– Самоходного наукограда, – повторил майор. – Он выглядит как большой летающий корабль. Но летает сравнительно невысоко.
– Тоже на дейнексе, что ли? – спросил Мирошник.
– А шут его знает, коллега, – отвечал Растов. – Кажется, что это, по сути, обычный дирижабль, но, может, есть там и дейнекс-камеры… Так вот, предстоит нам с вами следующее: нас высаживают Х-крейсера. Вы, наверное, знаете, что подобным образом был захвачен конкордианский космодром Керсасп на Паркиде. Но нас-то с вами на Навзар бросали «Буревестниками», не шибко комфортно было…
– Помним, не забыли, – язвительно бросил Игневич.
– Ну вот… Десантные Х-крейсера выйдут из Х-матрицы не где-то «далеко на орбите», а точно по месту. В считаных метрах от поверхности. Поэтому мы достигнем не только оперативной, но и тактической внезапности. Развернемся прямо перед чоругским городом ученых… В этом – основная особенность операции! И, будем надеяться, единственная. Но мы еще обсудим детали на борту Х-крейсера «Алексей Исаев»… А пока у нас есть трое суток на то, чтобы привести в идеальный порядок матчасть и получить от интендантов спецоборудование.
– Какое еще спецоборудование? – насторожился старшина Вергун.
– Я сам пока не знаю… Не успел бумаги дочитать, к вам торопился.
– А про отпуска там начальство ничего не говорило? – спросил лейтенант Бирн.
– Почему же, говорило. И полковник Кунгуров, и адмирал Канатчиков знают, как сильно мы задолбались быть везде надеждой и опорой… Они помнят, что это мы дали отпор чоругским шагающим танкам. И что Вару-20 тоже мы… того.
– И что?
– Кунгуров обещал после операции «Цунами» повышение всем, повторяю, всем участникам. Лично я повышение уже получил – и теперь командую нашим батальоном.
Когда стихли восторженные выкрики, Растов продолжил:
– Также обещан месячный отпуск. А адмирал Канатчиков обмолвился о том, что каждый танкист, который подстрелит хотя бы один движитель чоругского наукограда, будет представлен к званию Героя России.
В толпе одобрительно присвистнули.
– Звезда Героя за один выстрел? Жить можно! – одобрительно осклабился Игневич.
«Может, там не один выстрел, а два боекомплекта и таран… Движители – они разные бывают», – по-думал закоренелый реалист Растов. Но по своему обычаю промолчал, чтобы не подрывать боевой дух вверенного ему подразделения.
Глава 23
Танки в укропе
Сентябрь, 2622 г. Долина реки Агш Планета Арсенал, система COROT-240
«Радуйся, мама. Улыбайся, папа! Ваш сын теперь комбат», – подумал Растов, глядя на погрузку штабных машин во чрево десантного Х-крейсера «Исаев».
– Эх, хорошо идут! – сладострастно причмокнул Валера Загорянин. Он смотрел в другую сторону – провожал взглядом истребители «ЦЕР-3» «Громобой». – Горжусь Россией!
Загорянин, известный Растову с незапамятных времен – учились вместе в Харькове, – был теперь его заместителем.
Лучшую кандидатуру и представить себе было трудно! В отличие от Растова, который всю войну прокомандовал ротой и о штабной работе на уровне батальона имел достаточно смутное представление, Валера Загорянин только что покинул стены ВКАСВ – Высшей Командной Академии Сухопутных Войск.
Вместо того чтобы – как Растова и сотни других танкистов – готовить Валеру к мясорубкам победных десантов, его в апреле выдернули из рядов действующей армии с должности замкомроты и отправили на трехмесячные курсы при ВКАСВ.
Но война с клонами оказалась короче курсов. Загорянин окончил их только через две недели после легендарного десанта на Паркиду…
В Высшей Командной Академии Загорянин приобрел хроническую непроницаемость и несчитываемость лицевых мышц и некоторую, всегда располагающую к себе дам, столичную осанистость. И вообще стал повышенно державным и чуточку скованным…
А ведь Растов еще помнил, как в казарме, в Харькове, однокашники за глаза обзывали Загорянина «Любимкин». Потому что частенько слышали, как он разговаривает со своей девушкой (или, может, тут должно быть множественное число?), активно привлекая, как сказали бы в ГАБ, «эмоциональный фактор».
И вот теперь они – Растов с Загоряниным – держат под своей рукой огромное хозяйство реорганизованного и пополненного первого батальона!
У них двадцать два танка «Т-14», четырнадцать плавающих «ПТ-50», шесть командирских «К-20», мобильнопехотная рота на «Т-14Б», а также восемь зениток «Протазан» и восемь зенитно-ракетных комплексов «Вспышка-С». А еще целая колонна разномастных бронемашин обеспечения, в которых Растов в отличие от Загорянина немного путался.
Попробуй запомни, что вот эта бронекоробка на восьми колесах несет аппаратуру радиотехнической разведки «Повестка-5», а такая же точно коробка с двумя неприметными рогульками в кормовой части – антенная машина радиорелейной связи «Аллюр-16»!
Причем всей этой спецтехники на батальон выдано полтора лишних комплекта сверх штата, чтобы имитировать работу двух фальшивых батальонных КП!
А все потому, что опыт недельных боев за Синандж показал: чоруги в отличие от хаотических и бесшабашных ягну очень быстро «выкупают» человеческие оргструктуры и сразу же начинают зачищать их командные инстанции с методичностью роботов.
Собственно, предыдущий батальонный штаб чоруги уничтожили в почти полном составе. С ним погиб смертью храбрых и подполковник Зуев…
Весь штабной комсостав батальона, кроме Валеры Загорянина, был для Растова новым.
Но вот экипаж свой – неразлучную троицу Игневич – Кобылин – Помор – Растов притащил в танковый взвод роты управления за собой, чтоб были поближе. Это обстоятельство внушало ему чувство уверенности. Ведь новый экипаж – это как новая кожа. Чтобы привыкнуть – нужны годы, да и то не факт, что получится…
Правда, Растов, как комбат, должен был в бою находиться в командно-штабной машине «К-20» и именно оттуда руководить действиями вверенных ему подразделений. Соответственно, его экипажу предстояло некоторое время сидеть без отца-командира на борту танка «Т-14» со специальным комбатовским номером «555», «три пятерки».
Однако все сказанное относилось к тому случаю, если бы их батальон воевал в более-менее штатных условиях, а не вываливался прямиком в сердце чоругского муравейника. Но в том десанте по совместному велению Кунгурова и Бондаровича истинный штаб батальона засунули в одну-единственную «К-20», где предстояло безвылазно сидеть Загорянину. Растов же имел право в любой миг перескочить из своей командно-штабной машины в сопровождающие его «три пятерки» (они же «Динго Второй» или просто «Динго»), чтобы раствориться среди таких же точно «Т-14» первой роты. К слову, ею теперь руководил герой операции «Метель», душка Лунин.
– Что-то меня штилит, – простонал Игневич.
За «штилит» Растов был готов мичмана прибить. Он уже выучил, что глагол этот является синонимом слова «тошнит» с дополнительным смысловым слоем «вызывает недоумение». Но сейчас Растов был вынужден признать: пребывание на борту Х-крейсера наилучшим образом описывается этим низкопробным жаргонным словцом.
Все дело в том, что чудо-корабль, к созданию которого были причастны и его отец, и младший брат Иннокентий, в отличие от обычного звездолета умел стабилизироваться в граничном слое Х-матрицы. В этом донельзя странном закуте мироздания материя подвергалась самым необычным воздействиям. И материя головного мозга не была исключением… В ней наступал полный штиль.
– Долго еще, командир? – спросил Кобылин, такой бледный, что мог бы играть без грима Кощея Бессмертного в провинциальном театре юного зрителя.
– Должен тебя расстроить, – сказал Растов. – Нас пока даже не разогнали по машинам. А от того момента, как мы рассядемся, до всплытия из Х-матрицы еще минут сорок.
– Но ведь есть и хорошее! – Помор в отличие от товарищей по экипажу выглядел огурцом. – Обычный-то десант бросают с орбиты через атмосферу. У нас бы и болтанка была, и перегрузки… Да вспомните хоть этот гребучий Навзар, когда я лично уже считал, что все, приплыли.
– А здесь разве не будет болтанки? – спросил Игневич подозрительно.
– Да нет же, балда! Х-крейсер – он очень точно прилетает, метр в метр, и при всплытии из Х-матрицы умеет молекулы воздуха этак раздвинуть… Безо всякого вреда для себя и для нас! Мы выйдем прямо над поверхностью планеты именно там, где нам нужно! И – готово, прилетели!
– Скорей бы, – буркнул Игневич и принялся искать на наручном планшете своего скафандра стимулирующую инъекцию позабористей.
– Жри сенокс, он от всего помогает, – посоветовал бывалый Растов.
За пять минут до всплытия последовала команда «надеть повязки!».
