— Да, действительно, хорошее вино! Налей еще!
— С удовольствием! — ответил Ферзь. Его глаза блестели, губы растянулись в полуулыбку, спина выпрямилась и напряглась, придав мужскому облику силу и монументальность. — Я знал, что ты это оценишь.
Сделав еще один глоток, Эльвира Павловна почувствовала необычайную легкость. Этот мир для нее потерял реальные очертания. Женщина на секунду закрыла глаза и ощутила нежное прикосновение, которое ее возвратило в далекое прошлое, когда все великие тайны жизни еще не были открыты, но уже притягивали к себе, словно магнит, силе которого не возможно было противиться, и оставалось только одно: расслабиться и наслаждаться новыми ощущениями.
Где-то высоко-высоко загорелись тысячи новых ярких звезд, сияние которых ослепляло даже при закрытых глазах, и Земля, неожиданно сбившись в своем извечном движении вокруг Солнца и пытаясь вернуться на свою орбиту, вдруг запрыгала, словно теннисный мячик.
Этот неповторимый чувственный коктейль усталости и блаженства, эта смесь радости и горечи, величия и бесстыдства — лучшее снотворное, очнувшись от которого уже никому не удавалось остаться прежним.
«Боже мой, который час? — в испуге подумала Эльвира Павловна. — Господи, как же это все случилось?»
— Мне пора!
— Как, уже? — огорченно спросил Ферзь, приподнявшись на локте. — Еще и восьми нет. Побудь еще немного. Пожалуйста.
— Нет. Мне нужно идти. Все. Подай мне мою одежду.
Глава 64
Причины и последствия мужских ошибок
Аркадий Францевич и не заметил, как пролетело время, и только с наступлением сумерек он устало прикрыл глаза рукой: «На сегодня хватит». Посмотрев на часы, Ковард присвистнул:
— Вот это да! Восемь часов! Пора сворачиваться.
Он с удовлетворением подумал о том, как много ему удалось сделать за этот день. Он приступил к экспериментальной части разработки — процессу синтеза вещества, которое станет главной составляющей генной вакцины.
«Хм, — подумал Ковард, — Брыкза считает, что название «генная вакцина» не очень удачное. Вот же демагог! Человек, не способный создавать, обязательно становится критиканом. Какая разница, как будет называться этот препарат? Главное, чтобы он был эффективен».
Аркадий Францевич сделал мысленную паузу, по привычке ожидая комментария Злобного Я, но, спохватившись, прокомментировал эту мысль самостоятельно.
«Конечно, я не уверен в скором получении результата, но в любом случае Брыкза не будет знать действительного хода событий. Уж я сумею ему втереть очки.
Ковард убрал рабочий стол, еще раз подержал в руках книгу, подаренную бродягой, и подошел к стеклянному инкубатору, в который поместил живые клетки человека и крысы, помещенные в физиологическую среду с особым веществом, которое должно обеспечить мутацию генов. По расчетам, через тридцать часов можно будет проанализировать результат.
Сняв лабораторный халат и выключив освещение над столом, Аркадий Францевич покинул лабораторию. Ноги по привычке понесли домой, но мысль о том, что он собирался заглянуть к Татьяне и объясниться, заставила его свернуть со знакомой дороги.
Вечер был теплым, и Коварду пришлось снять пиджак.
«Я, конечно, не стану ей говорить, что все произошло случайно, — убеждал себя Аркадий Францевич. — Ей покажется странным, если я сообщу, что это был Злобный Я. Но просто так исчезнуть некрасиво. А может, стоит все повторить? Не знаю… Поживем — увидим».
Уже перед самым подъездом Татьяниного дома Аркадий Францевич почувствовал сильное волнение.
«Может, это глупость: приходить, чтобы сказать, что больше не приду? Зачем тогда приходить? А вдруг она ждет, страдает? А я сбегу без объяснений. Некрасиво».
Ненадолго мысли сменились:
«Ну и ну! Сам задаю себе вопросы и сам на них отвечаю! Без Злобного Я! Как это удивительно! И как здорово! Я — единое целое! Потрясающе! Я — это Я!»
Эта мысль подняла настроение Коварду. Его волнение сменилось уверенностью в собственной правоте.
Татьяна долго не открывала. Ковард уже собрался уйти, решив, что ее нет дома. Но дверь неожиданно отворилась. Татьяна была слегка растрепана и одета в халатик. Увидев Аркадия Францевича, она округлила глаза и, приложив палец к губам, шепнула:
«Уходи. Невовремя, — и крикнула в пространство квартиры. — Это к соседям! Ошиблись дверью!»
Еще раз прошептав «тс-с!», Татьяна захлопнула дверь перед носом Коварда. Он растерялся и некоторое время стоял как вкопанный, не зная, что делать дальше.
«Вот те на! — подумал Ковард, придя в себя. — Дожил до седин, а наивный, как ребенок. Свято место пусто не бывает. Хе! Вот же старый дурак! Домой! К жене!»
Глава 65
Все ошибки — уроки жизни
Эльвира Павловна вернулась домой раньше мужа. Душевное состояние ее было прескверным. Она чувствовала себя словно школьница, переступившая черту дозволенного и понимающая, что вечно скрывать от родителей свою беременность не получится.
«Почему я чувствую такие невыносимые угрызения совести? — в отчаянии думала она. — Я же хотела завести любовника, чтобы чувствовать себя более уверенно. Ну почему же мне так скверно? Может, это всегда так в первый раз? Первая измена — это как потеря девственности. Да нет же! С девственностью, помнится, было намного проще».
Эльвира Павловна расплакалась, и ей стало легче. «Сейчас придет Кадик, — подумала она, немного успокоившись, — надо приготовить ужин».
Она пошла на кухню и, заглянув в холодильник, поняла, что с таким набором продуктов максимум, что можно приготовить, так это шарлотку с яблоками и изюмом.
«Ну и хорошо. Пусть будет шарлотка».
Аркадий Францевич еще в подъезде уловил аромат выпечки, но никак не ожидал, что этот запах доносится из его квартиры. Эльвира Павловна обычно не утруждала себя кулинарными изысками. Верхом ее стараний в этой области были котлеты из фарша, купленного в магазине. Поэтому, открыв дверь собственной квартиры, Аркадий Францевич был немало удивлен.
— Ау, Эля! Мы ждем гостей? — крикнул он, снимая обувь в коридоре.
Эльвира Павловна вышла из кухни навстречу мужу:
— Нет. Это я ожидаю тебя.
— И печешь пирог?
— Да. Шарлотку. Она готова. Пока заварится чай, ты успеешь переодеться и вымыть руки.
— Ну и ну! — удивленно присвистнул Аркадий Францевич. — Кажется, жизнь меняется к лучшему…
— Да. Так и должно быть, — ответила Эльвира Павловна. — В конце концов, все должно быть хорошо. А если пока нехорошо, значит, это еще не конец.
— Хм. Интересная философия, — опять удивился Аркадий Францевич. — Что-то раньше я не замечал, что ты склонна к каким-либо философским рассуждениям.
