— Как перекрыть?! — крикнул я.
— Капсулой! — отозвался Пилигрим.
Через мгновение мы опять схлестнулись с врагами. Уже с новыми.
Впрочем, в этот раз повторить свой трюк не получилось. Бестии перестали кидаться в решительные атаки, предпочитая медленно наступать на нас — и так же надёжно убивать. Вот вскрикнул Прокачун, отступая под напором одной из тварей… Неподалёку взвыл Трибэ, которого попытались цапнуть за ногу — и, кажется, успешно…
— Сомкнуть строй! Вперёд, выдавим их!!! — закричала Кострома.
И пошла в атаку первой, орудуя копьём, как маленький отбойный молоток.
Я попытался повторить её действия на своём противнике… Но у меня банально не хватало то ли скорости, то ли силы удара, то ли уровня крутизны. Я не начал, как Кострома, ранить бестий направо и налево, а лишь заставил шипящего врага пятиться назад. Но это, в любом случае, работало!
Пилигрим метнулся к своему противнику. Сделал замах, отскочил, пропуская вперёд — и ударил в незащищённый бронёй бок. А затем в мгновение ока очутился возле меня, прикончив моего врага. И всё это за три удара сердца!
— Прикрой меня! — крикнул он. — Я вызову капсулу прямо в пролом!
Пилигрим рванул к пробоине в стене, громко призывая всех ему помочь. А я рванул следом, удивлённо отметив, что призыв нашего «проповедника» не остался без ответа. С обрыва прилетело несколько дротиков, а затем рядом появились Кострома и Мелкий. Наш маленький ударный кулак врезался в гущу напирающих бестий — опрокинул их, раскидал…
Мы встали в проходе, принявшись колоть копьями бестий вокруг себя. До союзников было далеко, вырваться назад — не было сил. Оставалось только сжать зубы и бить, бить, бить… Я даже не помню, как в левой руке оказался топор, а на топоре чьи-то зубы. Видимо, бестии попытались вырвать оружие из моих рук, но, будучи загнанным в угол, я оказался сильнее.
Впрочем, наш прорыв заставил-таки большую часть зверей развернуться мордами к нам. И с тылу тех бестий, которые успели проскочить за стену, принялись добивать наши соратники. Чемодан, уже потерявший копьё, с убийственной эффективностью бил каменным молотом. Хромающий Трибэ колол и колол, как заведённый. И даже приятели Рома старались пробиться к нам.
— Я вызвал капсулу! — крикнул Пилигрим. — Нужно держаться!
В этот самый момент одна из бестий, ловко проскочив под копьё, вцепилась ему в ногу. И хоть Кострома тут же перерубила ей шею топориком, штанина Пилигрима пропиталась кровью.
— А-а-а!.. Э-э-э!.. Срань!.. — Мелкий тоже остался без копья, но продолжал бой.
В левой руке он сжимал последний дротик, в правой — топор. И ещё устрашающе орал, как небольшой, но очень грозный хищник-беспредельщик. И, надо сказать, эта странная боевая техника действительно работала, заставляя некоторых врагов испуганно прижимать уши. Всё-таки они были зверями, хоть и очень умными.
А потом мимо девушек на обрыве, сменивших дротики на камни, проскользнули четыре серые тени… И наши питомцы врезались в гущу собратьев.
Я никогда не думал о том, насколько они сильны — если сравнивать с другими бестиями. Оказывается, зря... Старая самка, сверкая голубыми глазами, в первую же секунду легко и без напряга отправила к праотцам сразу двух сородичей. А молодёжь, даже один на один, успешно противостояла любому из нападавших.
Удар питомцев пришёлся на тех бестий, что оказались внутри, со стороны посёлка. И всё-таки переломил это локальное противостояние. Прорвавшиеся враги теперь оказались в меньшинстве — и стали падать на землю один за другим.
В то время как нам, в проходе, приходилось совсем туго… Я удивительным образом пока единственный оставался без ранений. Костроме рванули левую руку когтями, а Мелкого укусили за ногу. И всё это сделала одна особо ловкая тварь!.. И хоть девушка почти сразу прибила хитроумную бестию, но зубы успели добраться до мяса.
Теперь Пилигрим и Мелкий едва держались, теряя кровь. А нам с Костромой приходилось работать за двоих. Мне-то уж точно… Я вообще не помнил, чтобы когда-нибудь хоть что-то делал с такой скоростью. А сегодня я очень-очень быстро колол и бил. Эффективность, конечно, была не особо высокая. Убить никого не получалось. Зато бестии, не желая подставляться, никак не могли навалиться на нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Держим проход! — прокричала Кострома, как-то умудрившись поменяться местами с Пилигримом и встав рядом со мной. — Держим! Грим уже вызвал маячки капсулы!..
Но сколько им ещё лететь… И всё-таки мы смогли. Смогли соединиться с основными силами, выставить перед собой оставшиеся копья — и даже не сдохнуть. А потом с неба рухнули красные маячки. Один чуть не зашиб самого Пилигрима, а четыре оставшихся приземлились так, что почти перекрывали выломанный сегмент стены.
Вот только это был не конец… Капсулу ещё надо было дождаться, а бестии не собирались терять доступ за стену. Против нас выдвинулись несколько матёрых опытных самцов. Ещё и прикрытых плотными пластинами так, что спереди не подберёшься. К тому же, эти зверюги были явно крупнее своих сородичей.
И они начали нас давить… Медленно, неумолимо. Набрасываясь и отскакивая, не давая себя ранить, они заставляли нас пятиться — как бы ни надрывалась Кострома, требуя держать строй любой ценой. Наши питомцы тоже не могли ничего сделать и, подчиняясь моему приказу, отступили за спины людей.
Спасло нас то, что девушки, залезшие на крыши капсул, вовремя сориентировались. И принялись осыпать врага целым градом камней. Убить зверюгу броском булыжника было сложно. Зато, если таких попаданий было много, бестии инстинктивно начинали прикрывать незащищённые участки спины. А заодно сбивались с удара. Только этим и можно объяснить, почему наш отряд продержался на месте ещё целых двадцать минут.
За это время раненые успели закинуть в себя пилюли из инъекторов «лечилок». СИПИН говорил, так они эффективнее действуют, и не верить ему не было смысла. Раны перетянули бинтами и кусками шкур, останавливая кровь. О полноценном лечении никто и не думал. Нас всё ещё продолжали давить…
В какой-то момент я снова ткнул копьём в одного из «матёрых», а тот ловко клацнул зубами и вцепился в древко чуть ниже наконечника. Раздался треск… И наконечник, на который я убил почти сутки, отвалился… Вместе с зауженной частью деревяшки. От обиды я только и успел, что треснуть нахалу по балде оставшимся в руках древком. Думал — выйдет не очень, а получилось хорошо.
Тяжёлый шест врезал по морде между глаз. Зрачки мигнули, хищника чуть повело — и тут же чьё-то копьё вонзилось ему в бок, проскользнув между костяных пластин. Зверюга попыталась вырваться, но я снова махнул древком, занеся его над головой — и в этот раз от души приложил по лапе. Туша завалилась в нашу сторону, а копьё вошло ещё глубже и с треском обломилось.
Ещё долго враг сучил в агонии лапами, мешая своим собратьям… Но с каждой минутой его движения становились всё слабее и слабее. И вскоре враги снова навалились на нас в полную силу. К сожалению, потеряв одного матёрого самца, бестии подтянули ещё троих из низины…
И мы снова начали пятиться. Девушки-метательницы выдохлись и уже не могли так активно поддерживать нас камнями. Нет, они по-прежнему бросали булыжники, но соотношение бросков и попаданий явно изменилось в худшую сторону.
Да и у нас копий оставалось всё меньше… А воевать против зверей топорами и молотами — это то ещё удовольствие. Пришлось бы подпускать бестий куда ближе, чем хотелось бы.
В общем, наверно, мы бы так и не дождались капсулы. Пятиться приходилось всё дальше и дальше. В последний раз мы встали намертво в самом узком месте подъёма. На самой границе обрыва. Дальше — оперативный простор для бестий. А их снаружи по-прежнему оставалось больше, чем нас. И стоило им прорваться, как окружат и добьют.
Но когда нас потеснили ещё чуть-чуть, к строю присоединилось семеро. Трое беженцев, где-то успевших раздобыть медные копья. И ещё четверо наших «новичков», державших в руках копья с кремнёвыми наконечниками.
