32. (1) Как только Аниций завладел Скодрой, он прежде всего приказал разыскать и привести к нему послов Петилия и Перпенну94. (2) Вернув им прежнее их достоинство, он немедля послал Перпенну схватить друзей царя и его семью. (3) Перпенна отправился в Метеон, город племени лабеатов, и привел оттуда жену его, Этлеву95, с двумя царевичами, Скердиледом и Плевратом, и царева брата Каравантия. (4) Так Аниций в тридцать дней кончил иллирийскую войну и отправил того же Перпенну в Рим вестником победы. Через несколько дней вслед за ним отвезли самого царя Гентия с матерью, женой, детьми, братом и другими знатнейшими иллирийцами-вельможами. (5) Это была единственная война, которая окончилась раньше, чем в Риме услышали о ее начале.
Персей в эти дни тоже был в великом страхе: прибывал Эмилий, новый консул (и притом с великими угрозами, как слышал Персей), а с ним претор Октавий. (6) Не меньше тревожил царя римский флот и безопасность побережья. В Фессалонике начальствовали тогда Эвмен и Афинагор с небольшим отрядом в две тысячи пелтастов96. (7) Туда отправил Персей и Андрокла с приказом стать лагерем у самой верфи. (8) В Энею послал он Креонта из Антигонии с тысячью конников, чтобы следили за берегом и спешили помочь сельским жителям, чуть только пристанут где-нибудь вражеские суда. (9) Для защиты Пифея и Петры97 царь отрядил пять тысяч македонян под началом Гистиея, Феогена и Мидона. (10) Отправив их, Персей стал укреплять берег Элпея, ибо русло его пересохло и река стала переходима. (11) Чтобы этой работой могло заняться все войско, женщины из соседних городов приносили в лагерь сваренную пищу, а воинам приказано было из окрестных лесов <...>98.
33. (1) <...> наконец, консул приказал водоносам идти за ним к морю (до него было не более трехсот шагов) и рыть колодцы по всему берегу через небольшие промежутки. (2) Горы здесь были огромны, а ручьев на поверхности не было99, и это давало надежду, что есть скрытые источники, которые по невидимым жилам стекают к морю и смешиваются с волнами. (3) Едва сверху сняли песок, как открылись ключи – брызнули мутной водицей, а потом, как божий дар, забили чистой и обильной водой. (4) Это еще прибавило консулу славы и уважения среди воинов.
Отдав приказ готовить оружие, консул с трибунами и старшими центурионами легиона100 прошел вперед к Элпею осмотреть переходы – где легче спуститься с оружием и где удобней подняться на вражеский берег. (5) Выяснив это вполне, консул позаботился прежде всего о том, чтобы на походе все делалось точно и без суеты, по мановению и приказанию полководца, ибо знал: (6) когда выкликается один общий для всех приказ, то, недослышав, одни проявляют излишнее рвение, а другие не делают и необходимого: повсюду поднимается шум, и враг узнает обо всем раньше самих воинов. (7) Поэтому консул ввел такой порядок: войсковой трибун тайно передает приказ центуриону первого манипула, тот передает его ближайшему по порядку центуриону, тот следующему и так далее. Так все, что надо, передается от первых до последних рядов или же от последних до первых. (8) Ночным дозорным по новому уставу запрещено было брать с собой щит101: не в бой-де идут и оружие им ни к чему, их дело – при первом появлении врага возвратиться и поднять всех других к оружию, (9) а то поставит дозорный перед собою щит и стоит в шлеме, потом, утомившись, обопрется на копье, положит голову на край щита и стоя дремлет; врагу-то блеск его доспехов виден издали, а сам он ничего кругом не замечает. (10) Изменил консул порядок и в передовых караулах. Прежде там воины стояли весь день – при всем оружии, а конники, не разнуздывая лошадей, – и в жаркие дни после стольких часов палящего солнца слабели и люди, и кони, а враги, пусть немногочисленные, но свежие и полные сил, терзали римлян частыми вылазками. (11) Теперь было приказано сменяться в полдень: утренний караул уходил, уступая место другому, и впредь уже не случалось, чтобы враг свежими силами нападал на усталых.
34. (1) Все эти распоряжения консул объявил на войсковой сходке, а потом произнес речь, как будто перед народом в Риме: (2) на войне, сказал он, лишь полководец рассуждает и выносит решения – либо сам, либо с теми, кого позовет на совет, а уж кого не позвали, те суждений своих не выражают ни вслух, ни тайком. (3) Воину положено думать только о трех вещах – чтобы тело было крепко и гибко, оружие сподручно, а еда приготовлена на случай неожиданных приказаний; (4) о прочем за него позаботятся боги бессмертные и полководец. Не быть добру там, где воины рассуждают, а полководец, их слушая, мечется. (5) «Я, – сказал консул, – сумею дать вам случай отличиться – это мой долг полководца; а вы вперед не загадывайте, ждите приказа и тогда покажите, какие вы воины».
(6) С такими напутствиями он распустил сходку. Тут даже ветераны не стеснялись признаться, что они, словно новобранцы, впервые уразумели военный порядок. (7) Но не только эти слова явились знаком одобрения консульской речи – за ними тотчас последовали дела. (8) Теперь никто не сидел сложа руки: кто меч точил, кто чистил шлемы или нащечники, щиты и панцири, кто их примерял, пробуя, подвижны ли в доспехах члены, кто потрясал копьем, кто играл мечом, разглядывая лезвие, так что любому было ясно: (9) случись схватка – и каждый будет биться до конца, до славной победы или всем памятной смерти.
(10) Когда Персей заметил, что с прибытием консула и началом весны весь неприятельский стан загудел и зашевелился, как перед новой войной, что римский лагерь стоит теперь не у Филы, а напротив македонского – прямо на другом берегу, что консул ходит кругом, разглядывая его укрепления и явно ищет место для перехода, то <...>102.
35. (1) Это римлян одушевило, а македонян и их царя ввергло в трепет. (2) Персей, пытаясь не допустить огласки, выслал людей навстречу Пантавху, чтобы тот не приближался к лагерю, (3) но люди Персея уже заметили нескольких мальчиков, которых вели среди иллирийских заложников, да и вообще, чем тщательней что-то скрывается, тем скорее и обнаруживается из-за вечной болтливости царских слуг.
(4) Тогда же примерно прибыли к римлянам в лагерь родосские послы с теми же мирными предложениями, что так разгневали отцов-сенаторов. В лагере военный совет выслушал их еще менее благодушно: (5) одни предлагали заковать послов в цепи, другие – выгнать их вон, не давая ответа, но консул посулил им ответ через пятнадцать дней, (6) а чтобы было ясно, во что он ставит родосцев с их миротворчеством, стал спрашивать мнение совета о порядке дальнейших военных действий. Одни, большей частью молодежь, хотели прорваться через укрепления на Элпее: (7) стоит-де ударить дружно, и македоняне не устоят, как не устояли в прошлом году, когда из стольких крепостей их повыбили103, а были те крепости, не в пример выше, укреплены лучше и охранялись сильными гарнизонами. (8) Другие хотели, чтобы Октавий с кораблями отправился в Фессалонику разорять побережье и отвлекать царские силы: обнаружив-де врага у себя за спиною, Персей развернется, чтобы защитить внутренние области царства, а переход через Элпей где-нибудь да останется незащищенным. Но консулу казалось, что вражеского берега не взять – так он укреплен природой и людскими стараниями; (9) к тому же там всюду расставлены метательные устройства, а враг, как он слышал, копьями, дротами и прочим подобным оружием владеет не в пример искусней.
(10) Замысел консула был иной. Распустив совет, он велел подавать к себе двух перребийских купцов, Кена и Менофила, уже доказавших ему свои ум и преданность, и тайком расспросил их, каковы проходы в Перребию. (11) Купцы отвечали, что пройти там можно, но царские заставы104 повсюду, и тут у консула появилась надежда решить дело внезапным натиском – подкрасться ночью с сильным отрядом, застигнуть врага врасплох и выбить его из ущелий: (12) ведь впотьмах он не сможет целиться и окажутся бесполезны все его дроты и стрелы, а в рукопашной схватке дело решает меч, и тут римский воин всегда выйдет победителем. (13) Взяв купцов проводниками, консул вызвал Октавия, изложил свой замысел и велел вести флот в Гераклей, а с собою взять съестного для тысячи человек на десять дней. (14) Сам консул отправил туда Публия Сципиона Назику и своего сына, Квинта Фабия Максима105, а с ними пять тысяч отборных воинов106 как бы для того, о чем говорилось на совете, – чтобы сесть в Гераклее на корабли и разорять побережье внутренней Македонии. (15) Но тайно Сципиону и Фабию дали знать, что на судах для них готовы съестные припасы, дабы ничто их не задерживало. Проводникам было велено распределить путь так, чтобы подойти к Пифою на третий день, в четвертую стражу.
(16) А сам консул, чтобы отвлечь внимание царя, на рассвете следующего дня затеял битву с караулами Персея в русле реки. Обе стороны сражались легким оружием, ибо прибегнуть к тяжелому тут было невозможно: (17) спуск вниз с того и другого берега – до трехсот шагов, ширина русла – чуть больше мили, а дно все в промоинах, где какой глубины. (18) В таком-то месте и шло сраженье, а царь и консул с легионами – каждый на своем берегу – наблюдали с валов. (19) Македоняне с их дротиками и стрелами сражались успешней, пока не доходило до рукопашной, а тут уж тверже и надежнее были римские воины с их щитами, круглыми или лигурийскими107. (20) В полдень консул приказал трубить отступление, и битва прервалась; потери обеих сторон были изрядны. (21) На другой день, с восходом солнца воины, раздраженные вчерашним, схватились снова и даже ожесточенней, но римлянам больше доставалось не от тех, с кем сражались, а от прочего македонского войска: разместившись на башнях, македоняне метали в них копья, дротики, камни и многих ранили. (22) А когда римляне приблизились к их берегу, снаряды из метательных орудий стали достигать даже задних рядов. В этот день консул отвел свое войско чуть позже и с большими потерями. (23) На третий день он воздержался от сражения и спустился в нижнюю часть лагеря, как если бы он собирался преодолеть боковую линию укреплений, идущую к морю. (24) Персей, видя <...>108.
