Пейдж была красивой. Она занималась живописью, и за ее ухом всегда пряталась кисточка. Ее одежда была покрыта неизменными пятнами краски, а ее улыбка могла осветить собой любую комнату.
Свои волосы она всегда заправляла под бандану, и смотреть на нее было все равно что смотреть на произведение искусства.
Элеонора была неправдоподобно похожа на свою маму. Вероятно, и обо мне можно было сказать то же самое. Похоже, гены моего дяди и отца оказались недостаточно сильными. Видимо, в нашем семействе женщины взяли на себя полную ответственность за генетику.
Пейдж поправила бандану и посмотрела в мою сторону.
– Итак, как прошла твоя ночная прогулка?
Я удивленно распахнула глаза, но она поспешила мне улыбнуться.
– Не волнуйся. Я не скажу твоим родителям – просто хочу убедиться, что ты не попадешь в неприятности. Я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Итак, у тебя все хорошо?
Я кивнула.
– Да, я в порядке.
Она слегка мне улыбнулась.
– Ты напоминаешь мне меня в юные годы – тот же мятежный дух. Хочешь совет от старой перечницы? – предложила она.
– Конечно.
– Убедись, что он того стоит.
– Откуда вы знаете, что я гуляла с парнем? – спросила я.
Она хихикнула.
– Потому что это единственная причина ночных побегов. Доверяй своему сердцу, но слушай свой разум. – Она подошла и поцеловала меня в лоб. – Я пойду разбужу Элеонору. Она наверняка снова проспит свой будильник.
– Хорошо. Спасибо, тетя Пейдж.
Ее слова кружились в моей голове и в моем сердце.
Свернув за угол, она оглянулась в мою сторону.
– И еще кое-что, Шей.
– Да?
– Я знаю, что прошу о многом, но… если у тебя когда-нибудь будет возможность взять Элеонору с собой, ты сможешь сделать это для меня? Я знаю, что она интроверт, но я хотела бы для нее настоящей жизни. Она настолько поглощена книгами, что забывает жить сама.
В ее глазах было столько беспокойства, что я занервничала.
– Все нормально? – мягко спросила я.
Она издала тихий смешок – он показался мне слегка надломленным.
– Да. Даже когда что-то идет не так, у Вселенной всегда есть способ это исправить. Просто пообещай мне, что позаботишься об Элеоноре.
– Обещаю.
Она смахнула бегущую по щеке слезу и кивнула.
– Спасибо.
Я не стала продолжать разговор, потому что видела, как тяжело он ей дается. Я знала, что смогу сдержать данное тете Пейдж обещание. Я буду заботиться об Элеоноре так же, как она заботилась обо мне. Всегда и во что бы то ни стало.
* * *
Придя в школу тем утром, я открыла свой шкафчик и ахнула, увидев охапку пионов и десятки банановых «Лаффи Таффи». На металлической дверце висела маленькая записка.
«Компенсирую эту дрянную ночь цветами и конфетами. Я собирался купить тебе пенисы, но вместо этого выбрал пионы.
Сатана
P.S. Ты знаешь, как трудно найти пионы в это время года?
Это почти невозможно.
Почти».
Я посмотрела на шкафчик Лэндона. Он, как обычно, стоял с какой-то девчонкой, которая пыталась его окрутить. Однако он не обращал на нее никакого внимания – его глаза были прикованы ко мне.
Я вытащила цветы и вдохнула их аромат. Они были прекрасны. Просто прекрасны.
Я положила их обратно в шкафчик, вытащила «Лаффи Таффи» и засунула в рот, все еще глядя на Лэндона.
Его глаза.
Прикованы ко мне.
Я улыбнулась.
Он почти улыбнулся мне в ответ. Правый уголок его губ чуть изогнулся вверх, и это было моей маленькой победой.
Когда подошло время обеда, я села за его столик.
– Откуда у тебя столько банановых «Лаффи Таффи»? – спросила я из чистого любопытства.
Он пожал плечами.
– Они просто продаются в магазине. Ничего особенного.
На мой взгляд, это было более чем особенно.
– Это было очень мило.
– Да ладно тебе.
Он был тем же угрюмым, мрачным Лэндоном, каким и всегда, но правый уголок его губ предательски изгибался вверх.
– Ты еще не влюблена в меня? – спросил он.
– Нет. Нисколько. Ты все еще не влюблен в меня?
Его взгляд упал на мои губы.
– Никаких шансов.
– Ты все еще меня ненавидишь? – прошептала я, переводя взгляд на его губы… те самые губы, которые я целовала… те самые губы, которые целовали меня.
– Да.
– Хорошо, потому что я тоже тебя ненавижу.
– Хорошо, – повторил он.
– Хорошо, – ответила я.
По спине пробежали мурашки – мы ели в полной тишине, пока сидящие рядом с нами друзья весело болтали между собой.
Хорошо.
После ланча мы разошлись в разные стороны, и по какой-то причине я посчитала необходимым взломать шкафчик Лэндона и оставить ему благодарственную записку за конфеты и пионы. Открыв его, я увидела открытые упаковки, наполненные «Лаффи Таффи», – в них были все конфеты, кроме банановых. Он купил огромные пачки конфет только ради того, чтобы достать из них мой любимый вкус.
Кто знал, что такое может случиться?
Кто знал, что сам Дьявол заставит мое сердце замереть?
* * *
Когда мы с Лэндоном впервые поцеловались, все изменилось – по крайней мере, для меня. Как будто стена, которую мы возводили годами, наконец рухнула – кирпичик за кирпичиком. После ночи, которую мы провели вместе, после той ночи, когда я показала ему свои шрамы, а он показал мне свои, я попалась в ловушку. Конфеты и цветы стали последней каплей.
Я хотела быть рядом с ним, потому что мне нравилось, как быстро бьется мое сердце. Я хотела быть рядом с ним, потому что мне нравилась его мимика. Но больше всего мне нравилась его улыбка.
Я писала ему СМС, приглашая на репетицию, и каждый наш вечер заканчивался поцелуями. Иногда его руки пытались касаться моего тела, но я всегда его отталкивала. Всего один раз я позволила ему потрогать мои ягодицы.
Мне это понравилось… Пожалуй, даже слишком сильно, поэтому я вновь направила его руки к своей талии.
Однако он никогда не настаивал на большем. Ему было достаточно любого прикосновения. А я? Я жаждала большего. Я тайно представляла, каково было бы поцеловать его, прикоснуться к нему, оказаться в его постели. Но в глубине души я продолжала думать о пари, не говоря уже о том, что Элеонора постоянно мне о нем напоминала.
– Не позволяй ему играть с тобой, – говорила она. – Он втирается к тебе в доверие – старается быть милым. Цветы и конфеты? Так ведет себя каждый бабник. По крайней мере, в книгах, которые я читала.
Я знала, что она может быть права, и, вероятно, я слишком рано ослабила бдительность. Но
