— У тебя должно было быть очень много шансов попасть к нам, — заметил я, — число погибших во время войн только росло всё это время… этого не хватило, чтобы пробить материальный барьер?
— Не в этом дело, — он грустно вздохнул, — после того, как ожили здешние звери, барьер перестал открываться. Совсем. И так было до недавнего времени. Одной во всех отношениях прекрасной ночью я проснулся от хлопанья тысяч, а, может, даже миллиона крыльев. И я видел, что открывается барьер. Я видел это дерево, — он кивнул в сторону выхода из пещеры, — и понял, что это его вырастил тот шаман. Это оно дало жизнь этому миру. И оно же закрыло мне дорогу. Мне хватило времени, чтобы протиснуться наружу, но тут барьер захлопнулся, отсекая часть моего духа. Тот я, который остался снаружи, он продолжал видеть. Оно начал строить то, что должно было нейтрализовать влияние дерева. Прямо над его корнем.
— Замок… — догадался я.
— Верно. Замок, который в нашем мире стоит в Горах Недоступности, — ответил Даниил.
— Получается, дракон, о котором ты говорил — это часть тебя?
— И это тоже верно.
— Всё равно не понимаю! Если ты пробивал себе путь таким образом — для чего всё это? — я обвёл жестом пещеру, — к чему эти жертвоприношения? Руны? Изнанка древних обрядов?
— После того прорыва дух, запечатавший этот мир, не успокоился… — вздохнул Даниил, — я бы смог вырваться ещё тогда, если бы он не вмешался. Он поднял птиц и миллионами крыльев устроил бурю, которая обратила в руины то, что я успел построить… он закрыл вход. Эту стену могла пробить только ещё большая жертва, чем та, которую принесли мне.
— Подожди, — вмешался я, — почему жертва тебе? Это были просто случайные птицы. Да, их было очень много — но никто ведь…
— Миллионы жизней ради испытания оружия? — улыбнулся Даниил, — конечно, это была осознанная жертва мне. И она едва не привела меня на свободу, домой.
Мы с Алиной переглянулись. В какой-то момент мне показалось, что она хочет сделать какой-то знак, привлечь моё внимание. Но Даниил проследил направление моего взгляда, и Алина замерла.
— Мне не хватило устойчивости тогда… — продолжил Даниил после небольшой паузы, — и я начал исследовать достижения тех, кто был на Земле. По крупицам, по языку и неосознанным воспоминаниям прибывающих я восстанавливал обряды. Повторял то, что делали ради меня на той стороне. Если есть симметричная жертва в нескольких мирах, люди и звери. Тогда у меня появляется шанс. Но для этого, конечно, надо было уничтожить дерево, которое держит этот мир. То дерево, которое ни я, ни кто-то ещё до сих пор не мог увидеть.
До меня не сразу дошло. А потом я вдруг понял, что пыталась показать Алина.
В первую секунду я хотел рвануться вперёд, уничтожить эту живую древность, подняться наверх и попробовать успеть обезвредить заряд в автомобиле.
Но я сдержался.
Это как раз то, чего он от меня ждёт. Он продолжает мной манипулировать.
— Для его нужно было нападение? — спросил я.
— Это не было нападением, — возразил Даниил, — мои люди оборонялись. Они — это мой передовой отряд, который должен был войти на ту сторону.
— Ты надеялся, что я смогу открыть дорогу? Просто своим присутствием? — усмехнулся я.
— Я не надеялся, — возразил Даниил, — я знал. И всё ещё знаю.
Мы одновременно выхватили пистолеты. Прицелились друг в друга.
— Без зверей это будет сложнее, но главное, что здесь есть ты. К тому же, можно ведь и уговорить тебя вернуть их на место — если, к примеру, ей будет очень больно, — он кивнул на Алину.
У меня есть пара пунктиков, личного свойства. Они, практически, не заметны в повседневной жизни и службе и никак мне не мешают. Но иногда, в критических обстоятельствах, проявляются.
Я могу потерять над собой контроль тогда, когда начинают угрожать людям, которые что-то для меня значат. В такие моменты я готов действовать, не задумываясь о последствиях, забывая о сложных многоходовых комбинациях.
Для моей профессии это серьёзный недостаток, но мне удавалось скрывать его достаточно долго, чтобы дослужиться до своей должности и звания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бонусом такого состояния — потери сознательного контроля — является невероятная скорость реакции и кратное умножение сил.
На какой-то момент картинка застыла.
Вот Даниил самодовольно ухмыляется, глядя на Алину. Его ствол всё так же смотрит мне в грудь, но я уже развернулся боком. Если он спустит курок прямо сейчас — меня, вероятно, заденет. Но не фатально. Пострадают грудные мышцы, и только.
Я успеваю выхватить вакидзаси той стороны, который достался мне в комплекте с огнестрельным оружием. Левой рукой, не опуская ствол.
Я стреляю Даниилу в грудь. Он тоже стреляет. Мне везёт: пуля задевает материал формы, и уходит в стену пещеры.
Моя пуля достигает цели. В центре его грудины появляется тёмное пятнышко.
Словно этого мало, я отправляю в полёт вакидзаси, с энергией электромагнитной катапульты на авианосце.
Кинжал по рукоятку вонзается ему в лоб, пробивая кость.
Даниил удивлённо поднимает глаза. Зрачки комично сводятся, фокусируясь на вакидзаси.
Алина кидается вперёд. У неё в руках клинок. «И откуда взялся?» — успеваю удивиться я.
Она режет ему горло. Клинок упирается в позвоночник.
Даниил умудряется схватить её. Он швыряет Алину к стене пещеры. Удивительно, что у него осталось столько сил: его кровь тёмной лужей растекается по жадному грунту на полу пещеры, который не успевает её впитывать.
Даниил падает.
Я игнорирую его. Бегу в ту сторону, куда он швырнул Алину.
Она серьёзно не пострадала. Понимаю это сразу, добежав.
Меня отпускает.
— Не всё… — выдыхает она, справившись со спазмами в ушибленной груди, — смотри…
И я оглядываюсь.
Даниил встаёт. Морщится, глядя на залитый кровью камуфляж. Расстёгивает одежду, снимает её, швыряет себе под ноги.
— Серёга, Серёга… — его голос подчёркнуто спокоен. И это пробирает до кости, — неужели ты думал, что всё так просто?
И в какой-то момент я вдруг понимаю весь его замысел.
Вижу своё место у основания огромного валуна, в том конце пещеры, где когда-то открылся проход. Оно оставалось свободным всё это время. А я не обратил на него должного внимания.
Это должно было быть так: я и животные умираем медленной, суровой смертью. Гибнет дерево, дающее жизнь этому странному миру. Умираю я. В последний момент я, конечно же, отчаянно рвусь домой — и у меня получается прорвать границу. Потому что странный древний дух, который вошёл в меня, когда я оказался здесь — он был заперт во мне. Пойман в ловушку.
С той стороны меня встречают погибшие под камнями у основания замка. Лев, Миша, Ваня… они всё ещё там. Всё ещё мучатся! Я это чувствую необыкновенно отчётливо.
Даниил (у него много имён, и Даниил — не настоящее) ухмыляется, делая шаг по направлению ко мне.
Странно, но в этот момент ко мне возвращается способность холодного рассудка.
Я гляжу на Алину, стараясь взглядом передать то, что я задумал. Кажется, она понимает.
Я бегу туда, где должна была быть моя могила.
Даниил оказывается рядом. Быстро. Очень быстро! Не знал, что он так может. Но принципиально это ни на что не влияет.
Я стою на краю ямы.
— Рад, что ты принял неизбежное, — говорит он, — постараюсь, чтобы это не затянулось слишком на долго, — в его голосе слышится искренняя жалость и даже симпатия.
Я прыгаю в яму.
— Вот даже как? — удивляется он, — что ж…
Он подходит к валуну и наваливается на него плечом.
Я вижу, как вздуваются вены на его шее. Те самые, которые только что были рассечены и фонтанировали свежей кровью.
Он двигает огромный валун с поразительной лёгкостью. И вот камень балансирует на краю ямы.
И ровно в этот момент во лбу Даниила возникает огромная дыра. Кровавые брызги. Грохот.
Но я уже выпрыгнул из ямы.
Рана начинает затягиваться прямо у меня на глазах — но слишком медленно.
