«Боже мой, неужели они заставляют ребенка работать без всякой страховки?!» — с ужасом подумала Агния. Себя, например, она бы ни за что не позволила поднять на такую высоту, даже если бы ее закрепили со всех сторон тросами. У нее начинала кружиться голова, как только она выходила на балкон третьего этажа. А уж на десятом она и вовсе не пыталась выходить.
Перекладина с юной артисткой медленно поплыла по небу над головами зрителей, описывая круг за кругом, девочка повела смычком, и оттуда, с небесной высоты, полилась божественная мелодия.
«Гайдн, — определила Агния, только не помню что. А может быть, Моцарт? — подумала она минуту спустя. — Дети цирковых артистов часто выступают с детства. Но не в таком же опасном аттракционе! Причем девочка необыкновенно талантлива. Малышке безусловно нужна школа при консерватории, а не арена цирка!»
Эту мысль Агния тоже записала, ей захотелось поговорить в статье с родителями про то, как некоторые люди губят в детях музыкальное дарование. Если бы редактор согласился на негативный материал, то вот он: в одном флаконе — и экзотика, и судьба ребенка.
В это время мелодия стихла. К девочке, которая продолжала стоять на перекладине, спустили едва заметный канат. Она прикрепила к нему свой музыкальный инструмент, и взамен ей был доставлен пистолет. Снова заиграл победный марш, вверх полетели разноцветные шары, и девочка стала стрелять по ним, влет, почти не целясь. После каждого выстрела тот шар, в который она попадала, мгновенно взрывался, и из него сыпались на зрителей сверкающие в лучах разноцветных фонарей конфетти и крохотные букетики цветов. Зрители принялись ловить их, марш еще продолжал играть, но спортсменов быстро спустили на пол арены, а девочка растаяла в сумраке купола так же незаметно, как и появилась.
— Антракт! — объявили зрителям.
«Это действительно настоящая мировая премьера», — подумала Агния. Но она так и не поняла, которая из выступавших спортсменок — Нинель, и кто среди них — Самофракийская. И опять же, почему на афише отмечают только ее. Хотя, может быть, она постановщица этого номера?
— Да, я была знакома с Антоном. Только не понимаю, почему это вас вдруг заинтересовало?
Перед Агнией стояла та самая девочка с бантом, которая только что, летя под самым куполом цирка, исполняла божественную мелодию на скрипке. И говорила она голосом взрослой, хотя и молодой женщины.
Агния была потрясена, когда во время антракта администратор поманил ее в служебный коридор, а потом подвел к ней малышку и торжественно проговорил:
— Звезда российского цирка, заслуженная артистка Ника Самофракийская.
Перед этим, едва публика начала подниматься, он сам нашел ее и спросил:
— Ну как? Есть материал для рецензии?
Давать обязывающие авансы Агния не любила. И лишь попросила:
— Если можно, познакомьте меня с Никой Самофракийской.
Вот он и исполнил.
Теперь, когда девочка стояла рядом, Агния разглядела, что лет ей все-таки не шесть и не восемь. А когда артистка заговорила, стало понятно, что и не двенадцать.
— Я из газеты, — сказала Агния на всякий случай. — Хотела бы написать о вашем номере.
Чувствовала она себя отвратительно, потому что ожидала увидеть если не пожилую цирковую мадам, то по крайней мере одну из выступавших див. И именно с ней поговорить о судьбе одаренного ребенка. А теперь…
— Вы давно выступаете? — спросила она, и ей самой стало неловко от этого непрофессионального вопроса.
— Я работаю в цирке девять лет, — просто ответила артистка.
«Что бы у нее такое спросить? — подумала Агния с тоской. Не про то же, как она «дошла до жизни такой». И тогда она, как за соломинку, схватилась за имя, связанное с Шолоховым.
— Такая артистка, Нинель Кривозубова, она тоже работает с вами?
На лице Ники Самофракийской так ярко обозначилось недоумение, что Агния окончательно растерялась.
— Так это я и есть, — сказала артистка, посмотрев на нее, как на полную дуру.
— Простите, я очень давно не писала о цирке.
— Это заметно, — согласилась Ника-Нинель.
— Дело в том, что мне, кроме вопросов, связанных с будущей статьей, еще хотелось бы поговорить с Нинель, то есть с вами, о художнике Антоне Шолохове.
— Хорошо, я вас слушаю, говорите.
— Вы были знакомы с Шолоховым?
— А позвольте осведомиться: почему вас так заинтересовало наше знакомство? — с подчеркнутой иронией спросила артистка.
— Я вам не успела сказать: я не только театральный критик, а еще и пишу книгу об Антоне Шолохове. По заданию московского издательства, — стала сбивчиво объяснять Агния, чувствуя себя рядом с ней старой, большой и неуклюже толстой. — Я присутствовала при его смерти, — зачем-то добавила она. — И мне важна каждая подробность…
— Поняла, — перебила ее артистка. — Отойдемте немного в сторону… В гримерную вас пригласить не могу, мы там будем мешать… Так что вас интересует?
— Меня интересует все.
— Что — все?
— Простите меня, как вас лучше называть: Нинель или Ника?
— Я уже давно Ника, — артистка по-детски передернула плечиками.
— Ника, извините, вы замужем?
— Не понимаю, какое это имеет значение. Вы же сказали, что интересуетесь Антоном? Допустим, замужем. Так что? — Во всех ее последних фразах слышалась плохо скрываемая настороженность.
— Извините, — снова повторила Агния, — это, конечно, слишком интимный вопрос, но у вас с ним было поверхностное знакомство или… — и Агния нырнула, как в прорубь, — более близкие отношения?
— Мы с Антоном любили друг друга. — И голос артистки неожиданно дрогнул. — Он меня рисовал. Что вы на меня так смотрите? Вы не верите, что меня мог полюбить знаменитый художник? Я же вам сказала: он меня даже рисовал.
— Я видела. В Русском музее выставлены небольшой портрет и скульптура. Оттуда я и узнала ваше имя.
— И скульптура тоже стоит? — удивилась артистка. — Надо сходить посмотреть. Я сама так ни разу ее и не увидела.
— А я была там вчера утром.
— Антон создавал ее в мастерской у приятелей-скульпторов. Но теперь все это не имеет значения. Поезд ушел и оставил меня на платформе. Что вас еще интересует? — Голос артистки сделался чуть мягче.
— Любая мелочь. — Агния на мгновение задумалась. Да уж, совсем не так она собиралась построить разговор. — Ну хотя бы: как вы называли его и как называл он вас? Как вы познакомились? О чем разговаривали?
— Вы смотрите на меня и гадаете, — перебила ее артистка с вызовом в голосе: — кто я — урод или ребенок? И как же это меня мог любить взрослый мужчина, да еще знаменитый художник? Так вот, чтобы вы знали: девочка — это моя роль. Я не вышла ростом, но во всем остальном — самая нормальная женщина. Самая обыкновенная! И способна на любовь, как все. У меня и муж нормальный.
— Вы не помните, — Агния решила увести разговор от больной темы, — что Антон Шолохов еще рисовал в тот месяц? Я ничего не знаю толком о последнем петербургском периоде. Что он тут вообще делал? Говорят, к нему ходило много молодых людей… Какие-то татуировки…
Что-то в артистке после этих вопросов сразу переменилось. По крайней мере опять появилась настороженность.
— Извините, вы действительно писательница?
— Ну какая я писательница, — смущенно улыбнулась Агния, стараясь вернуть в разговор тепло. — Вот когда книга выйдет… А по жизни я — журналист, работаю в газете…
— Удостоверение у вас какое-нибудь есть при себе? Журналистам ведь дают членский билет, да?
— Дают, — успокоила Агния и протянула сразу две свои корочки. — Вот, пожалуйста, это журналистский, тут я моложе, а это — редакционное удостоверение…
К удивлению Агнии, артистка внимательно их рассмотрела, чуть ли не на просвет, а потом спросила у пробегавшего мимо служителя карандаш и, сорвав со стены старое расписание, переписала все данные.
— Работал он, конечно, много, — проговорила она, возвращая документы, — и татутировки тоже делал… Разное делал. Только, знаете, я ведь была от этого далека. Знай я, что вот так будете выспрашивать, конечно, все бы запоминала.
Что-то такое она явно скрывает, поняла Агния. Скорее всего, прячет его последние работы, чтоб подороже продать заграницу.
— Так вы, говорите, присутствовали при его смерти? — спросила артистка.
— Присутствовала, но получилось это совсем случайно.
— Да уж, если бы не случайно, вы бы тут сейчас не стояли… Его отравили? Это точно?
— Предполагают, что кто-то добавил в зеленый чай экстракт вещества… забыла, как оно называется…
— Яд, короче?
— В общем, да. Для него это стало ядом.
— И что же, тело его украли и не нашли?
— Получается, что да. Так неужели вы не помните, что это были за татуировки? — решила снова сменить тему Агния.
