— Так поехали ко мне тогда? — тут же предложил Виталий. — Я не могу спокойно жить, зная, что вы тут вдвоём. Вас опять может потянуть… — он немного замялся, но всё же сказал: — На старое…
— Не могу, Виталь, — покачала головой Саша. — Ты же слышал, чё он говорит. Билл и Севостьян нас не оставят, да и Банзай тоже. Могут меня выкрасть, чтобы его выманить. Не будешь же ты меня пасти постоянно… Куча охраны ещё нужна вдобавок, — Саша опять положила голову ему на грудь и сказала тоскливо: — Блиц а в город уже так хочется. Надоело уже тут прятаться в этой деревне.
Виталий задумчиво гладил её по голове. Ему в принципе не было особой разницы, где быть с ней. Что в городской квартире, что в этом деревенском домике. Единственное, что его беспокоило, когда она жила здесь, это что рядом с ней был Ткач. Но можно было и увезти её куда-нибудь подальше из Приморья, в другой город, раз уж она не могла жить в деревне. И Ткач, по его мнению, был бы не против, чтобы его дочь была гденибудь подальше и в безопасности. И он уверенно сказал:
— Ничё, Саш, скоро чёнибудь придумаем.
На следующий день Толян вёз брата на стрелку к спортсменам, с которыми сам ещё не так давно работал. Когда Виталий уже сидел в тюрьме, Толян уволился в восемьдесят девятом году с завода и потом сошёлся с такими же, как и сам, бывшими боксёрами. Не с теми, которые тянули его в свою команду раньше, а с другими. В Уссурийске боксёрская школа была развита сильно, спортсменов было много в разных районах, и среди них было много лидеров. И один из них всётаки подтянул к себе здоровенного Толяна, который мог убить одним ударом если не быка, то козла уж точно. Какое-то время они работали вместе, пока Виталий не освободился из колонии. И вот теперь предстояла встреча с его бывшими партнёрами. Но и на эту стрелку Толяну ехать было нельзя, там мог появиться Саша, чьим должником был Парский. И Толин говорил брату:
— Чё, я тебя возле ворот высажу гденибудь, потом заеду.
— Да на хера заезжать, Толян? — возразил Виталий. — До «Тройки» рукой подать, сам дойду. Заодно посмотрю, чё там.
— Ну смотри сам. Здесь только не барагозь, — кивнул Толян на стоянку, к которой они уже подъезжали.— Справишься сам?
— Конечно, — уверенно ответил Виталий и показал свёрнутые в трубку бумаги. — Тут по документам всё ровно. Спортсмены на открытый беспредел не пойдут.
— Ну да, вообще-то, — согласился Толян. — Понятия есть. — Он посмотрел на брата и спросил, останавливая машину. — Ну ствол-то с собой? На всякий случай.
— Конечно, два даже, — сказал Виталий и, посмо-
трев на часы и на стоянку, возле въезда в которую они
остановились, открыл дверь. — Ладно, я пошёл.
— Давай. Через полчаса заеду в офис, — ответил Толян.
После встречи со спортсменами Виталия добросил до офиса ожидающий его неподалёку Саша. Ему не обязательно было появляться на этой стрелке. Уже зная всю суть дела, такие вопросы на вторых встречах почти всегда решали между собой крышевые спорящих предпринимателей. А сами кредиторы или должники ожи дали гденибудь принятия крышевыми решения. Как и предполагали братья, Саша не смог выдержать и приехал к стоянке, чтобы первым узнать это решение. И он был необычайно благодарен Виталию, что его должника всётаки заставили вернуть деньги. И всю дорогу до офиса он рассыпался в сердечных благодарностях.
— Всё, давай, Саша. Хорош тут мне серенады петь,— сказал Виталий уже жёстким голосом, когда они подь-ехали к Дому художников. Назойливые благодарности
и комплименты предпринимателя уже начинали его раздражать. — Езжай к нему, скажи, если за неделю не соберёт бабки, я его порву приеду.
— Хорошо, Виталь, спасибо тебе ещё раз, — опять сказал Саша уже в сотый раз. — Сам знаешь, я отблагодарю…
— Всё, пока, — не выдержал больше Виталий этого слова «спасибо» и выпрыгнул из микроавтобуса наулицу.
В окнах офиса было видно Толяна и Василевского,смотрящих на него. Виталий проводил взглядом уезжающего коммерсанта и пошёл к ним.
— Виталь, ты чё один на стрелки ездишь? Тебе чё, жить надоело? — спросил Василевский, едва Виталий зашёл в кабинет. Потом повернулся к Толяну и спросил с упрёком: — Ты чё его одного отпустил?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да он постоянно один ездит. Чё тут такого? — пожал плечами Толян.
— Я не один, — возразил Виталий и из наплечной кобуры достал маузер. — Нас много. Одиннадцать минимум. Ещё и второй рукой стрелять умею, — он похлопал себя по лёгкой куртке, под которой был ещё
один пистолет.
—. Бля, завязывай, Виталь, — недовольно покачав головой, сказал Василевский. — Чё, думаешь тебе всегда с рук сходить будет? Рано или поздно, кто-нибудь да сдаст «шестовикам». Чё ты с собой постоянно носишь? Стрелять бы их, что ли, там начал?
— Если я прав, имею полное право убивать всех, кто попрёт против. Воры в любом случае это одобрят, даже если я сяду за это, — холодно ответил Виталий.
— Ну так это не за горами уже, Виталя. Попадёшь туда стопудово, если в городе кого-нибудь пристрелишь…
— Не кого-нибудь, Валера. Я ж не беспредельщик,— возразил Виталий. — Акто серьёзный косяк упорет на качелях. А то тут уже до хера таких, кто берегов не
видит…
— Ну, молодёжь щас подрастает, — согласился Толян. — Понятий вообще никаких.
— Ну ладно, — успокоился Василевский. — Эти-то боксёры не беспредельщики и разговаривать тоже умеют. А чё там за стрелка была? Саня был?
— Нет, — покачал головой Виталий. — «Крузак» стоял его, но он не вышел из офиса. Утюг был с Маруфом. Парского отдали, сказали, можете рвать.
— Как отдали? — удивился Валерьян.
— Ну как? Утюг сказал, что всё, Парского можете рвать. Чё, не знаешь, как отдают, что ли?
— А чё за Парский? — спросил Василевский.
— Да-а, — равнодушно махнул рукой Виталий,— коммерсам моим должен. Сам разберуcь.
— Да знаю я, как ты разбираешься, — уныло проговорил Василевский.
Виталий посмотрел на него и убрал маузер обратно в кобуру, чтобы не нервировать и так недовольного Валерьяна.
Василевский встал и, подойдя к окну, задумчиво проговорил:
— Значит, говоришь, отдали своего коммерса?
— Парского, что ли? Да он, может, и не их, так просто… обратился.
— А может, и нет, — так же задумчиво продолжал Василевский. — Они, походу, просто не знают, что ты с Ткачом мутишь.
— Да может, и знают, — засомневался Виталий, но как-то неуверенно. — Я думаю, что просто им эта блатная кухня на хрен, не нужна. У них свои темы. И на прогон им тогда по херу было. Шашки на Ткача и близких не оголяли.
— Нуда, вообще-то, — согласился Толян. — От них движений никаких не было.
Василевский прошёлся по кабинету, задумчиво смотря в пол. Потом поднял голову и сказал, посмотрев на Виталия:
— Ладно, я поехал. Тебя Серёга Шефченко искал, хочет побазарить о чём-то.
— Шефченко? Чё-то знакомое, — вспоминая, проговорил Виталий. — Кто это?
— Ты чё? — удивился Василевский. — Это ж автогонщик наш знаменитый. Общество щас у него добровольное, автомобилистов, ВДОАМ, или как там его? А может просто шишка там какая-то.
— А-а, — протянул Виталий. — Ну и чё, там его искать? Это на Советской вот здесь?
— Да он сам тебя найдёт. Я сказал, что ты на радио постоянно, на арестплощадке, — ответил Василевский и вышел из кабинета.
Виталий шёл с Бешеным по ремонтному цеху. Помимо арестплощадки, стоянки и двух ремонтных цехов, на огромной территории городского радиоцентра Бешеный планировал построить ещё и «железный рынок» по продаже автозапчастей. И один из ремонтных цехов хотели переделать под разборку автомобилей. Теперь у предприятия, которое имело договор с ГАИ, была возможность выкупать невостребованную с арестплощадки технику по дешёвке. Это делалось и раньше, ещё в советское время. Только тогда продажей этой техники через комиссионный магазин занимались сами менты. Теперь арестплощадка была уже не в милиции, и возможности Бешеного и его крышевых братьев возросли. Но Виталий даже не думал об этом. Лучшую технику всё равно, как и в прежние времена, забирало себе милицейское начальство. И рассчитывать на прибыль с продажи на рынке автозапчастей оставшегося после ментов хлама не приходилось. Поэтому Виталий, когда Бешеный показывал ему, что нужно переделать в цехе, думал о своём. Он искал место, которое можно было бы скрыть от посто
