Ирина вытолкала его за дверь и заплакала, уткнувшись в металл двери лицом. Че-ерт, по
всей квартире тянулся кровавый след. У него же рука… Она открыла дверь и бросилась к
нему, не давая ему упасть на пол.
— Идиот, какой ты идиот, — сквозь слезы отчитывала его и тащила обратно в квартиру. —Хочешь, чтобы мое сердце остановилось?! Этого ты хочешь? — Кинула его тело на диван
и убежала за аптечкой.
— Нет, Зара. Я хочу, чтобы ты жила вечно. Ведь я люблю тебя… — прошептал Макс, теряя сознание.
— Не засыпай, — дала ему пощечину. — Говори, говори, мать твою! Что хочешь, только
не спи, — приказывала ему она, обрабатывая раны.
— Мать, — прохрипел мужчина. — Это она во всем виновата. Она вырастила монстра.
Это она, Зара.
— Говори дальше, я сейчас вернусь, бинтов не хватает, — сказала Ирина и ушла в кухню.
С собой она захватила еще и стакан воды. — Выпей, ладно? Ты в очень плохом состоянии.
Сейчас я тебе на лоб положу мокрую повязку, у тебя, походу, температура.
Девушка наклонилась к нему, располагая кусок влажной ткани у него на лбу. Когда ее лицо
было совсем близко, Макс приподнялся и коснулся ее губ в легком поцелуе. Она громко
вздохнула, но не оттолкнула его. И он воспользовался этим. Его губы нежно соединялись с
ее, словно он впервые в жизни целовался. Правда, впервые. Впервые целовал женщину
просто потому, что он ее любит…
— Ну, все, хватит. Не наглей, — отстранилась та, выглядя смущенной.
Макс улыбнулся. Смущенная, а не злая и плачущая, Зара… Такую он ее любил еще
больше!
— Ты выслушаешь меня? Я расскажу тебе все.
— Хорошо, — согласилась она, хоть и не считала это таким уж необходимым. Ее решение
не изменится.
— Мою мать звали Олей. По крайней мере, все мужики так ее называли. Я не знаю, зачем
она меня родила. Нет ни одной мысли. Нет… вру. Есть мысль, но я стараюсь о ней много
не думать. Но выходит, что именно так и есть…
— Как — так? Я ничего пока не понимаю. Она родила тебя потому, что хотела ребенка, логично.
— Она хотела зарабатывать больше денег. Ее сутенер славился отменной фантазией. У
него шлюхи могли выполнить любое желание клиента. И под словом «любое» я имею в
виду любое, даже самое мерзкое. Чем аморальней и грязней запрос, тем выше цена. А
если прихоть клиента превышала границы, установленные законом, цена становилась
неподъемной.
— Причем тут ты? — тихо спросила Ирина, ощущая тянущее чувство под ложечкой.
— А как ты думаешь? Шлюха с маленьким ребенком. Какие идеи приходят тебе в голову?
Она смотрела на него огромными, испуганными глазами, и он решил не мучить ее
загадками.
— Они пользовались мной, Зара.
Девушка ахнула.
— Насиловали?..
— Нет, слава богу. Иначе я бы стал Чекатилой, — хрипло рассмеялся Макс. — Они…
поначалу, просто занимались сексом на моих глазах. Знаешь, сажали меня на стул, а сами
располагались на диване.
— Не надо дальше рассказывать…
— Знаешь, каково это — наблюдать, как твою родную мать трахают?
— Не надо, Макс. Я поняла…
— Как ее трахают разные мужики, куча мужиков. Куча абсолютно разных мужиков. Они
трахали ее в зад, в рот, как только могли. Бывало, ее имели сразу по два или три мужика. В
конце они спускали на нее и уходили, а она считала деньги. Клево, правда? И мне, по
праздникам, перепадала жвачка, из этих денег.
Его глаза были безумны, она видела, что он не здесь, а в своем далеком прошлом… И, как
бы оно его не убило!
— Макс, я поняла тебя…
— Не хочешь слушать? Зря. Тебе нужно услышать все это дерьмо, чтобы понять на сто
процентов, почему я стал таким ублюдком. Вот и слушай. Лет до шести-семи она просто
трахалась на моих глазах. В первом классе я знал о сексе все. Даже то, что кончать внутрь
прикольней, а на лицо — унизительней. Уже тогда у меня появлялись мысли забраться
какой-нибудь девчонке под юбку и оттрахать ее. Вернемся к главному. Лет с семи дело
приняло серьезный оборот. Однажды пришел очередной мудак к мамаше, меня посадили в
партер этого грязного шоу. Когда он кончил, меня попросили подойти к ним. Сняли
одежду, приговаривая, чтобы я не боялся, что все будет хорошо. Она говорила, что дядя —врач, и просто осмотрит меня.
Ирина слушала его с тяжелым сердцем. Бедный маленький Максим. Господи, как было
противно это все слушать. А ему пришлось это пережить…
— Он трогал меня… в разных местах. Просто трогал, — он закрыл глаза и тяжело
задышал, словно не давая прошлому задушить его. Женская рука сжала его руку, и он
открыл глаза. Его любимая Зара…
— Они насиловали тебя? — прошептала она, сжимая до хруста его пальцы.
— Нет, до этого не дошло. Они просто трогали мой член, мою задницу, все, в общем.
Потом мамаша одевала меня, а эти уроды частенько дрочили. Ненавижу ее и этих уродов, — прошипел Макс, держась за ее руку. Только ее поддержка помогала ему выстоять. Но
пора было посмотреть прошлому в лицо.— Затем я вырос. На какое-то время меня
оставили в покое, но однажды она привела двоих, когда мне было лет пятнадцать. Я не
позволил им прикоснуться к себе. Одному — разбил голову, второму — сломал руку.
Мамкин сутенер разорился, оплачивая их лечение, возмещая им моральный ущерб и суя
взятки полиции. Тогда был огромный скандал. Я думал, меня убьют. Как ни странно, после
того случая, сука оставила меня в покое.
— Что было дальше?
— Ничего интересного. Я стал слоняться по улицам, пить, курить. Ты и сама понимаешь
все. Потом появился Джек.
— Он любил ее, да?
— Спрошу, когда буду на том свете. Но при жизни он уверял меня, что было в ней что-то.
Что-то… Вагина, размером с тоннель! — Зара нервно хихикнула. — Да, смешно, согласен.
Я понимаю отца. У него была жена Марта. Она погибла в автокатастрофе. Она… была
беременна, — он замолчал. Его отец тоже потерял ребенка… Каково же ему было узнать, что его сын своими руками убил его внука? — После этого, говорят, он надолго ушел в
себя. В общем, все было плохо. Поехал в Россию развеяться, и, вот, сама знаешь, вляпался
в кучу дерьма, в лице меня и моей мамаши.
— Не говори так. Не говори! Понял? Это твоя мамаша — сука конченная, не смей так же
думать о себе. Джек был, поистине, великим человеком, — сказала Ирина и грустно
улыбнулась.
— Не думай о том, что бы было, если бы таблетки оказались при нем. Не надо. Это
