– Ты похудел вроде, – заметил Сергей, не отрываясь от рубки.
– Возможно… Ем плохо.
– Ага, уже заметил. Пятнадцать минут, как приехал, а пожрать еще не потребовал.
– Аппетита нет.
– Что так?
– Да как-то вот так… – Кравченко замолчал и шумно выдохнул.
– Что-то случилось?
– Развожусь я, Серег.
– Да ты что?! – поразился Ветер, замерев с занесенным топором. – Неужто у Ольги кончилось терпение?
– Да. То есть нет… Это не она со мной, а я с ней…
– Ты, Кравец, совсем, что ли, с ума сошел? Зачем?
– Да понимаешь, в чем дело… – И Кравченко опять замолк.
Ветер отложил топор, вытер руки о шорты, в которые переоделся, подошел к другу и заглянул ему в лицо.
– Слав, если не хочешь, можешь не рассказывать, – проговорил. – Это, в конце концов, не мое дело.
– Она мне изменила, Серег! – выпалил Кравченко.
– Кто? Оля? – не поверил своим ушам Ветер. – Да ладно…
– Правда.
– С чего ты взял?
– Сам видел.
– Застукал?
– Да нет, конечно, – сердито буркнул Кравченко. – Но как они воркуют, видел.
– Так, может, это еще ничего не значит…
– Значит, Сережа, значит. Мне еще месяц назад одна из Олиных коллег «тонко» намекала на то, что у моей супруги появился дружок, да я мимо ушей ее треп пропустил. Ведь даже мысли не допускал, что жена может завести с кем-то шашни. Не такая она у меня, и вообще…
– Ты для нее свет в окне, и никого другого не видит?
– Ну что-то в таком роде… – не стал спорить Вячеслав, который действительно считал, что для Оли не существует других мужчин. – А тут заскочил к ней на работу, смотрю, моя женушка за столом сидит, а над ней какой-то чел склонился. Шепчет ей что-то на ушко, спинку оглаживает, а та хихикает. Потом голубки, взявшись за руки, двинули к курилке. Я за ними. И что, ты думаешь, они стали делать в той комнатке? Курить? Фиг с маслом – целоваться!
– А ты? Ушел?
– Еще чего! Ворвался да надавал по морде Ольгиному хахалю.
– Сильно надавал-то?
– Да нет, легонько. Он знаешь какой хилый… Если б я ему со всей силы треснул, переломился бы… – Кравченко яростно пнул валяющийся под ногами камешек. – И что Ольга в нем нашла? Заморыш же… Да еще и старый – лет пятидесяти, не меньше. Нет, ладно бы с каким-нибудь красавчиком связалась, я бы хоть понял…
– Слав, не ври самому себе. Ничего бы ты не понял. И не простил бы ей ни заморыша, ни красавчика. Кстати, с последним она точно никогда бы тебе не изменила.
– Считаешь, на нее такой не позарился бы?
– Да при чем тут это? Ольга твоя не сексуальных утех на стороне искала, а эмоций. Ей хотелось чувствовать себя любимой и желанной. А разве щеголь смазливый даст ей такие ощущения – эмоции, ласку, заботу и понимание? Нет, только взрослый мужик, жизнью битый, ищущий того же, чего она. Если был искренен с Олей, она и поддалась…
– Ветер, с каких пор ты в женской психологии разбираться стал?
– Ты не поверишь! – усмехнулся Сергей. – Книгу Мичуриной прочитал, ее Бабуся у меня забыла. Делать было нечего, вот я роман и открыл. Думал, полистаю, пока сон не сморит. Но, знаешь, затянуло… – Ветер смущенно улыбнулся. – Неплохо пишет твоя приятельница. Было интересно читать, а главное – познавательно. Я б всем мужикам порекомендовал хотя бы пролистывать женские романы. В них можно найти ответы на многие вопросы…
– Да иди ты со своими книжками! – отмахнулся Слава. – Лучше скажи, что бы ты на моем месте сделал.
– Поговорил бы с женой. Ты, кстати, после того, как побил ее кавалера, что ей сказал?
– Ясно что. Развод!
– И что Оля?
– Рыдать начала, хватать меня за руки, что-то объяснять… Про любовь свою ко мне шептала. Но я не стал слушать.
– И дома не поговорили?
– Я теперь живу у родителей. Оля звонит мне, а один раз даже сама явилась, но я попросил ее оставить меня в покое. Заявление на развод уже подал.
– Ты действительно хочешь развода?
– Хочу – не хочу, какая разница? Я не останусь с женщиной, которая мне изменила!
– Да ладно тебе, Кравец, было б кому это заявлять! Самому лишь бы налево свинтить, а стоило жене разок слабину дать…
– Стоп! Я другое дело. Я – мужчина… – Кравченко вскочил с ведра. Но, потоптавшись, вновь сел. – Я ж на Ольге женился потому, что верил ей. Только ей! Думал, все бабы шлюхи, одна она – почти святая. И что оказалось? Оля такая же, как все.
– Не бывает идеальных людей, Слава. И твоя Оля, естественно, такая, как все. Со своими слабостями. И если ты хочешь знать мое мнение, я бы не порол горячку. Пожил бы некоторое время отдельно, а потом, поуспокоившись, поговорил бы с женой, все обсудил.
– Не буду я с ней ничего обсуждать!
– Ну и дурак.
– А ты, я смотрю, очень умный… Советы давать научился… Только, сдается мне, ты бы тоже не простил своей жене измены.
– Наверняка не простил бы. Но я – другое дело. Потому что по натуре одиночка. Ты же, Кравец, в холостяках зачахнешь. И дело не в том, что в быту беспомощный, просто есть люди, не выносящие одиночества, и ты – такой. Из-за того ты и сюда таскаешь каких-то телок и, едва твои уезжают на отдых, сваливаешь из дома к одной из своих цыпочек, чтобы в компании вечера коротать.
– Да просто мне одному непривычно!
– Про то я и говорю. В общем, не дури, Слава! Ты самец парный, и лучшей пары, чем Оля, тебе не найти.
– Ничего, я привыкну к одиночеству, – упрямо возразил Слава. – Тем более что, когда стану свободным, телок и цыпочек у меня станет в сто раз больше.
– Ты уверен? – усмехнулся Ветер. – А мне вот почему-то кажется, что тебе все они на фиг не нужны. Признайся, за всю неделю ни разу ни с кем не встретился?
– Мне сейчас просто не до этого…
Слава хотел еще что-то сказать, но тут в поле его зрения оказалась Бабуся, и он сказал Ветру:
– Женька приехала.
Сергей обернулся. Бабуся шла к ним, но смотрела не на друзей, а себе под ноги. Вид при этом имела сосредоточенный и немного испуганный.
– Жень, ты чего? – окликнул ее Ветер.
– А? – Евгения подняла глаза на Сергея и заморгала. – Ой, привет!
– Чего, говорю, ты странная такая?
– Мне мерещится или это кровь? – спросила она, ткнув пальцем в пятно на дорожке из брусчатки. – И на крыльце вроде пятна…
– На крыльце и есть кровь, – ответил Ветер. – Мы на него Борьку бросили, вот и размазалась. А тут ее быть не может. Значит, тебе мерещится.
– Кого вы бросили на крыльцо? – испуганно спросила Женя.
– Его! – Ветер указал на свиную тушу.
Женя, увидев ее, схватилась рукой за рот, развернулась и побежала прочь.
– А жрать любит… – флегматично заметил Ветер.
– Бабуся у нас барышня впечатлительная, не удивлюсь, если она сегодня и жрать откажется, – хмыкнул Кравченко.
– О, смотри, вон Барин катит! – Сергей указал пальцем вдаль, где по пыльной дороге несся черный джип Егора. – Иди встречай, а я доразделываю Бориску.
Глава 3
Егор выбрался из салона и с видимым удовольствием потянулся. Ехал он без остановок, вот мышцы и затекли.
– Здорово, Барин! – услышал радостный возглас Славы.
– Салют, Кравец, – поприветствовал его Егор. В первую секунду он решил, что друг похудел и осунулся, но потом решил, что ему показалось. – Ты один сегодня или с телочкой? – Сообразив, что «телочка» может быть поблизости, поправился: – То есть с барышней.
– Один я, – буркнул Вячеслав. Заметил, что в салоне джипа кто-то есть, и хохотнул: – А ты, я смотрю… Кто там с тобой?
– Барышня.
– Да неужели?
Кравченко приблизился к джипу и хотел открыть дверцу, но та сама распахнулась, и из салона показалась Ульяна. Слава, увидев ее, удивился, но не подал вида:
– Писательница, и ты здесь? Все же приехала! – воскликнул он. – Милости просим!
– А где Женя? – спросила Мичурина. – Я ей подарок привезла.
– Какой?
– Свою новую книгу. Только что вышла.
– Она у тебя одна?
– С собой – да. А что?
– Да Ветер твоим творчеством увлекся. Вдруг и ему захочется с новинкой ознакомиться?
Ульяна, не поверив, фыркнула и прошла в дом.
Проводив ее взглядом, Слава спросил Егора:
– У вас шуры-муры, или я себе это придумал?
– Нет, у нас не шуры-муры. У нас серьезно.
Кравченко не смог сдержать удивления. Он хорошо знал друга и сразу понял – тот не шутит, Егор действительно серьезно увлечен Ульяной. Если не сказать больше – влюблен. Поскольку никаких других девушек Баринов друзьям не представлял. Да, все понимали, что подружки у него есть, а Марк как-то даже одну из них сподобился увидеть, случайно столкнувшись с Егором и его пассией в ресторане. Но ни разу Егор не познакомил ребят с кем-то. А уж тем более не говорил: «С ней у нас серьезно».
– Я за тебя, Барин, очень рад! – искренне произнес Кравченко. – И выбор твой одобряю. Хотя тебе, подозреваю, мое одобрение по фигу.
Егор хлопнул его по плечу, но разговор продолжать не захотел. Хоть Кравченко и друг ему, а вести беседы на личные темы Баринов не любил даже с самыми близкими людьми.
– Как там Ветер? – спросил он, меняя тему.
