащих и, воспользовавшись обломком кровати, открыл дверцу шкафа, которая рухнула к его ногам. — Стойте на месте, я посмотрю. Вы можете пораниться.
Он вытащил наши рюкзаки и протянул их нам, предварительно удостоверившись, что в них ничего не тлеет. Синтетическая ткань оказалась на редкость стойкой, хотя местами и расплавилась.
— Уходите! — громко прокричали мне по-гречески. — Уходите!
Я почувствовал, что чья-то сильная рука тащит меня назад. Пожарный.
— Теперь это их дело! — бросил мне служащий, тоже выходя из комнаты.
— Получили свои вещи — и выходите из здания! — приказал пожарный.
Мы послушно пошли по коридору, где суетились люди в пожарных робах.
— Сюда, мсье! — позвал нас какой-то служащий лет пятидесяти, высоко держа табличку с логотипом гостиницы. — Ваша спутница внизу, не беспокойтесь.
Мы спустились за ним по лестнице, где множество пожарных и санитаров хлопотали около постояльцев, пострадавших в результате давки. На одной площадке стонала женщина, ее сломанная нога была вывернута, и Гансу чуть не стало плохо.
Наконец мы выбрались на улицу и с наслаждением вдохнули свежий воздух.
— Морган! — Амина, вся в слезах, бросилась к нам и упала в мои объятия.
— Она была в шоке, мсье, — сказал служащий гостиницы, который вывел ее, и протянул мне ее сумку.
— Я позабочусь о ней, — пообещал я, прижимая Амину к груди.
— Посидите там.
Он указал нам на один из баров-ресторанов, двери которого были широко распахнуты, чтобы принять обезумевших туристов и раненых. Впрочем, раненым оказывали помощь почти повсюду. Улица была заполнена полицейскими машинами и каретами «скорой помощи».
— Откуда столько раненых? — испуганно спросил Ганс, когда мы шли к одному из ресторанов. — Ведь тот тип сказал, что больших разрушений не было.
— Они давили друг друга, торопясь выйти из здания. Мужчина в униформе официанта жестом пригласил меня сесть на банкетку у бара.
— Я говорю по-гречески, — сказал я ему, когда он попытался объясниться по-английски.
— Усадите вашу супругу. Я принесу вам воды. Вы не ранены?
— Нет-нет, спасибо.
Он ушел, а я в одном из зеркал, которые висели на стенах, увидел свое отражение. Я был похож на шахтера, только что поднявшегося из шахты, да и большинство людей, которые толпились в помещении ресторана, выглядели не лучше. Некоторые из них были почти голые или в пижамах. Официанты и какие-то люди в вечерних костюмах пытались успокоить пострадавших, предлагали им холодную воду, салфетки, кофе.
— Ты уверена, что с тобой все нормально? — спросил я Амину. Она кивнула и улыбнулась.
Хозяин заведения поставил перед нами поднос с тремя рюмками, бутылкой анисового ликера, вазочку с оливками и тарелку с ломтиками острого сыра.
— Это немного взбодрит вас, вот увидите, — сказал он. — Прошу вас, выпейте. До дна.
Я перевел его слова Гансу и одним духом опустошил свою рюмку. Алкоголь обжег мне горло, потом его тепло успокоило меня. Я заставил своих спутников последовать моему примеру, и они, морщась, выпили, вызвав улыбку хозяина. Когда он отошел, Ганс сильно раскашлялся.
— Ну и дерет она, эта штука!
Я протянул ему вазочку с оливками, и он неуверенно взял одну.
— Во всяком случае, — тихо сказала Амина, — теперь мы знаем ответ на наш вопрос.
— А именно?
— Теперь мы знаем, откуда шел секретарь Иларио, когда ты увидел его. Должно быть, он заложил бомбу во время ужина и возвращался на раскоп.
Я почувствовал ледяной холод в спине и налил себе еще одну рюмку ликера. Мы с Гансом счастливо отделались…
Мои друзья в конце концов задремали на скамейке, а к рассвету большинство постояльцев вернулись в свои номера. Мы уже приготовились перебраться в другой номер, когда хозяин ресторана подошел к нам и тихонько наклонился ко мне:
— Вы Морган Лафет?
— В чем дело?
— Пойдемте, — прошептал он, делая мне знак следовать за ним. — И ваши спутники тоже.
Подняв брови, я с подозрением взглянул на него.
— Мы никуда не пойдем, пока вы не скажете, в чем дело, — сказал я, скользнув пальцем под ремень джинсов.
Я потрогал рукоятку пистолета — да, он на месте. Подумать только, что до сих пор я возражал против распространения огнестрельного оружия…
— Мне поручили вам сказать… — Он прижал губы к моему уху. — Гелиос. Чтобы вы поняли, — добавил он громко.
Я колебался. Что это, ловушка? Неужели наши враги — иначе я уже не мог их называть — узнали это имя? Но есть ли у нас выбор? Они знали, что мы в Спарте, возможно даже, им было известно, что мы не пострадали от покушения, которое они подготовили. Мы были живыми мишенями.
— Хорошо, — согласился я. — Мы пойдем с вами.
Он направился к двери, на которой было написано «Частное владение», и, войдя первым, закрыл за нами дверь. Мы оказались в кабинете, где, с удобством расположившись в кресле, сидел человек, которого я надеялся никогда больше не увидеть.
— Представляю вам короля сыщиков Чанаккале и окрестностей, — насмешливо сказал я своим спутникам, узнав Микаэла, «преемника» Гиацинта.
Ганс состроил гримасу, а Амина бросила на него озадаченный взгляд.
— Хватит шутить, профессор Лафет, — сказал он, потом сказал хозяину ресторана: — А ты можешь нас оставить.
Тот поспешно удалился.
Бедняга, бесспорно, был испуган.
— Что вы ему сказали, чем он так запуган?
— В отличие от вас, профессор Лафет, не всем повезло иметь в качестве защитника Гелиоса. Поверьте, когда этой защиты не станет, я предстану перед вами в ином свете, что вам едва ли понравится.
Я вздохнул. Его слова не произвели на меня ни малейшего впечатления.
— А помимо угроз в мой адрес, каковы еще ваши намерения?
— Я отвезу вас на юг города, в укромное место. Полиция наверняка захочет допросить вас по поводу взрыва, а этого следует непременно избежать, пока Гелиос не примет необходимые меры.
— А именно?
— Остановит расследование.
— Ликвидировав меня, быть может?
— Не говорите глупостей! Хотя если бы это зависело только от меня… — Он достал из кармана пачку сигарет. — Сегодня ночью, профессор, мы работаем.
— Что… о чем вы говорите?
Микаэл зажал зубами сигарету, щелкнул зажигалкой и улыбнулся.
— Да о вашем «очистителе» в итальянском костюме, профессор.
