— Кошмар какой-то! — фыркнула Ракель, стараясь забыть странный сон. Зубы она чистила тщательно и с превеликим удовольствием.
День вышел суматошным. Коллеги радовались возвращению Коэн, а ее помощница Итка Новак расплакалась.
— Мы думали, что вас потеряли, пани… — Итка всхлипнула и поспешно вытерла слезы платочком. — Это страшное место, проклятое место! Вы помните, что произошло, пани Коэн?
— Нет, — Ракель покачала головой. Не рассказывать же о цветном водовороте, который ей привиделся в последний момент. Доктор сказал, что этот образ порожден ее собственным сознанием, страдающим от недостатка кислорода.
Вникая в произошедшие за две недели дела, Коэн с головой погрузилась в работу. Некогда ей думать о странных средневековых замках, а также о недоговаривающем о многом Карле Зиге. А ведь он тоже был там, в ее сне. Жил с ней, спал в одной постели. Интересный выверт подсознания. Злится ли она на него? Конечно. Но им определенно нужно поговорить. Пиликнул телефон, как будто в ответ на размышления Ракель. Карл Зиге прислал сообщение, что встретит ее после окончания рабочего дня. И это было облечено в форму любезного вопроса. Предложение, от которого трудно отказаться.
«Хорошо, герр Зиге».
«До встречи, пани Коэн».
Ракель невольно улыбнулась, когда после любезных расшаркиваний со всеми формальностями Карл прислал ей смайлик с рожками, а потом влюбленное сердечко.
* * *
— Я не все рассказал тебе о себе, — начал Секундус. Он сдерживался, чтобы не притянуть Коэн к себе, сжать в объятиях, вдохнуть ставший таким необходимым аромат ее кожи и волос. Им же надо еще поговорить, а когда Ракель так близко, вести серьезные разговоры у Второго демона получалось плохо. Сладость Избранной еще не ощущалась. Но это не имело значения.
— Определенно, — Ракель рассматривала его, чуть склонив голову. Он же для нее теперь выглядит немного по другому. Сразу ошарашивать Коэн тайнами тонкого мира демон не планировал. Нет, она умная, все поймет и примет. В этом Секундус мог убедиться еще в шестнадцатом веке. Но ему хотелось преподнести все как можно мягче.
— Поедем ко мне, я ужин приготовлю, — демон открыл дверь машины. Улыбнулся на скептично изогнутую бровь Ракель. Это же его привычка. Передразнивает? Самоуверенно добавил: — Я умею готовить. Тебе понравится.
— Ты уходишь от разговора.
— Отнюдь. Просто не хочу все сразу вываливать. Позволь сначала тебя накормить.
— Так много всего?
— Девочка, обещаю, я расскажу тебе.
— Ладно, — легко согласилась Ракель. — Побудь шеф-поваром. Я пропустила обед и жутко голодна. Накорми, а потом можешь «сказки» рассказывать.
Секундусу хотелось одновременно рассмеяться и выругаться сквозь зубы. Вот как она это делает? Связующая нить натянулась, отвечая не на приказ, а на простое пожелание еще неинициированной Избранной. А демону-слуге остается только подчиняться своей госпоже.
* * *
— Значит ты моя мама? — маленький мальчик, так похожий на Карла Зиге, внимательно и требовательно смотрел на Ракель снизу вверх. Коэн растерялась. Она уже знала, что у Карла есть сын, мать которого умерла при родах. Что за средневековье! Эта новость отозвалась болезненным спазмом с левой стороны груди. Как будто нож рассек Ракель ребра и пытается добраться до сердца. «А ведь у него такие же как у меня голубые глаза», — неожиданно подумала Коэн, присаживаясь на корточки перед ворвавшимся в гостиную сыном Карла. Она не очень понимала, как следует говорить с пятилетним ребенком. С детьми ей не доводилось общаться, с тех пор как она сама была такого же возраста. Ракель бросила быстрый взгляд на Карла. Тот тоже выглядел немного растерянным.
— Как тебя зовут? — попробовала перевести тему Коэн.
— Ме, — мальчик немного подумал и уверенно добавил: — инхард. Мое имя Меинхард17.
— Приятно познакомится, — улыбнулась Ракель такому серьезному имени у малыша. Меинхард Зиге.
— Мама, почему тебя так долго не было?! — личико светловолосого мальчика с претенциозным именем Меинхард исказила гримаса рыдания, он обвил шею Ракель своими маленькими ручками, бормоча сквозь слезы: — Мама, мама, не бросай меня больше, мама!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я здесь, ну что ты, не плачь, — Коэн ничего не оставалось делать, как подхватить сына Карла. Она обняла ребенка, чувствуя как промокает рубашка от водопада детских слез. Бедный малыш! Как можно сказать этому несчастному ребенку, что это ошибка, и она не его мама? Вот так, по неосторожности переспишь с приезжим красавчиком, а потом оглянуться не успеешь, как у тебя появляется ребенок на руках.
Ракель не видела, как прижавшийся к ее плечу маленький Меинхард подмигнул Карлу Зиге, а потом показал ему язык, демонстративно обнимая ее крепче. Маленький полудемоненок утверждал свое право на Избранную Ракель Коэн. Она в первую очередь его мама. А Козел обойдется!
* * *
Домой пани Коэн не попала. Карл Зиге мог быть очень убедительным, если хотел. Как и его сын. После того, как Ракель пообещала маленькому Меинхарду, что никуда не уйдет и будет с ним. С ними. Наступила ночь и ехать куда-то было уже поздно. Герр Зиге предложил занять ей гостевую спальню. Но сам не спешил уходить, показав, где лежат полотенца и дополнительные одеяла.
— Так эта… — Ракель проглотила слово «стерва», заменив его на нейтральное, — …эта особа твоя сводная сестра?
— Да, а еще моя бывшая. У нас были отношения, но очень давно. — Карл сохранял нейтральное выражение лица. Ледяной принц, не иначе. — Ты злишься?
— Думаю.
— Я могу помочь? — Карл притянул Ракель к себе, прокладывая дорожку поцелуев от ее ушка до выреза уже почти грани фола. И когда он успел расстегнуть еще три пуговицы рубашки? А ведь так примерно себя вел!
— Отвлекаешь. — Ракель изогнулась в его объятиях, ахнула, когда губы прошлись по груди.
— Может достаточно вопросов на сегодня? — Карл умело и ловко высвободил Коэн из одежды, что та даже возмущаться не успевала. А потом это стало бессмысленно. Потеряло значение.
74. Россия. Сибирь. Настоящее время
Эква подобрала подол шелкового платья и осторожно ступила на поляну, заваленную толстым слоем выбеленных от времени костей. Большинство принадлежало мелким животным и птицам. Мышам, белкам, сорокам. Они легонько похрустывали под легкими шагами демоницы. Попадались заячьи, волчьи. Ближе к центру, у самой избушки скалился медвежий череп, надетый на палку на манер деревенской крынки. Эква внимательно осмотрела покосившееся строение с маленьким оконцем, отвесила щелбан зубастому черепу, глазницы которого сразу же потухли, перестав светиться зеленым.
— Выходи, некромант!
Внутри избушки раздался грохот, приглушенное ругательство, стук, истошный мяв. Из окошка выпрыгнул черный кот, взлетев на макушку покатой крыши, застыл там, изогнув спину, распушив длинный хвост и недобро косясь на Экву зелеными глазищами.
— Я тебя не трону, — поспешила заверить демоница обитателя избушки, а заодно воинственного кота.
— И ш-што тебе надобно? — прошамкал голос, обладатель которого не спешил показываться.
— Поговорить. Я не причиню тебе вреда. Амен.
— Х-хрош-шо, х-хранительница, — вместе с хрипящим ответом деревянный домик начал разворачиваться, расширяясь. Душераздирающему скрипу вторил кот, вцепившись всеми когтями в конек крыши. Четыре деревянные стены раздвигались, явив пятую с низкой дверью. Избушка поворачивалась к демонице передом, то есть входом. Голос прокашлял: — Зах-ходи, х-хранительница.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Эква с опаской коснулась дверной ручки, ожидая что медные петли взвоют, но дверь отворилась неожиданно бесшумно. Склонив голову, демоница вошла. Чуть не споткнувшись о валяющуюся у порога узловатую клюку, Эква погрозила пальцем обитателю избушки, оказавшемуся небольшой скрюченной старушкой.
— На меня наговаривают! — уверенным голосом молвила бабка, а потом, спохватившись, старчески покашляла в кулак. — Х-хр.
