улыбнулась.
— Не думай о том, что бы было, если бы таблетки оказались при нем. Не надо. Это
события другой реальности. В этой нам повезло. Иди ко мне, Зара, — позвал ее он и
показал на место рядом с собой на диване.
Она колебалась, но, все же, перелезла через него и легла рядом. Макс притянул ее к себе
свободной рукой и крепко обнял. Не вырвется никуда из его объятий. А она и не хотела…
— Мы с тобой самые странные люди на этом свете. Общество бы осудило нас, знай оно
всю правду.
— Тебе есть дело до общества? Мне плевать на них. Они — никто. Всего лишь —безликая, серая масса людей. И они вечно будут говорить, навязывать свою мораль, вливать тебе в уши свое мнение. Мне все равно, я давно оглох. Я люблю свою Зару. Я
готов стоять перед ней на коленях. И пусть хоть кто-нибудь на этом свете скажет слово
против, я убью его. Ты, — повернулся к ней и взял ее лицо в руки, — самое дорогое, что
есть у меня. Самый дорогой человек.
— А Стефан?
— Стефан, безусловно, мне очень дорог, об этом даже говорить не надо. Он встанет под
пули за меня, отдаст свою жизнь, пойдет против всех за меня. Но… он не зажигает огни в
моей душе, мысли о нем не заставляют мое сердце лихорадочно сжиматься в груди. И я…
не хочу его день и ночь, — слабо рассмеялся Макс и наклонился к Ирине для поцелуя.
— Слава богу, что ты не хочешь его день и ночь, — прошептала она ему в губы, отрываясь
от поцелуя на секунду, чтобы сказать это.
— Я вообще его не хочу. Никого, кроме тебя, — сказал Макс, перекатывая ее на спину и
ложась сверху.
— Мне тоже есть, что тебе рассказать. Выслушай теперь ты меня.
— Давай отложим все разговоры на потом. Умоляю тебя…
— Нет! Выслушай. Это очень-очень важно. Это… касается моего вранья тебе три года
назад, — выпалила она.
— Окей. Я — весь внимание.
Ирина отползла к стене, прислонилась к ней спиной и начала свой рассказ. Будет трудно…
— Однажды, в один проклятый день, в Саратовский детдом доставили черноволосую
девчонку с дебильным именем — Зара Аль-Фатуми. Лучше бы меня в роддоме и
задушили, или, как котенка — утопили.
— Или ты рассказываешь о себе нормально, или я не буду ждать конца, а всыплю тебе
прямо сейчас, котенок мой. «Лучше бы убили», — Макс скривился. — Они подарили мне
смысл жизни! А ты так говоришь.
— Ладно, ладно. Я еще помню, что такое — твой ремень. В общем, рассказывать о
детдомовской поре жизни особо нечего. Росла отшельником, одинокой девчонкой.
Воспитательницы пытались заменить мне мать, но, разве это возможно? Не поверишь, но
про месячные и секс я узнала от них, а не во дворе, трахаясь с местной гопотой, как ты мог
думать раньше. Я была девственницей до восемнадцати. И кто знает, как долго ею бы
оставалась, если бы не Михаил…
— Он лишил тебя девственности?
— Нет, не он. Слушай дальше. Жизнь в детдоме — это прекрасно, просто удивительно.
Каждое утро встаешь, а вокруг — стены, и ничего не меняется, только стены, день ото дня, твоя компания. С другими детьми я почти не общалась. Все смотрели на меня, как на
пришельца. Тупое имя, восточная фамилия, сама чернявая. Мне сразу сказали, что я
чужая. И ладно. Я много читала, наверное, всю классику за школьные годы перечитала.
— И твоя любимая книга — «Мастер и Маргарита», — довольно вставил Макс.
— Ты прав. По сей день любимая. Помню, как читала ее в десятом классе. Незабываемая
книга, столько смысла в ней. Столько не всегда есть в реальной жизни… У меня была
любимая опушка в парке. Саратовский парк — это нечто. Я там жила летом и весной.
Могла часами просто сидеть и молчать, слушая природу. Знала наизусть все тропинки, каждый куст и ягоду. И деревья знали меня, сколько я с ними говорила… Закончила я
одиннадцатый класс. Я строила грандиозные планы на жизнь, просто сумасшедшие.
Мечтала уехать в Москву, отучиться там. Возможно, на филолога или литературоведа.
Выйти замуж, пару детишек родить, стать любящей женой и мамой. Типичные девичьи
мечты, правда? Что в них не понравилось Богу, раз он исказил всю мою жизнь?
Макс пересел к ней и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо и продолжила.
— Но в один день, я его про себя называю «судным», все изменилось. Девочка Зара
поплатилась за свои мечты. Как поется в одной песне: «И за все наши грёзы нас Небо
накажет». В тот день я гуляла в парке, был конец июня. Экзамены все сдала, знала
результаты почти по всем, выбирала ВУЗы, куда подать документы. И, как всегда, я
отправилась на ту полянку. День проходил замечательно, когда, непонятно откуда, там
появились эти сволочи. Их было трое. Они… они накинулись на меня, с ходу. Что-то
орали, били, потом повалили на землю. А потом — мрак. Не помню ничего. Очнулась я на
опушке, с окровавленным камнем в руке… Один из них лежал в траве, его голова была вся
в крови. Остальные двое валялись рядом, тоже в крови, но дышали.
— Они выжили, я надеюсь?
— Конечно, нет. Из кустов совершенно случайно появился Михаил. Я тогда так
обрадовалась. Это же дядя Миша, который часто захаживал к нам в детдом, он спасет
меня! Так думала глупая, наивная Зара. И дядя Миша спас. Он предложил мне уехать в
Москву и работать там на очень выгодной работе, — она посмотрела на него, — иначе
глупую Зару посадят. Тот парень, который был весь в крови, умер на той же поляне, сразу.
Двое лежали в больнице, дали против меня показания и тоже умерли. На мне висело три
трупа. Как я могла еще поступить?!
— Тшш, моя любимая, не кричи. И не плачь. Хрен с ними, мудаками. Надо было и
Михаила, падлу, приложить кирпичом. Почему он не помог тебе по нормальному? Все это
попахивает подставой.
— Не знаю, уже — неважно. Тогда он казался мне спасителем, просто, ангелом. До тех
пор, пока не привел в свой рай… Рай, где ангелы насиловали меня, чтобы он мог собрать
компромат. Где… — она остановилась, глотая слезы.
— Не надо, малышка, — успокаивал ее Макс, про себя сгорая от злости.
— Нет, уж, теперь твоя очередь узнавать, почему же я стала шлюхой. Его люди насиловали
меня группой, имели по кругу. Супер, не находишь? Они сломили дух той Зары.
Растоптали ее, унизили, облили отборным дерьмом так, что ей за несколько жизней не
отмыться. Собственно, так я и работала у него около десяти лет. Стала его собачкой. Он, кстати, тоже меня трахал иногда.
