Протолкавшись по рынку к центральному входу, подъехал с бокового, и чуть не сблеванув от амбре, висящем над мясными радами, я вырвался из этого царства местного Гермеса. Здесь располагалась небольшая площадь, густо утыканная автомобилями. Доступ на площадь контролировалась бригадой охранников, которые зорко следили за тем, чтобы на вверенную им территорию ни один автолюбитель не проник бесплатно. Периметр этой площади, как часовые, окружали те же самые ларьки с лоточниками. Оглядевшись по сторонам, я купил пару сомнительного вида, зато большого размера чебуреков, формой не похожих на привычный мне, но суть та же, и бутылку газировки. Отдал мелочь сдачи трущемуся рядом попрошайке и занял наблюдательный пост на лавочке, с которой хорошо просматривался вход на рынок.
Интересующие меня персонажи появились только к семи вечера. На площадь парковки зарулил, сверкая лаком, дорогой седан черного цвета в сопровождении черного же внедорожника. Боковые и задние стекла машин затонированы наглухо. Из джипа и передних дверей седана вылезли шестеро горилообразных парней, как будто их растили в одном инкубаторе: высокие, широченные плечи под кожаными куртками, бочкообразная грудь, мощная шея, на которой болтается толстая золотая цепь, короткостриженая голова, низкий лоб, глубоко посаженные глаза, расплюснутый нос и квадратная челюсть. Прямо-таки хрестоматийные быки.
Двое из них отправились на рынок, остальные потянули из карманов сигареты. Я так увлекся рассматриванием этих колоритных персонажей, что чуть не прозевал момент, когда из входа на рынок появились ранее отправившиеся туда бычки, один из которых тащил в руках объемную спортивную сумку. Очнулся от воплей Кузи «Да проснись же ты, раззява! Наши деньги уносят». Я-то думал, что сейчас, как в кино, эти гориллы пойдут между рядами, собирая дань с несчастных торговцев. Но, кажись, этим занимались «смотрящие», а это были «инкассаторы». Встряхнувшись, я быстро поднялся, закинул рюкзак на плечо и быстрым шагом направился к бандитам, нащупывая в кармане цилиндр станера.
Успел как раз к тому моменту, когда один из быков, согнувшись в три погибели, передавал сумку в салон седана через заднюю дверь. Кинуть быстрый взгляд за спины бандитов, через нейросеть поставить угол и дальность поражения станера и нажать кнопку заняло у меня секунду. Еще секунда на работу станера. И две секунды на то, чтобы выдернуть сумку из салона машины и аккуратно захлопнуть дверь. Не обращая внимания на заваливающиеся тела, я смешался с толпой и быстро, но без суеты, направился к стоящим невдалеке многоэтажкам. Первые признаки тревоги услышал уже тогда, когда входил во дворы. В спину раздался рев разгневанного Минотавра: «Кто?!». Поздновато вы чухнули, господа бандиты. В принципе, не удивительно. Ведь операцию по изъятию преступно нажитых средств против них разработал Кузя за те минуты, пока быки ходили за сумкой.
Поплутав по дворам, я зашел в подъезд очередной многоэтажки и на лифте поднялся до пятого этажа. На площадке между пятым и четвертым водрузил свою добычу на подоконник, где и раскрыл. Как и ожидалось, сумка доверху была заполнена местной валютой. Приятным сюрпризом стало то, что купюры были отсортированы по номиналу, перетянуты резинкой в пачки и каждая такая пачка сопровождалась бумажкой, на которой была написана сумма. Вот спасибо! Поставив рядом свой рюкзак, я стал перекидывать в него пачки экю, стараясь выбрать те, на купюрах которых красовались цифры побольше. Заполнив рюкзак наполовину, я распотрошил одну пачку с купюрами среднего достоинства. Одна половина этой пачки отправилась мне в карман, вторая красиво разлеталась по лестнице подъезда, пока я спускался вниз. После моей честной дележки сумка не особо-то и похудела. Но оставляя ее на подоконнике меня даже жаба не пыталась придушить. Понимала, земноводное, что по этой сумке меня влет местный криминалитет вычислит. Именно ее они в первую очередь будут искать. Ну а так, скорее всего, эту сумку найдет кто-то из жильцов подъезда, недаром же я дорожку из купюр оставлял. Наверняка попытается оставить себе и поимеет на задницу геморрой размером с кулак. Зато я к тому моменту буду уже далеко, а что насчет местных жадин – мне нет до них никакого дела.
Хоть инстинкт самосохранения и вопил во все горло валить отсюда как можно быстрее, я обошел рынок и зашел на его территорию с другой стороны. Торговля уже активно сворачивалась, тем не менее мне удалось подобрать себе по размеру и приобрести новый комплект одежды и обуви. А также всякие носки, трусы и носовые платки. Уточнив у продавщицы где тут продают ремни, купил себе необходимый аксессуар с выпендрежной пряжкой, так популярный у местной молодежи. Ну и заодно взял портмоне из кожи молодого дерматина, с закосом под настоящую. За каждый товар торговался до последней копейки, показывая, что лишних экю у меня нет. И неплохо торговался. Окончательная цена была на треть, а на некоторые и вполовину ниже от первоначально заявленных. База знаний «Торговля» рулит. Выбравшись с рынка и пройдя немного по улице, я увидел круглосуточный магазин, торгующий всем, что нужно человеку для счастья – от туалетной бумаги до паленного коньяка. Этакая расширенная версия уличной палатки. Там я приобрел мыльно-рыльные и, немного подумав, рулон туалетной бумаги. А то случаи разные бывают. Торопится мне было абсолютно некуда, настроение было хорошее и увидев чуть дальше вывеску очередного кафе, направился к ней.
Ужин в кафе показался мне удивительно вкусным, а чашка местного горячего напитка, напоминавшее наше кофе, с кусочком торта еще больше подняла градус моего настроения. Расплатившись за ужин и оставив официантке небольшие чаевые, щедрые сразу же привлекли бы ее внимание, так как не соответствовали внешнему виду, я зашел перед выходом в туалет. Где и сменил свой гардероб на новоприобретенный. Старую одежду запихнул в рюкзак, прикрыв ей пачки купюр. Только растоптанные ботинки пришлось сложить в пакет и уже на улице отправить в урну. Критически осмотрел себя в зеркало. Пойдет. Эдакий молодой шалопай, который с успехом может быть как студентом ВУЗа, которого кормят родители, то есть, живет не на одну стипендию, так и работником фирмы средней руки. Вдоволь на себя налюбовавшись, я выбрался на улицу и отправился к остановке общественного транспорта. Уточнив у ожидающего народа как мне добраться до железнодорожного вокзала, прокатился по городу на местном трамвае. Час пик уже прошел и поездка по вечернему, почти ночному городу в гремящем вагоне настроили меня на философский лад, заставив вспомнить Землю и как я там тоже катался на ночных трамваях, возвращаясь со свидания и при этом злостно нарушая режим интерната. Когда вышел на площади перед вокзалом, до отправления поезда оставалось два часа.
Реакция криминала на мою наглость обнаружилась сразу же у входа на вокзал: два быка стояли по обе стороны двери, цепко обшаривая бусинками глаз багаж входящих пассажиров. Еще четверо обнаружились внутри. Эти работали в связке с копами: медленно курсировали по залу, затем подходили к патрульным и указывали на подозрительного пассажира. После чего местные борцы с преступностью подходили к человеку, требовали предъявить документы и содержимое сумок. Подивившись такой смычке города и деревни я, от греха подальше, отправился в привокзальную тошниловку, хотя проверяли, как успел заметить, тех, у кого были большие сумки в багаже.
Тошниловка встретила меня гулом голосов, легкой мелодией местной попсы, сизой завесой от табачного дыма и запахом дешевого пойла от только что разбитой бутылки. Слава богу не об голову оппонента, просто человек за столом слишком сильно размахивал руками, помогая себе в дискуссии со своим собеседником. Оглянувшись назад, я тяжело вздохнул и шагнул в это заведение общепита. Хотя правильнее было бы назвать его «заведение общепойла». Ибо если здесь что и ели, то исключительно в виде закуски. Официантов тут не полагалось. Вместо этого за прилавком стояла дородная бабища, габаритами два на два метра. Наверняка она тут совмещала должности продавщицы и вышибалы в одном лице. Мой заказ в виде чашки кофе вызвал выражение глубокого изумления на ее щекастом лице. А ответ на вопрос не желаю ли я что-то спиртосодержащее окончательно ее добил. Ибо спиртосодержащее я не возжелал, зато попросил пирожное. С жалостью посмотрев на меня как на человека, пораженного смертельной болезнью, продавщица приняла купюру, отсчитала сдачу и выставила на стойку заказ. В это время система вокзального оповещения очень невнятно, хоть и громко, объявила женским голосом, что скорый поезд номер бу-бу, бу-бу-бу прибывает на платформу номер три, нумерация вагонов с хвоста поезда, а стоянка всего десять минут. Половина зала в тошниловке тут же подорвалась на ноги и заспешила на выход, на ходу дожевывая закуску и пряча по карманам недопитый алкоголь. Так что проблем с поиском свободного столика не было.
