— Не говорите об этом завтра нашим корейским, австралийским, новозеландским и таиландским союзникам, — постарался изобразить улыбку на лице Роджерс, — а то они подумают, что дело совсем плохо.
Центр Сайгона, ограниченный рекой, давшей название городу, бульварами Хамнги, Ле Лой и Хай Ба Чынг, напоминал изготовившуюся к длительной обороне крепость, которая в любой момент может подвергнуться вражескому нападению. Отель «Мажестик» на углу улицы Тызо и набережной реки Сайгон представлялся то ли штабом осажденных, то ли выдвинутым на переднюю линию наблюдательным пунктом. У главного входа в отель, в отличие от традиционных львов или мифических стражей против злых сил, устанавливаемых по обеим сторонам ворот пагод или старинных дворцов, замерли тяжелые, неуклюжие и громоздко выглядевшие в городском пейзаже танки «M-60». Справа, за углом, почти под полосатыми тентами, закрывающими широкую веранду от палящих лучей, разместились броневики с расчехленными пулеметами. Стуча подковами тупорылых ботинок, с автоматами на плече, подозрительно оглядывая закрытые ставнями окна вторых и третьих этажей, вышагивали по улицам морские пехотинцы. Все магазины на Тызо временно были закрыты, чтобы не собирать галдящую разноязыкую толпу туристов, наводняющих Сайгон в это время года.
Было еще рано, где-то начало седьмого утра, но солнце уже размягчило асфальт, к броне танков можно было прикоснуться только в перчатках.
— Лейтенант, — обратился к офицеру один из танкистов, — разрешите нам устроиться пока в гараже отеля или в кафе. Тут от нас через час останутся обгорелые останки, вы же знаете это солнце.
Лейтенант строго посмотрел на танкиста и не ответил.
— Господин лейтенант, — повторил танкист, — я говорю серьезно, тут скоро начнут плавиться не только мозги, но и гусеницы. На кой черт надо было ставить сюда танки? — недовольным голосом сказал он.
— Ты, Пат, лучше бы попридержал свой язык, — посоветовал лейтенант, — пока его не укоротили.
— Это как же можно проделать такую операцию? — удивился танкист. — Хотел бы я посмотреть на смельчака, который взялся бы за это дело.
— Все это, Пат, делается просто: скомандуют «По машинам!» — и прямым ходом вдоль дороги номер тринадцать на базу Кэрнолл. Забыл, что ли? А ты знаешь, скольким нашим ребятам там не только язык укоротили…
— Да, — согласился танкист, — туда бы я не хотел.
— Ты помнишь, Пат, как ты спасался из своего танка, когда его подожгли вьетконговцы? Пожалуй, потеплее было, чем здесь. Тут, если хорошенько попросить, можно получить холодного пива, а там только горячая жижа у дороги, — высунувшись из люка соседней машины, сказал коренастый русоволосый танкист.
— Спасибо тебе, Джим, — сказал Пат, — если бы ты не подхватил меня тогда на свою коробочку, пожалуй, была бы мне крышка. Как ты думаешь, Джим, нас всерьез сюда поставили или только чтобы произвести впечатление на союзников? Нет, ты смотри, что делается! — громко произнес он.
Из подъезда отеля вышли три сапера с миноискателями. Они обменялись несколькими словами и разошлись в разные стороны, прощупывая своими приборами тротуары и проезжую часть улицы.
— Нет, ты что-нибудь понимаешь, Джим? Они что, думают, мы тут мины подкладываем? По-моему, тут все с ума посходили.
— Ничего особенного в этом нет, можно и свихнуться. Вчера в штабе рассказывали: вьетконговец вроде хотел мину подложить в машину командующего, но охрана заметила его и пристрелила.
— И что, нашли у него мину?
— Мину не нашли, но зачем он вертелся около машины командующего? Может, мина-то была где-нибудь рядом.
— А может, зря парня хлопнули? На такую машину, как у командующего, и я бы с удовольствием полюбовался, не то что бедный вьетнамец. Как ты думаешь?
— С одной стороны, ты — прав, а с другой — кто его знает, что у него на уме? А пристрелил — и спокойнее.
— Ну что, ребята, много мин обнаружили? — спросил Пат у возвращающихся саперов. — Вы вот под моей дурой поищите, а то еще взлечу на ней прямо к богу в рай. Берите-ка по сигарете, подымим немного, а заодно и поболтаем, — предложил он саперам.
— Спасибо, парень, — сказал один из них, — только болтать нам некогда, сейчас будем обшаривать весь отель.
— Да что вы, правда, с ума посходили здесь все? — опять возмутился Пат. — Какому черту нужен какой-то южнокорейский министр?
— А наш Роджерс или командующий? — спросил сапер. — Об этом ты подумал?
— Да, тут мышь не проползет, не то что вьетконговец с миной. Ну, напустили страху в штаны, ну, напустили, аж смех берет, — рассмеялся Пат.
— Ты знаешь, парень, может быть, ты и прав, но я бы тебе посоветовал помалкивать, не все говори, что думаешь, здесь шутить не любят.
Пат уставился удивленно на сапера, потом заморгал:
— Вот ведь удивительно-то что: сначала мне мой лейтенант так сказал, теперь ты. Вы что, сговорились, что ли?
— Нет, не сговаривались, просто, видимо, мы с твоим лейтенантом чуть побольше знаем, что к чему. Ты не обижайся, я по-дружески сказал тебе. Поверь, когда поставлен к такому делу, лучше смотреть, но помалкивать.
— Спасибо, друг, учту, хотя и не совсем понимаю… Молчу, молчу, — торопливо добавил он, видя, что сапер сделал недовольное лицо. — Ну, вы-то свою работу на улице закончили?
— Что ты? Приказано каждый час прощупывать тротуары, дорогу, а если возникнет подозрение — проверять дома и магазины. Так что через час встретимся еще.
— Если я не изжарюсь на этом солнце, — ответил Пат. Когда саперы ушли, он обратился к своему приятелю Джиму: — Ты слышал?
— Слышал, и давай действительно помалкивать. Ты посмотри туда вон, — кивнул он в сторону.
Пат обернулся, но ничего особенного не увидел, обычная картина. Каждый день и на каждом шагу можно видеть такое: два морских пехотинца вывернули какому-то молодому вьетнамцу руки за спину и стали ощупывать его с ног до головы. Ничего не найдя, отпустили, толкнув прикладом в спину.
— И запомни, — крикнул один из них, — еще раз появишься здесь, заработаешь пулю.
— Господа моряки, я живу недалеко отсюда, ну как же мне попасть домой? — жалобно спросил парень.
— По воздуху, по реке, в обход десять километров, как хочешь, но если заметим здесь еще раз, считай, что не жил на свете.
— Да, — протянул Пат, — сапер прав, тут не шутят.
К отелю на большой скорости со стороны площади имени Кеннеди приблизилась большая черная машина с вращающимися сигнальными лампами и с белыми крупными буквами «M. P.»[8] на борту. Из машины вышло несколько человек, и один из них, в полковничьих погонах, прошелся вокруг танков, заглянул за угол, где стояли броневики, подозрительно посмотрел на ставни дома напротив. Потом повернулся к танкистам и с улыбкой спросил:
— Ну как, герои, в случае чего ваши пушечки не откажут?
— Если прикажете, господин полковник, — быстро отозвался Джим, боясь, как бы дружок не вклинился со своими нелепыми мыслями, — если прикажете, проутюжим и разнесем все вдребезги.
— Молодец, сержант, — похвалил полковник. — Будьте внимательны ко всему, замечайте, если что покажется подозрительным, немедленно докладывайте своему офицеру.
— Будет исполнено, господин полковник, — отдал честь Джим.
По одной начали подъезжать машины, но выходили из них только американские офицеры. Из делегатов предстоящей встречи первым прибыл южнокорейский министр обороны в машине с номером посольства Южной Кореи и в сопровождении «джипа» с шестью американскими морскими пехотинцами.
Австралийскому заместителю министра обороны от гостиницы «Каравелла», на седьмом этаже которой находилась резиденция посольства Австралии, до отеля «Мажестик» можно было бы пройти и пешком, что он и думал сделать. Но хозяева встречи — американцы — не позволили такого необдуманного шага, и он тоже на бешеной скорости промчался по короткой улице Тызо в сопровождении морских пехотинцев.
В холле отеля «Мажестик», окруженного танками и броневиками, гостей встречал улыбающийся вице-президент Южного Вьетнама Нгуен Као Ки, находя для каждого несколько фраз, в которых непременно звучала благодарность за поддержку борьбы его правительства.
В конференц-зале на четвертом этаже, куда гости поднимались в «лифте Макнамары» — просторной, устланной ковром кабине, совещание началось, как и было предусмотрено распорядком. Одно только не было предусмотрено — и это выводило Роджерса из спокойного состояния — скрытое сопротивление союзников увеличению вклада в военные усилия в Южном Вьетнаме. Генерал Абрамс, вице-маршал авиации Нгуен Као Ки, наконец, сам Роджерс убеждали их, что до полного осуществления «гуамской доктрины» Никсона (говорили представители США) или до достаточно надежного укрепления сайгонской армии и сил безопасности (этого хотели южновьетнамские лидеры) друзья Сайгона должны сделать дополнительные усилия во имя будущей победы.
