Он бы точно заставил ее забыть о беспокойстве, погрузив в пучину удовольствия. Только вот…
Что-то в брошенном им вызове пугало Эмму. Ведь она знала, что сможет завязать с ним отношения.
А потом ей придется уехать.
Это было предопределено с самого начала. Как только ее отцу станет лучше, она уедет.
Только вот даже ей было не под силу залечить разбитое сердце.
Глава 20
Эмме снился Стоун, и она проснулась, жалея, что его нет рядом. Да что с ней такое? Эмма поднялась с постели, встала под душ и тут же принялась фантазировать, как бы Стоун намылил ее тело.
Нет, она просто одержима Уайлдером. Нужно положить этому конец. Она больше не станет о нем думать.
По меньшей мере минут пять.
В этом ей помог Спенсер. Он приготовил восхитительный завтрак и, дождавшись, когда Эмма попробует и зажмурится от наслаждения, подался вперед.
– Эм…
– О господи! – Отличный способ выбросить из головы мысли о Стоуне. – Просто фантастика.
– Кто бы сомневался. Слушай, ты знаешь, что через два дня я уезжаю. Можно попросить тебя о небольшой услуге?
– О чем угодно, – пробормотала Эмма, запихивая в рот очередной кусок. – Только озвучь.
– Я хочу пригласить Серену на свидание.
Эмма посмотрела на друга.
– Серену? Эту стерву Серену?
– Не такая уж она стерва.
– Не стоит заблуждаться на ее счет. Первостатейная стерва.
– Я смогу за себя постоять. А теперь развей мои сомнения. Да или нет?
Эмма положила вилку на стол.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Но ведь ты не позволишь ей содрать с тебя кожу и съесть живьем?
– Только не на первом свидании, – пообещал Спенсер.
Эмма вновь взяла в руки вилку. Еда была слишком вкусной, чтобы позволить ей остыть.
– Но ты будешь продолжать для меня готовить?
Спенсер улыбнулся.
– Конечно.
Позже тем же утром клинику навестила Мисси Торнтон с формой для запеканки в руках, и Эмма вздохнула.
– Что случилось сегодня, Мисси?
– Ничего. Просто хотела принести вам это.
Эмма заглянула внутрь и остолбенела.
– Это том ям кунг. Горячий острый суп с креветками.
– Тайская еда домашнего приготовления? – удивилась Эмма.
– Стоун говорил, что вы очень по такой скучаете. Племянница провела лето в Таиланде и привезла оттуда потрясающие рецепты. – Она постучала пальцем по форме. – Это, конечно, вы мне вернете.
С этими словами Мисси развернулась и пошла прочь.
Эмма все еще ошеломленно смотрела на керамическую форму, когда возле клиники остановилась Харли. Она поцарапала палец о ржавый гвоздь, и теперь ей требовался противостолбнячный укол. В благодарность она смазала петли у дверей и отремонтировала грузовик.
В это утро Эмма приняла еще трех пациентов, и никто из них не попросил настоящего доктора и не предложил проконсультироваться с ее отцом. К тому же каждый заплатил чеком или наличными.
Проклятый город. Он проник внутрь и украл ее сердце, стоило ей только отвернуться. Ох как нехорошо.
Эмме просто необходимо было прогуляться.
В обеденный перерыв она поехала навестить отца. Ей хотелось заполучить наконец его медицинскую карту, чтобы понять, когда он сможет вернуться к работе, а она – к своей жизни. К жизни, в которой не было милых, но слишком назойливых пациентов, знающих все о ее жизни и бизнесе. К жизни, в которой не было высокого и сексуального Уайлдера, чей образ преследовал ее каждое утро и каждую ночь.
Эмма нашла отца у дома. Разложив костер, он чистил форель, которую только что поймал в озере. На нем были привычная шляпа и жилет, от которых исходил запах сырой рыбы.
– Как раз вовремя, – с улыбкой произнес доктор Синклер. – Вот, хочу пожарить на обед. Как тебе нравится: недожаренная или сильно прожаренная?
– Извини, но вообще-то у меня совсем нет времени на обед. Я просто хотела посмотреть твою медицинскую карту и заключение лечащего врача.
– А…
И ничего больше. Эмма с минуту смотрела на отца, а потом вдруг задала вопрос, который вовсе не собиралась и не хотела задавать.
– Почему ты никогда не говорил, что приезжал в Нью-Йорк повидать меня?
Доктор Синклер замер, а потом посмотрел на рыбу.
– Средней прожарки. Никто не любит пересушенную рыбу.
– Папа.
– Здорово. – Доктор Синклер поворошил угли. – Ты помнишь, как меня нужно называть. – Он подвинул дочери стул. – Отличное начало. Так почему бы тебе не сделать следующий шаг и не присесть?
Эмма посмотрела на отца, а потом прошла мимо него и направилась к дому. На квадратном кухонном столе лежали две толстые папки. Открыв одну и поняв, что это и есть медицинская карта, Эмма схватила папку, вернулась к костру и опустилась на стул.
Отец начал готовить рыбу к тому, чтобы положить на решетку, но Эмма открыла папку, и его руки замерли. Она начала читать и почувствовала на себе его взгляд.
Скоро Эмма поняла, почему он так себя ведет. Она подняла голову, не в силах скрыть осуждения.
– Ты сказал, что это был небольшой сердечный приступ. Небольшой!
– Кажется, я никогда не употреблял это слово. Да, точно, не употреблял.
– Ты гулял в горах. Позвал Ти Джея на помощь. Но того не было в городе, поэтому приехал Стоун. – Голос Эммы заметно задрожал. – К тому времени как он добрался до тебя, ты уже не дышал. Ему пришлось делать тебе массаж сердца. – Почему Стоун никогда не упоминал об этом, Эмма не могла понять. – Тебя на вертолете переправили в больницу Южного побережья. Врачам пришлось дважды тебя реанимировать.
– Да.
– Ты чуть не умер.
– Да.
Эмма захлопнула папку.
– Ты не собираешься возвращаться на работу. По крайней мере, в ближайшее время.
Отец медлил с ответом, и Эмма затаила дыхание. Господи. Господи, она не хотела слышать ответ, потому что он изменит всю ее жизнь. Она знала это.
– Нет, – очень тихо произнес доктор Синклер. – В ближайшее время я на работу не вернусь.
Эмма вскочила на ноги и принялась расхаживать по крыльцу. Только доски поскрипывали под ее ногами.
– Ты должен был мне сказать.
– Да, должен был.
– Пап. – Эмма прижала пальцы к глазам, а потом уронила руки. – На что ты рассчитывал? На то, что я останусь? Навсегда?
– Ну… – Перед его улыбкой просто невозможно было устоять, только вот Эмма не могла – не хотела – позволить, чтобы она ее очаровала. – Мужчина имеет право надеяться, что его единственный ребенок захочет унаследовать семейное дело.
О нет. Нет, нет, нет… Это было гораздо хуже, чем Эмма себе представляла. Она ошеломленно смотрела на отца. Не в силах найти слов, девушка медленно развернулась. Вокруг было тихо: ни автомобильных гудков, ни гула электронных приборов – ничего, только тихий шум ветра да редкие крики птиц.
