слишком задумывалась о реформизме, но сокрушительное доказательство коррупции «храмовой четверки» замечательно прояснило ее мышление, и в Зионе не было места для новой, яростно настроенной реформистки. Кроме того, она родилась и выросла в Силк-Тауне. Это означало, что у нее не было семьи на землях Храма, которая могла бы удержать ее там, и она появилась на пороге особняка Эйвы Парсан в Сиддар-Сити менее чем через три месяца.
Она была не единственной из леди мадам Фонда, бежавшей из земель Храма, и «Эйва» тихо устроила им всем комфортную жизнь. Такая жизнь означала, что никому из них не пришлось возвращаться к своей прежней карьере, но Марлис была другой. Она пришла сюда не в поисках простой безопасности; она пришла в поисках способа нанести ответный удар Клинтану и остальным, и если она все еще не знала о сестрах святого Коди, то была так же умна, как и красива. Она быстро поняла, что «Эйва» была глубоко вовлечена в реформистское движение в Сиддармарке, и ей не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод, что Анжелик, должно быть, была так же глубоко вовлечена в него в Зионе, а Марлис даже ничего не подозревала. В сочетании с ее собственным горьким разочарованием в Церкви — или, по крайней мере, в храмовой четверке — этого было более чем достаточно, чтобы она добровольно присоединилась к усилиям Эйвы здесь, в столице.
Она также была очень эффективной, особенно после того, как Эйва помогла ей утвердиться в ее старой профессии. Анжелик Фонда никогда не предлагала своим гостям в Зионе ничего столь грубого, как простая проституция. Ее юные леди также были настоящими компаньонками — да, очень эффектными и искусными в плотских удовольствиях, но также умными, образованными и культурными, умеющими вести остроумные беседы, критиковать последнее театральное представление, обсуждать религию (в те дни, когда это было безопасной темой), или наслаждаться вечером оперой, как и всегда быть на высоте в постели. Той, кто обучался у Анжелик, не потребовалось много времени, чтобы зарекомендовать себя как одну из самых востребованных куртизанок в Сиддар-Сити.
Как только они опознали Сабатино, они направили Марлис в «Протектор армз». И как только она пробыла там несколько пятидневок, они договорились, что полковник Фитухэв — одинокий вдовец, на шесть лет старше ее, специалист по логистике в личном штабе Дариуса Паркейра, который прошел через корпус интендантов — пересечет ее орбиту. Фитухэв был более чем готов сыграть свою роль, особенно после того, как впервые увидел Марлис! И хотя он часто брал конфиденциальные документы домой, чтобы поработать там, он всегда тщательно держал их в сейфе отеля в течение двух ночей из каждой пятидневки, которые он проводил с Марлис.
Они оба были умными, добросердечными людьми, которые глубоко верили в то, что они делают и почему. Мерлин не рассчитывал на это, но и не был удивлен, когда их «прикрытие» в качестве любовников переросло в глубокую, искреннюю любовь друг к другу. Он был рад за них, но еще больше радовался тому, что Ниниэн — и Нарман, который ее сильно поддерживал, — были правы насчет Сабатино. Каким бы осторожным он ни был, чтобы избежать любой разветвленной сети, которая могла бы привести к нему, искушение расправить свои усики чуть шире оказалось слишком сильным, чтобы устоять, когда Ниниэн деликатно махала Фитухэвом у него под носом. Особенно учитывая тот факт, что он уже давно понял, что Чарлз Обирлин, старший ночной портье «Протекторс армз», был ярым сторонником Храма. Обирлин изо всех сил пытался скрыть свою личную ярость из-за решения Грейгэра Стонара заключить союз республики с Чарисом, но Сабатино очень, очень хорошо разбирался в людях.
Что, теперь, когда Мерлин подумал об этом, вероятно, делало искреннюю привязанность между Марлис и Фитухэвом еще более желанной.
В течение месяца после первого визита Фитухэва в отель Сабатино изучал содержимое его портфеля всякий раз, когда его оставляли на ночь в хранилище. Такое случалось не очень часто; Ниниэн и Нарман были слишком опытны для чего-то столь грубого. Но когда это все-таки произошло, каждая крупица информации, каждый документ в портфеле были полностью подлинными. Кое-что из этой информации, должно быть, было весьма ценным для Храма, хотя большая ее часть, как они были уверены, в конечном итоге все равно достигла бы Зиона через один из других каналов Рейно и Клинтана. Но в сочетании с первоначальным триумфом Сабатино по документам Трумина, тот факт, что он никогда не передавал инквизиции ни единой дезинформации, вероятно, превратил его в золотой стандарт Рейно в качестве источника разведданных.
Были времена, когда я думал, что ты потратила все эти усилия на создание идеального актива, который мы никогда не используем, любимая, — подумал Мерлин, с улыбкой глядя на макушку Ниниэн. — Однако ты была права, благослови господь твое коварное маленькое сердечко — лучше иметь его в наличии и никогда им не пользоваться, чем не иметь его в наличии, когда он нам нужен. И когда он сообщит, что мы перебрасываем большую часть имеющихся у нас сил на юг, к Хай-Маунту, то Клинтану — и Мейгвейру — действительно придется очень серьезно отнестись к этой возможности.
Чтобы добиться этого, Мерлин Этроуз мог бы смириться с тем, что Сабатино еще пока не повесили.
Тем более, что у них все равно было более чем достаточно улик, чтобы в конце концов его повесить.
.V
Офис Робейра Дючейрна, Храм, город Зион, земли Храма; республика Сиддармарк
— Это было восхитительно, Робейр.
Викарий Аллейн Мейгвейр вытер рот и положил белоснежную салфетку рядом с пустой тарелкой, прежде чем откинуться на спинку стула со вздохом сытости.
— Спасибо, — с улыбкой ответил Робейр Дючейрн. — Я позволил брату
