В черновиках «Аэрофлота» герой также говорит: «В кой-веки раз я выбрался в загранку» /5; 558/, предчувствуя «массу впечатлений»: «Как мне без впечатлений в Москву? / Да какой же я, к черту, турист!» /5; 559/, - как и в ряде других произведений с заграничной тематикой: «Я привезу с собою массу впечатлений» /1; 111/, «Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку: / Когда состарюсь — издам книжонку» /5; 32/.
Далее. Реплика героя: «Умею и спугнуть, / И обаять я» (АР-7-126), — заставляет вспомнить «Инструкцию перед поездкой за рубеж» (1974). Здесь жена героя напутствует его перед дорогой: «А затеют разговоры — / Ты их, Коля, припугни!». И герой отвечает ей: «Я, конечно, рад стараться — / Много сил, / Только мне инструктор драться / Запретил» (БС-17-15), — что вновь находит аналогию в «Аэрофлоте»: «Но знает черт, что я для предприятья / Ну хоть куда, хоть как и хоть на чем».
В обеих песнях герой поднимается по трапу или готовится к этому, предварительно выпив: «Пили мы — мне спирт в аорту проникал, / Я весь путь к аэропорту про-икал. / К трапу я, а сзади в спину — / Будто лай: / “На кого ж ты нас покинул, / Николай?!”» = «Мне не страшно — я навеселе, / Чтоб по трапу пройти не моргнув».
Различие же можно усмотреть в оценке Запада: «Там у них пока что лучше бы-тово» —* «Но хуже там у них, за рубежом — / Там вечные проблемы с багажом, / Как лишний грамм — доллары, не юани. / Стюарды, стюардессы / Там вертятся, как бесы, / Пугая вас посадкой в океане» /5; 557/. Однако и отечественные «стюарды, стюардесс-сы» ведут себя точно так же — об этом говорится в песне «Про речку Вачу и попутчицу Валю» (1976): «Проводник в преддверье пьянки / Извертелся на пупе, / То же и официантки…», — которая содержит и другие сходства с «Аэрофлотом»: «Это жизнь — живи и грейся!» = «А тут — сиди и грейся: / Всегда задержка рейса»[2752] [2753] [2754]; «Хрен вам, пуля и петля!» = «Мне летать — острый нож и петля»; «У меня что было — сплыло» = «Всё пропито, но дело не в деньгах» /5; 563/ (в первом случае он тоже «всё пропил», а проводник «в преддверье пьянки извертелся на пупе»: «Бог с ней, <это> я кучу» /5; 496/); «А на первом полустанке / Села женщина в купе. <…> Мне — царица, в самый раз» (АР-2-92) = «А дело в том, что нас сопровождала / Красавица в блестящих сапогах» /5; 563/; «И уехал в жарки страны, / Где кафе да рестораны / Позабыть, как бичевал» = «Друг мой — из ресторана Савой. / Он там свой, он там просто герой» (АР-7139); «Он ржал: “Меня считают идиотом”» /5; 560/ = «Над собою хохочу» /5; 163/.
Ну а теперь — к теме двойничества.
В «Аэрофлоте» друг героя выводится как его alter ego: «Друг мой новый — мне тоже под стать, / Весь дрожит с похмела, баламут» (АР-7-143). Особенно ярко это проявляется при сопоставлении черновиков с итоговой редакцией: «Друг задумал меня вразумлять, / Сам с Минвод не просох, баламут: / “Если в срок по чуть-чуть добавлять, / Так на кой он нам шут, парашют?!”» (АР-7-108 — 109). А в основной редакции возникает обратная картина: «Я приятеля стал вразумлять: / “Паша, Пашенька, Паша, Пашут! / Если нам по чуть-чуть добавлять, / Так на кой тебе шут парашют?!”».
И герой, и его друг «не встают из-за стола»: «Но я приноровился понемногу, / Решаю враз — была ли не была. / Как водится, присяду на дорогу / И больше не встаю из-за стола» (АР-7-140), «А то вдруг заболею, слава богу, / Но если неотложные дела — / Как водится, присяду на дорогу, / Да так и не встаю из-за стола» (АР-7-144) = «Я возражаю другу-демагогу: / “А если с верхом срочные дела?” / А он в ответ: “Присяду на дорогу, / Да так и не встаю из-за стола”» /5; 560/.
Оба говорят о запасном парашюте: «Я, как смог, успокоил живот472, / Вспомнил я: если люди не врут — / То в компании Аэрофлот / Выдают на обед парашют» (АР-7-108) = «Друг мой не просыхает с Минвод, / Всё твердит: “Если длинный маршрут, / То в компании Аэрофлот / Выдают запасной парашют”» (АР-7-140).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Друг героя возмущается: «Как же так, — говорит, — вся страна / Никогда никуда не летит?!», — что совпадает с авторской сентенцией: «Потому-то и новых времен / В нашем городе не настает» (здесь — город, а в предыдущей цитате — страна).
И герой, и его друг сталкиваются с террористами: «Я побыл там заложником однажды <…> Вдруг бомбу — раз из паха!» /5; 558/ = «Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов» /5; 236/. Высоцкий же знал, что многие террористы прошли обучение в СССР и поэтому хорошо говорят по-русски: «Ох, участь наша многотрудная! / Тот террорист, узнав, откуда я, / Со мной, как с торбой писаной носился — / Кормил меня кокосом, / Орал: “Смерть кровососам!”. / Съел всю мою икру и отравился» /5; 558/.
Герой говорит о себе: «Считайте меня полным идиотом, / Но я б и там летал Аэрофлотом» /5; 237/, - и о своем друге: «Он ржал: “Меня считают идиотом, / Но я всегда лечу Аэрофлотом”» /5; 560/. Напомним, что 6 июля 1978 года Высоцкий заключил с Аэрофлотом договор, согласно которому компания предоставляет ему 50процентную скидку на билеты, а сам он обязуется «пропагандировать Аэрофлот в Советском Союзе и за рубежом в своих стихах, песнях, выступлениях в советских и зарубежных органах массовой информации» и «участвовать в рекламных кино- и фотосъемках»73. Поэтому он говорил на своих концертах: «Будет называться целая эта серия — “Об аэрофлоте”. У меня с ними договор, я должен их рекламировать. Вот аэро-флотовская песня, называется “Через десять лет”»17'*; «У меня договор с Аэрофлотом, я должен все время их пропагандировать, потому что они мне делают скидки, я все время летаю там… Вот я вам сейчас спою песню, которая называется “Через десять лет”. Прежняя песня, написанная десять лет назад, помните ее?»175.
Герой называет обалдуем и себя: «Частенько я бываю обалдуем» (АР-7-123), «Пускай со мной, как с полным обалдуем» (АР-7-125), — и своего друга: «Стал друг мой умный к полдню обалдуем» (АР-7-121, 125), «Улетел обалдуй в Самарканд» (АР-7-145). Как тут не вспомнить Балду из «Скоморохов на ярмарке» (1974), где тот показывает Попу кукиш с маслицем (мотив «фиги в кармане»), а также родственный образ Ивана-дурака из «Сказочной истории» и «Сказки о несчастных лесных жителях».
Поэтому герой-рассказчик и его друг ведут себя одинаково.
Герой не может врать: «Нет! Я врать не могу, как назло» /5; 560/, - так же как и его друг: «Он объяснил — такие врать не станут…» /5; 236/
В основной редакции герой говорит: «Я напрасно верчусь на пупе, / Я напрасно волнуюсь вообще: / Если в воздухе будет ЧП — / Приземлюсь на китайском плаще». А в черновиках такое же намерение высказывает его двойник: «Друг трезвеет: “Летим, но в Бейрут. / Не трухай! Я спокоен вообще. / Не дадут запасной парашют — / Приземлюсь на китайском плаще”» (АР-7-129).
Оба не доверяют Аэрофлоту: «Друг орет: “Предъяви парашют / И чтоб шасси проверить при мне”» (АР-7-125) = «Стал я тоже просить парашют / И чтоб шасси проверить при мне» (АР-7-132); но упоминают икру: «В ожиданье уставший народ, / Успокойся и землю не рой, — / Вас в компании Аэрофлот / Всех накормят зернистой икрой»П6 = «Друг мой не просыхает с Минвод — / Он сказал после 22-й, / Что в компании Аэрофлот / Кормят с ложечки черной икрой» (АР-7-143).
С икрой же связаны и следующие цитаты: «Друг мой словно сидит на гвоз-де177: / “Слышь, браток, ты меня чуть прикрой — / У меня где-то в левом носке / Па-р<а> баночек с черной икрой”» (АР-7-138). А в другом варианте икра оказывается у самого героя, который говорит о своей заграничной встрече с террористом: «Съел всю мою икру и отравился» /5; 558/. Причем просьба друга героя: «Слышь, браток, ты меня чуть прикрой», — заставляет вспомнить «Песню летчика-истребителя», стихотворение «У Доски, где почетные граждане…» и «Балладу о времени»: «Уйди в облака, я прикрою», «Значит, я прикрываю, а тот / Во весь рост на секунду встает», «И всегда хорошо, если честь спасена, / Если другом надежно прикрыта спина».
