Пользуясь заминкой, я скидываю Даниила в яму. Потом напрягаюсь, и довершаю начатое им: с грохотом камень становится на место, погребая под собой хозяина этого мира.
Глава 31
Остановить взрыв было очень сложно. Устройство было хорошо защищено. Должно быть, Даниил был настоящим параноиком, если думал, что кто-то попытается сорвать его операцию, забравшись внутрь грандиозного дерева, куда был закрыт доступ обычным людям этого мира.
Впрочем, он ведь опасался духа того шамана, которого он загубил. И который, почти наверняка, был во мне.
Да, грань между безумием и разумной предусмотрительностью в этом мире была безнадёжно размыта…
Действовать приходилось обезьяньими пальцами. Посмотреть со стороны — то вроде бы не так уж они уступают человеческим. Но это только если не пытаться ими пользоваться.
А у меня не было другого выхода: сами мы никак не успевали подняться достаточно быстро. Да что там: даже с обезьяньей помощью я успел буквально в последний момент.
Что было бы, если бы диверсия удалась — я старался не думать. Но, вероятнее всего, мы бы остались заперты в умирающем мире с местным аналогом сумасшедшего божества навечно.
Но я успел.
— Ну что там? — тревожно спросила меня Алина, когда я отпустил животных и полностью вернулся в себя.
— Нормально. Мы успели.
— Он пришёл в себя, — сказала она, указывая вглубь пещеры. Я и сам слышал ощутимые толчки, которые сотрясали огромный камень над ямой, в которую мы заперли Даниила, — мне кажется он может освободиться. Вопрос времени.
— Значит надо спешить, — ответил я, поднимаясь.
— Есть план?
— В первом приближении, — честно ответил я, — но да. Есть.
Неожиданно для меня, она вдруг прижалась ко мне. И, глядя в глаза, поцеловала. Не символически, нет — по-настоящему, глубоко, с чувством.
Я ощутил, как отзывается моё тело.
— Надо спешить… — повторил я, с трудом отрываясь от неё.
Близости хотелось невероятно. И, похоже, она ощущала то же самое. Что это — реакция на пережитое? Или что-то большее?
Как бы то ни было, мы не могли позволить себе сейчас то, ради чего, как казалось в тот момент, были рождены.
— Куда мы? — спросила она.
— Для начала — туда, — я указал на дерево, всё ещё нависающее над нашими головами, — надо забрать машину. Пешком будет куда сложнее.
— Что ж. Пойдём.
Подъём занял несколько часов. Когда мы прибыли на место, солнце уже клонилось к закату.
У автомобиля не было замка; бытового воровства в этом мире, практически, не было. А осваивать захваченные трофеи замок бы никак не помешал.
Я завёл двигатель, включил фары, и, развернувшись, поехал вниз, по той же дороге, по которой мы попали сюда.
Сначала мы ехали в молчании. Потом Алина, спросив меня взглядом, включила радио и покрутила ручку настройки.
Пару раз мы наткнулись на новости, раза три — на пафосные мелодии этой стороны. И вот, из динамиков полилась совсем другая музыка. Девушка пела на английском:
I’ll send a storm to capture your heart and bring you home[7] Я пошлю грозу Чтобы поймать твоё сердце И забрать тебя домой
— Это с той стороны, — произнесла Алина, и взяла меня за руку, — странно, что там лучше умеют рассказывать о своих чувствах, да?
Я промолчал в ответ.
На подступах к столице сектора царил хаос. Было много подбитой техники. Несколько колонн уничтожили на марше. Били чем-то очень мощным, воронки приходилось объезжать по полю.
— Не понимаю… ПВО что, вырубило напрочь? Но как?..
— Ракеты, — пояснила Алина, — новый тип оружия. До сих пор не применялся. Наши планировали сделать достаточный запас для гарантированно успешного наступления. Но сейчас в ход пошло всё. Они решили, что химическая атака — этой стороны дело. Конечно, всё двинули на столицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Где-то вдалеке громыхала канонада. Очевидно, там продолжались бои. Когда стемнело, у горизонта то и дело вспыхивали огни разрывов.
Скорость резко упала — я не рисковал включать фары. Приходилось полагаться на зарево пожаров да яркий звёздный свет. В таких условиях риск напороться на что-то неожиданное и неприятное, вроде мины, был огромным. Но я продолжал упрямо двигаться вперёд.
— Можешь, расскажешь о своём плане? — спросила Алина, когда мы в очередной раз благополучно миновали крупную воронку.
— Нам надо вернуться на ту сторону. Нужен транспорт до Гор Недоступности.
— Туда, где лежит корень?
— Корень — не корень, — я пожал плечами, — но уверен, что проход будет там. Если замок стоит в этом мире.
— А потом? После того, как ты найдёшь проход?
— Вернусь домой, конечно! — ответил я.
— Со мной? — в её голосе одновременно прозвучали надежда и обида; мне даже показалось, что она сдерживает слёзы.
Я посмотрел на неё. Света приборной панели было недостаточно, чтобы разобрать её мимику.
— Конечно! Как иначе-то?
— Я не знаю… — ответила Алина.
— Чего не знаешь?
— Что хочу в твой мир. Там ведь умирают по-настоящему. Так?
— Там живут по-настоящему, — ответил я, — то, что ты видишь здесь — это не жизнь. Это ад. Причём на любой стороне. Понимаешь?
— Мне не с чем сравнивать, — тихо ответила Алина, помолчала несколько секунд, и потом добавила: — но ты прав. Я хочу с тобой. Мне просто страшно.
Мы продолжали ехать сквозь ночь, наполненную запахом гари и глухим эхом разрывов. Я не заметил, как приёмник перестал ловить волну с той стороны фронта, и понял только когда смолк белый шум, когда Алина выключила громкость.
Гранатомётчик промазал, попытавшись ударить на опережение. Я затормозил за мгновение до взрыва — показалось, что на дороге лежит очередное тело. Я старался не ехать по трупам.
Вспышка ослепила. Я чуть было рефлекторно не вдарил по газам, но сумел вовремя подавить рефлекс. Вместо этого я наощупь врубил стояночный тормоз. Скомандовал Алине: «Наружу! Под днище!» и сам выскочил из машины.
К счастью, у Алины было достаточно боевого опыта, чтобы выполнить мою команду.
Сидя между передними колёсами, я усиленно моргал, возвращая зрение.
— Засада? — спросила Алина едва слышным шёпотом, — здесь? Смысл?
— Выясним, — так же шёпотом ответил я. После чего выглянул наружу, приметил ближайший подбитый танк, за которым можно было бы укрыться.
Глядя на воронку перед машиной, я примерно определил направление, откуда запустили гранату.
— Ты чего? Сам собрался? — Алина схватила меня за руку.
— А как? — удивился я.
— Тебе гибнуть нельзя. Никак нельзя, — заметила она, — что, если память потеряешь?
Она была права, конечно. Но разве это могло меня остановить? Какая альтернатива? Послать её? Ну уж нет!
— Не погибну, — пообещал я. И ринулся вперёд.
Стрелок зевнул мой бросок. Очередь дал тогда, когда я уже был надёжно прикрыт горелой бронёй.
Я не хотел его убивать. Поэтому дал ему возможность одуматься: замер в десятке метров, давая возможность разглядеть форму. Манёвр рискованный; я рассчитывал только на свою реакцию — что успею выстрелить раньше, чем он повернёт ко мне автоматической витновки.
— Ты чё творишь?! — крикнул я.
Последовала секундная пауза.
— А-а-а… — наконец, ответил боец, всё так же лежащий в неглубокой канаве у дороги, — свой что-ли?
Его голос звучал хрипло, надтреснуто. Будь он с другой стороны — я бы решил, что парень с похмелья.
— Свой, — ответил я.
— Держись подальше, господин разведчик… — ответил боец.
— Чего?
— Диверсанты тут были. В нашей фо… — парень не договорил фразу, закашлялся. И этот его кашель мне категорически не понравился: надтреснутый, клокочущий. Лёгкое пробито?
