вперёд, перехватывая руки, блокируя колени, выворачиваясь, заставляя лететь его наземь вместо себя, подминая, не позволяя даже дёрнуться.
– Ну что, мальчик, сдаёшься? – Увидел уже человеческое упрямство в глазах. – Нет?
Глава 24
Финя тихо скользнул внутрь сторожевой башни. Здесь было темно и тихо. Только из подпола раздавался едва слышимый для уха разговор. Осторожный спуск по деревянной лестнице во мрак подземелья. Ряды пустых решетчатых клетей вдоль прохода. Сзади крепкая дубовая дверь, страшная одним тем, что из-под неё доносится запах застарелой человеческой крови – пыточная.
Парень потёр рукавом нос, чтобы сбить неприятное ощущение, направился в сторону, где в самом конце тускло мерцал свет. Вначале он просто не хотел нарушать монолог князя, а после, заинтересовал сам рассказ, наверное, повторяемый уже не первый раз. Но потом замер, не доходя нескольких шагов.
Штрига сидела неподвижно в своём углу, словно уснула, хотя, парень мог бы поклясться, что это очень обманчивое впечатление. Был бы кто-нибудь другой на месте Милонега, расслабленно привалившегося к решётке, то не сносить бы ему головы.
Князь же, наверное, отчаянно старался разбудить в ней разум, будоража воспоминания о давно прошедших годах. Он смотрел на чудовище, поблёскивавшими глазами и тихо сеял слова.
– Помнишь, как мы с тобой познакомились? Нет? – Штрига завозилась, тряхнула когтистыми лапами, потёрла костлявые колени. Мужчина воспринял это с воодушевлением. – Помнишь, значит. Но я всё-таки расскажу ещё раз.
Мы приехали поздно, уже ночью. Пока поели, пока разместили кметов. Устали, как … мертвяки. Но, как ни странно, мне не спалось. Прокрутился не знаю уж, сколько времени в постели, только всё было бесполезно. Что-то неясное звало куда-то, тянуло. Странно, правда?
Ну, вот. Решил, что надо бы проверить своих стражников. Спустился в переднюю, и тогда услышал крики и смех из тёплых сеней. Удивился. До рассвета ещё далеко, а тут такое бурное веселье!
Открыл дверь и остановился в недоумении. Кметы и отроки забавлялись игрой в лек. Моего появления никто не заметил, так все были увлечены. Но главным во всём этом безобразии было то, что за спинами мужей, сгрудившихся вокруг малого стола, обнаружилась интересная картина. Мальчишка в вышитой капе с залихватской улыбкой на раскрасневшейся мордахе обыгрывал моих славных игроков, не знавших до этого поражения!
В тот момент, когда я протиснулся в первые ряды, Ухарь – заядлый игрок и хитрец, каких мало встречал за все годы, полез на лавку студиться под дружные подначки товарищей. Пришлось мужику неумело кукарекать, хлопая руками, как крылами! Хохот наблюдателей оглушил.
– Ну! Что я вам говорил? – вопрошал седой, как лунь мужик из боярских стражей. – Наш малый никогда не проигрывает! Есть ещё желающие?
– А дозволь мне? – мысль победить мальчишку показалась мне завлекательной. В кости я редко проигрывал. И почти не сомневался, что одолею хитреца.
Некоторые из моих воев ахнули, но выдавать, кто вклинился в их развлечение не стали, видать и им было интересно, что из всего этого получится.
– Только мне кудахтать или блеять, как-то несподручно по чину, – предупредил, – что если договоримся за одну ногату? Ты как, малый?
– Сыграем, почему же – нет? – блеснул карими глазами пацанчик. – Но лучше не так. – Неожиданно отверг он собственное согласие. – Ты отдашь мне колечко с мизинца. Или слабо?
Я посмотрел на своё недавнее приобретение – серебряное колечко с бирюзой, которое оказалось мало на все иные пальцы.
– Отчего ж, слабо? – В тон ему возразил. – Только колечко дороже стоит.
– Тогда три игры в подряд! – загорелся малый.
– Ха! Да ты, паря, самоуверен сверх меры! – Меня смешила такая … позиция. – А коли проиграешь, то сам-то, что дашь?
– А что хочешь? – И кивнул на вышитый платок на котором уже набралась неплохая кучка всякой мелочи: и резаны, и ракушки, и бусины, и бляхи, а сверху куний хвостик.
– Э-э-э, – протянул я, разочарованно, – зачем мне всё это!
– Что ж тогда? – жадоба заполучить понравившееся украшение уже горела во взгляде.
– Давай, сделаем так, – не хотелось слишком уж мучить малого, – ты выполнишь три желания? А? Всё честно…
Личико отрока вытянулось и ясно отразило все чувства внутренней борьбы азарта, алчности и здравого смысла. Но жажда обладать «сокровищем» оказалась сильнее.
– Ладно! Согласен… – великодушно согласился он. – В «свинью» или в «дохлого»? Или на удачу?
– Да ты, я смотрю, мастак! Все игры знаешь?
– Все, наверное, нет, но много, – уклончиво ответил он. – Ну, и как?
– А, давай – на удачу!
– Кто больше выбросит, – лукаво блестят тёмные глаза. – Но только три раза. Мне уже пора уходить.
Невольно захотелось приглядеться к тонким чертам и слегка припухлым губам, но противник слегка откидывается назад, скрываясь в темноте. Видно только мягкий овал подбородка.
Не хотелось как-то думать о том, что этот щуплый подросток и вправду может состязаться со мной, но мои кметы смотрели со странным возбуждением. Уж кому, как не им известно, что с княжичем за игру лучше не садиться – результат всегда один – проигрыш. А тут целых два удачливых игрока! Интересно же, на чьей стороне сегодня будет успех.
Мне уступают место за столом напротив. В свете придвинутой поближе лампы осматриваю деревянные кубики с выжженными точками и сам деревянный стакан, не нахожу к чему бы придраться. Впрочем, эта проверка больше традиция, чем необходимость. Все попытки ловкачества заканчивались впустую. Судьба всегда любила меня… и, надо полагать, долюбилась.
Я сложил кубики в стакан и привычным жестом, закрыв горловину ладонью, несколько раз потряс, заставляя кости греметь и переворачиваясь ударяться в руку. Высыпал на середину стола. Всего два кубика, а сколько чувств: волнение, предвкушение, радость.
Хотел взглянуть, но меня опередили.
– Двенадцать! – Выдохнул кричавший петухом вой. Для него это было уже победой.
И все одобрительно загудели. А малец, как ни в чём не бывало, взялся за стакан, забросил туда кости и потряс, опрокидывая содержимое на середину.
– Двенадцать! – выдохнул не вереще наш самовольный судья.
– Ну, малый, даёт! – Восторгался кто-то за моей спиной.
– Такое редко бывает… – засомневался другой.
– Чудесное совпадение. – Утверждал чей-то бас.
Конечно, я мог бы, назвать по именам всех, кто был тогда там – запомнил по непонятной причине, но они тебе, они ни о чём не скажут. Просто вспомни, как они рассуждали, строили предположения.
А после я внезапно выбросил одиннадцать очков. Мальчишка – снова двенадцать. Мужики притихли. Я впервые в жизни проиграл! Но, если и утешал себя надеждой на то, чтобы отыграться дальше, то ошибался и бесславно продул следующий бросок: семь – восемь.
Конечно, я просил четвёртой попытки. Кости предательски выплюнули по пять
