– Очень приятно, Танкред Бронн, лингвист и археолог. А вы, судя по акценту, из России?
– Именно так. А вы хорошо разбираетесь в акцентах.
– Это моя профессия, – улыбнулся я. О том, что русский язык я изучал в плену, я предпочел умолчать. Поезд отправился. Постепенно мы разговорились.
– Вы сказали, что едете в Англию? – поинтересовалась Ортенсия.
– Не совсем, мы с коллегой планируем совершить поездку по континенту и островам,
и совместно написать о ней очерк. Показать, так сказать, малоэтажную Европу, без
древних замков и современных небоскребов, мир простых и обычных людей, не так уж и часто попадающих на страницы прессы.
– Интересный подход. Мне всегда казалось, что читателя привлекают пафос и сенсации – светская хроника, личная жизнь кинозвезд, преступления и катастрофы.
– Естественно. Но за ними не видно реального мира. Ведь не состоит же он исключительно из аристократов, политиков, кинозвезд, маньяков и уголовников? Я рассмеялся.
– Великолепный набор профессий…
– Тем более интересно писать о совсем других людях, – горячо продолжил журналист, – даже роман можно посвятить казалось бы малозаметным персонам, не
принцам и королям, а провинциальным чиновникам, шоферам, бухгалтерам… И мелкий аферист ничуть не менее эффектен в роли главного героя, нежели благородный грабитель, столь обыденный на страницах современных детективов. В конце концов, уважение к уголовному законодательству не такая уж и плохая вещь для литературного персонажа.
– Пограничный контроль, – прервал нашу беседу, возникший в дверях купе человек в униформе, – ваши паспорта.
Я сразу вспомнил про взятый с собой револьвер сицилийца. Два раза за сутки я уже
оказался в положении безоружного человека, в которого тычут пистолетом. Оба раза мне повезло. Но повторять это в третий раз я был не намерен. Везение рано или поздно кончится. К счастью французский пограничник был достаточно беспечен, чтобы не обратить внимания на содержимое моего чемодана, избавив меня от необходимости объяснять происхождение оружия и цель его ввоза во Францию. Вечером мы прибыли в Марсель. Ортенсия с интересом осматривалась по сторонам.
– Интересный город. Я еще ни разу не была во Франции. Когда я была маленькой, отец брал меня с собой в экспедиции на Восток и в Грецию. Но там все совсем другое.
– Садитесь в трамвай, – прервал я ее воспоминания.
– Куда мы едем?
– Скоро узнаете. Ортенсия надулась и замолчала. Вот и нужная дверь.
– Здравствуй, Элен, это я, Танкред. Ничего, что так поздно?
– О боже, что с тобой случилось? Тебя окунули в чан в прачечной?
– Почти. Можно войти? Она пошире распахнула дверь, пропуская нас в дом.
– Элен, моя кузина; Ортенсия – студент-медик, – представил я женщин друг другу,
– девушке нужно где-то пожить несколько дней. Кузина насупилась.
– Все совершенно невинно, Элен. Просто я не хочу, чтобы о ее и моем пребывании в Марселе трубили на каждом углу…
– Ты опять за старое? А я то была уверена, что ты стал, наконец, солидным человеком.
– Это совсем другое. Просто… просто… В общем, так сложилось. Приюти ее, пожалуйста, на пару дней, а мне еще нужно сегодня кое с кем встретиться. Элен осуждающе вздохнула и повела Ортенсию внутрь.
– Только костюм смени, выглядишь как клошар. Сейчас я что-нибудь подыщу.
– Инспектор Шарль Леман дома? – поинтересовался я у пожилой консьержки.
– Комиссар Леман, – поправила она, – а кто его спрашивает? Я протянул визитку. Пять минут спустя она вернулась.
– Мсье Леман вас ждет. С нашей последней встречи Шарль Леман существенно пополнел и приобрел, как бы это поточнее выразить, законченно буржуазный вид. Но хватки не потерял, на что указывала предусмотрительно опущенная ниже уровня столешницы правая рука.
– С повышением, Шарль.
– Спасибо. С каких это пор ты стал ходить при оружии? Глаз у него тоже не притупился, не всякий обратит внимание на небольшую оттопыренность над карманом моего пиджака.
– С тех пор как на мою жизнь не менее пяти раз покушались, не считая пары крушений и катастроф. И это только за месяц.
– Ты всегда был везунчиком… Присаживайся. Я воспользовался приглашением и демонстративно разместил ладони на столешнице. Леман поднял руку из под стола, и отложил бывший в ней пистолет.
– Что тебе надо? – поинтересовался он.
– Пару дней назад из Марселя было отправлено вот это, – я протянул ему конверт. Комиссар бегло пробежал его глазами.
– И что?
– В конверте было письмо, из которого следовало, что его автор похищен.
– Он сам об этом написал?
– Нет, но можно было догадаться. Леман неопределенно пожал обтянутыми белой рубашкой плечами.
– Кроме того на адресата письма на следующий день напали…
– Это уже более весомо, чем твои догадки. Но причем здесь я? Хочешь сделать официальное заявление? Двери полиции всегда открыты.
– Если бы я хотел сделать официальное заявление, я бы не пришел к тебе домой.
Мне нужен человек от чьего имени было послано это письмо. Очень нужен. Его зовут профессор Гульельмо Пикколо.
– Почему ты думаешь, я буду тебе помогать?
– Когда-то давно один молодой человек, вытащил другого, раненого, из горящего склада…
– … и другой, тогда даже не арестовал первого, – продолжил мои слова комиссар,
– но не будем предаваться воспоминаниям. Много лет прошло. Тогда я тебя знал, а сейчас… Многое могло случиться за это время.
– Ты полагаешь, я сильно изменился?
– Я опасаюсь, что ты мог измениться. Я слишком долго работал в полиции, и почти перестал верить людям.
– Как знаешь, – ответил я.
– Я должен подумать, – после недолгой паузы сказал Леман. Колеблется. Значит, не совсем он перестал верить людям. Я всегда знал, что ты хороший парень, Шарль.
– Если надумаешь, ты сообразишь, где меня искать, – я встал, – и еще. Похитители
– люди, нанятые итальянскими властями для «неофициальных поручений». И как минимум одного из них ты знаешь. Это «счастливчик» Феличетти. Адриано Феличетти. Мне показалось, что в бесстрастных глазах Лемана что-то мелькнуло. Он откинулся на спинку стула и заложил большие пальцы рук за подтяжки
– Я подумаю, – повторил он.
Я взял шляпу, попрощался и вышел на улицу. Был теплый летний вечер. По тротуарам брела разношерстная толпа. Горели витрины развлекательных заведений, где-то
неподалеку надрывался свисток постового. Не так уж много поменялось в Марселе, с тех пор как я покинул его семь лет назад. То было суматошное послевоенное время, когда рассыпавшиеся армии выбросили на улицы европейских городов бесчисленных молодых людей мало что смысливших в мирной жизни. И одним из них был я. Наверное, год жизни я посвятил тогда этим улицам. Эх, да что вспоминать… Я аккуратно подцепил ложечкой верхушку сваренного всмятку яйца. Утреннее солнце пересекло клеенку стола ослепительно яркими лучами. В дверь постучали. Выглянувшая в окно Ортенсия сообщила:
– Там какой-то усатый господин, похожий на лавочника.
– Это Леман, – насторожилась Элен, – что ты еще натворил Танкред?
– Просто встреча старых знакомых, – я отложил ложечку, – я сам открою.
– Передачи готовить? – сухо спросила кузина. Я грустно рассмеялся.
– И почему никто не верит, что я начал новую жизнь… Вошедший комиссар снял канотье и церемонно раскланялся с дамами.
– Рад вас видеть в добром здравии, мадам Элен. Мадемуазель?
– Ортенсия
– Очень приятно. Шарль Леман, – он поцеловал ей руку, чем ввел девушку в некоторое смущение, подобная старомодная церемонность явно не была принята в студенческой среде Турина.
– Полагаю, вы хотели поговорить со мной? – спросил я.
– Вы поразительно догадливы, мой друг… Мы поднялись во временно выделенную мне спальню. Делать всеобщим достоянием то, что мог мне рассказать комиссар, я не собирался.
– Ты надумал? – спросил я, закрывая дверь.
– Честно?
– Честно.
– Я навел о тебе справки. Не буду скрывать, я не был в тебе уверен, Танкред. Да, семь лет назад ты сделал правильный выбор. Не пошел с теми, кто стрелять начал. Но люди меняются. Надо было проверить. Уж не обижайся…
– Я не обижаюсь. На твоем месте я бы поступил точно также. А бандитом я и тогда не был, и сейчас быть не собираюсь.
– Знаю. И я рад, что ты действительно стал уважаемым и солидным человеком. Даже статьи издаешь в умных журналах. Не то что старый Леман, который как ловил жуликов, так и ловит их до сих пор.
– Не прибедняйся, Шарль. От тебя людям пользы куда больше, чем от моих умствований.
– Ты еще студентов учишь. А это большое дело. Дураков нам и так хватает, а тут глядишь умными станут.
