– Ну и шутки у тебя! – Ульяна продемонстрировала Диане откупоренную бутылку. – Шампанское открыто. Куда наливать?
Диана нашла два неиспользованных пластиковых стакана и поставила их перед Ульяной.
– Жаль, хрусталя нет, – обронила она. – Чтобы со звоном чокнуться!
– Ничего, и так сойдет. – Мичурина разлила шампанское по «фужерам», подняла свой. – Предлагаю выпить за то, чтобы жить так, как мечтается…
– И не скучать! – подхватила Диана.
– Чтоб тигры были сыты и слуги живы.
Они чокнулись стаканчиками. Диана свое шампанское только пригубила, а вот Ульяна сделала несколько больших глотков. Вкус у шампанского оказался очень приятным и необычным. Писательница привыкла к российской шипучке или импортному газированному вину, настоящее же, да еще коллекционное вино пробовала впервые.
– Вкусно, – вслух отметила Ульяна.
– Да? А по мне, так кислятина… – протянула Диана. И, поморщившись, отставила стакан. – Я лучше покурю… Ты точно не будешь?
– Нет.
– Как знаешь.
Бывшая модель достала свою трубочку и пакетик, сноровисто забила, но прикурить не успела – увидела, что со стороны дома по направлению к чайхане движется Баринов, причем в одних трусах.
– Мы стриптизера пока не вызывали! – крикнула ему Диана. – Попозже подгребай. И не забудь надеть пожарную каску!
– Извините, девочки, что помешал вашему разнузданному веселью, – сказал Егор, подходя. – Я на секундочку.
– Хотел попросить разрешения еще минут пятнадцать посмотреть телевизор?
– Зачем? «Спокойной ночи, малыши» уже закончились, – подыграл Диане Егор. После чего обратился к Ульяне: – Не замерзла?
– Нет. Я же в кофте.
– Пледом накройся, чтобы не продуло.
– Егор, да теплынь на улице, какой плед?
– Ладно, как знаешь. На вот, выпей. – Он протянул ей таблетку.
– Я перестала пить антибиотики.
– Знаю. Но это не антибиотик.
– А что?
– Противогриппозный и общеукрепляющий препарат нового поколения.
– Парацетамол с аспирином и аскорбиновой кислотой? – хмыкнула Ульяна.
– Да нет. Там какие-то полезные вещества, повышающие иммунитет. Выпей.
– Ладно.
– Лучше при мне.
Ульяна демонстративно сунула таблетку в рот и запила соком.
– Вот молодец, девочка! – похвалил Егор и, чмокнув ее, удалился.
Когда он скрылся из виду, Диана наконец раскурила свою трубочку.
– Не хотела при Барине, – пояснила она, выпустив дым, – чтоб Марку не наябедничал. Штаркман ругает меня за курево. Говорит, надо бросать.
– В принципе, он прав.
– Да я понимаю, но… – Диана еще раз затянулась. – Если брошу, придется отдавать слуг на растерзание тиграм.
– Почему?
– Скучно будет. А я скучать не люблю.
– Можно найти альтернативу курению.
– Например? Пить я не могу.
– Хобби какое-нибудь.
– Собирание марок или магнитов на холодильник? Нет уж, спасибо. – Диана сделала последнюю затяжку и, выдохнув, попросила: – Если не трудно, порежь, пожалуйста, апельсин. Тонкими кольцами. Я сейчас жрать захочу.
– А почему тонкими?
– Чтоб казалось, что его много.
Ульяна порезала, и Диана принялась есть. Медленно-медленно, растягивая удовольствие. Мичурина, глядя на нее, тоже захотела пожевать. Но выбрала более сытный продукт – сырокопченую колбасу. За едой девушки разговаривали. И Ульяна вдруг с удивлением отметила, что ей нравится с Дианой болтать. Выяснилось, что та может быть вполне приятным собеседником.
– Смотри, в доме свет погасили, – посмотрев в ту сторону, сказала писательница. – Все легли спать.
– Это намек, что и нам пора?
– Да нет, просто констатация факта.
– Предлагаю еще немного посидеть. Тут так… необыкновенно.
– Согласна.
– А можно мне тебя кое о чем попросить? – сказала вдруг Диана.
– Попробуй.
– Прочитай мне что-нибудь из написанного тобой. Из последнего. – И девушка указала на ноутбук. – Хотя бы абзац.
– Могу прочитать, конечно, но… Зачем тебе?
– Я понимаю, все меня считают полной идиоткой…
– Диана, я не о том!
– Да ладно, знаю, – сердито отмахнулась та. – Только если я не семи пядей во лбу, это еще не значит, что и правда полная идиотка. Между прочим, я довольно много читаю. Пусть не Достоевского и Толстого, но все равно. Мне нравятся детективы, а больше триллеры.
– Хорошо, я прочитаю, Диана, – поспешила успокоить девушку Ульяна.
– А я пока налью тебе еще шампанского.
Мичурина кивнула, затем потянулась к ноутбуку, который уже выключила и убрала в сумку. Теперь пришлось его снова вытаскивать и включать. Наконец Ульяна открыла файл с романом и спросила:
– Тебе что конкретно зачитать?
– Самый страшный момент.
– Хорошо. Только сразу предупреждаю: я не Стивен Кинг, у меня очень страшно не получается…
– Давай.
И Ульяна начала:
– «Ночь была такой черной, что мрак казался почти осязаемым. Наталья…» Это главная героиня, – пояснила Ульяна. – «Наталья выдернула руку из-под подушки и сделала пальцами хватательное движение. Но нет, в ладони ничего не осталось, хотя подушечки пальцев на мгновение ощутили мягкость и тепло. Темнота была похожа на растопленный гудрон. Не раскаленный, но и не застывший. Теплый, податливый. В детстве она жевала такой вместо «Орбита»…» – Тут Ульяне показалось, что выбрала для прочтения совсем не тот абзац, и она перескочила на другой: – «В квартире стояла абсолютная тишина. Как будто вымерли все соседи, остановились настенные часы, сломался холодильник, а кран, подтекавший последние две недели, сам собой починился. Наталья стояла в прихожей, придавленная тишиной, и мечтала об одном – чтобы раздался какой-нибудь звук. Хоть какой! Пусть грохот сорвавшегося с дюбелей кухонного шкафчика, пусть шипение вырвавшейся из трубы воды или скрип открывшейся двери, все равно. Лишь бы не чувствовать себя оглохнувшей от этой тишины! И Наталья дождалась. Когда безмолвие стало давить на барабанные перепонки, она уловила тихие шаги. Такие тихие, что сначала решила, что слышит не шаги, а пульсацию крови в собственных висках. Но с каждой секундой звук становился отчетливее. Он приближался…»
– Это к ней кто-то крадется? – азартно спросила Диана.
Ульяна приложила палец к губам, как бы говоря – помолчи, не мешай. И продолжила, перескочив через абзац:
– «Горло Натальи сдавили ледяные пальцы. Она охнула и левой рукой (правой она держалась за стену) стала отрывать их от своей шеи. Но пальцы оказались такими сильными и цепкими, что сжимали горло подобно тискам. Избавиться от них не было никакой возможности! Наталья начала задыхаться…
– Милая… – услышала она сквозь гул в ушах испуганный голос супруга. – Наташа, ты чего?
Она хотела крикнуть мужу: «Помоги! На меня напали!», но из горла вырвался только сдавленный хрип.
– Ты с ума сошла? Что ты делаешь? – долетело до нее.
Больше Наталья ничего не слышала. Она потеряла сознание. А когда очнулась (к действительности ее вернула страшная вонь – муж сунул ей под нос ватку с нашатырем), поняла, что в квартире была с ним вдвоем. На нее никто не нападал…»
– Как никто? – перебила Диана. – А кто же ее душил?
– Когда супруг Наташи, – пояснила Ульяна, – вошел, то увидел страшную картину: одной рукой его жена сжимала свое горло, а второй пыталась оторвать собственные пальцы от шеи».
– Ах, вон что! Паранойя, да?
– Пока не знаю. Но возможно и психическое расстройство.
– А как вариант?
– Психотропные препараты, тайком добавляемые в пищу.
– Лучше первое, так страшнее.
Ульяна кивнула. Определенно так страшнее. В том числе автору. Сейчас, когда она зачитывала Диане отрывок, ей было не по себе. Но в то же время Мичурина ощущала совершенно необъяснимое желание погружаться в этот ужас еще и еще…
– Ну что, пошли спать? – проговорила Диана, зевнув.
– Иди, а я еще поработаю. Как-то вдруг проснулось вдохновение.
– Да ради бога! Работай… – Диана поднялась, с хрустом потянулась. – Книжку твою непременно прочитаю. Интересно. – И, помахав на прощание, сказала: – Пока, мне спокойной, а тебе плодотворной ночи. И спасибо, Ульяна. Мне было приятно.
– Да, пока, – вслед ей сказала Мичурина.
Едва фигура Дианы слилась с темнотой, она водрузила ноутбук на стол и ударила по клавишам. Мысли и эмоции так и переполняли ее!
Глава 7
Она писала и писала, не в силах остановиться. Паузы, которыми Ульяна разбавляла творческий процесс, были незначительными. Писательница делала глоток шампанского, ставила стаканчик обратно на стол и возвращалась к своему роману.
Писать его было очень страшно. Мичуриной казалось, будто она слышит все то, что слышит ее героиня: и крадущиеся шаги, и загадочный шепот, и далекий, заунывный плач. А когда там, в романе, наступала тишина, то давила ей на уши с такой силой, будто хотела разорвать барабанные перепонки и ворваться в черепную коробку черным, всепоглощающим вихрем. Едва это состояние становилось нестерпимым, Ульяна трясла головой и хлопала себя по щекам. И помогало! Обретя способность слышать звуки окружающего мира – плеск волн и шум ветра, – писательница успокаивалась. Но проходило несколько минут, и страхи возвращались. Как и шаги, голоса, плач. А перед глазами мелькали какие-то тени. То справа, то слева наплывал туман. За спиной концентрировалась и приобретала разнообразные очертания чернота. Но когда Ульяна резко оборачивалась, мрак становился однородным, химеры успевали «рассосаться»…
