– Нет, можешь не винить себя, дорогая. Я сразу приехал сюда. Подумал, что тебе незачем ехать к ним, а я и сам справлюсь, коли ты напишешь записку, что я от тебя, - мило ответил Лазар.
– Это хорошая идея, и ты меня очень выручишь. Я отдам тебе чертежи…
– А я гарантирую оплату за твою работу и новый заказ, - перебил он меня.
– Что ты! Я думаю, с них нужно взять самый минимум, Лазар. Дружба с городничим нам на руку, да и Ленисия – его жена, очень милая женщина.
– Ну, не смею спорить. Ты права. Тогда, позвольте мне откланяться. Спасибо за кофе и беседу, Дэйзи, - он встал и отправился к выходу. Я проводила его и вернулась в кухню.
– Кто он? – голосом полным железа, не оборачиваясь от плиты, вдруг спросила Дэйзи.
– Кто? – я села и показалось, что это совсем незнакомая женщина, а не Дэйзии, которую я привыкла видеть здесь всегда в хорошем настрое.
– Хорошо. Где этот мужчина?
– Какой, Дэйзи, ты пугаешь меня. Лазар только что ушел.
– В прихожей мужские ботинки, а ты не открывала дверь. Мэри ночует в твоей комнате, - она повернулась так резко, что я чуть не ахнула – достаточно вёртко для пожилой дамы.
– Ах, ты об этом, - я выдохнула. – Ночью за мной приезжали из мастерской, и мне пришлось уехать. Обратно я приехала в ботинках Артура – моего мастера. Потому что мои были насквозь мокрыми. Да, и еще, вещи в ванной тоже его. Постираю и отвезу обратно, - закончила я и указала одним лишь взглядом на кофе, который собирался убежать.
– Ух-х, - выдохнула Дэйзи. - А я-то было уже начала плохо думать о тебе. Прости, девочка моя, - выражение лица ее стало извиняющимся и от этого смешным.
– Ничего, Дэйзи, ты не виновата и это твое право – переживать за Мэри. Кстати, я хочу попросить вас побыть вдвоем пару дней. В мастерской очень много работы, и приедут устанавливать ванны, делать печи. Так что, без меня там точно что-нибудь, да пойдет не так.
– Конечно, милая, можешь не переживать. И возьми мой плащ. А как же ты будешь там спать? – она взмахивала руками, пытаясь придумать какие-то варианты, чтобы мне было более комфортно, а я смотрела на погрустневшую Мэри.
Когда она провожала меня у двери, я наклонилась и прошептала прямо в ухо:
– Милая моя, ты же знаешь, что произошло там ночью, и мне нужно обязательно доделать все, чтобы мастерская скорее начала работать. Вот тогда ты и сможешь бывать там со мной чаще.
– Мне кажется, что ты мне врешь, мамочка, - ответила она на ухо, и я решила, что должна принести хоть какую-то хорошую новость в ее маленькую голову.
– Гарри в городе, и скоро мы устроим вашу встречу. Но Дэйзи не должна знать. Помнишь ведь, что у Мэри нет брата?
Она быстро закивала головой, а глаза налились слезами счастья. Дети были очень близки, и ей тяжело давалось молчать о своей тоске по брату и отцу.
Я везла купленные Дэйзи вещи для Дина и Рони, по пути заехала еще в один магазин, где купила шерстяные одеяла, несколько новых простыней для перевязки.
Встретить меня вышел Артур. Забрал из коляски сумки, и, заметив мой вопрошающий взгляд, коротко сказал:
– Нет, он так и не проснулся.
В мастерской, вопреки моим ожиданиям шла работа, только вот народу здесь стало намного больше, и пустые стены теперь походили на настоящую мастерскую. Кто-то сколачивал столы, кто-то помогал Артуру размечать доски, кто-то уже строгал их и пилил. Работа кипела.
Заметила, что на плите парит чайник, посмотрела внутрь и обрадовалась, что там нет травы.
– Хотела уже перевязать его, - поняв мои планы сказала Нора. Она стояла позади меня, и,как всегда, я не слышала ее шагов. Да уж. Ниндзи. Начало, - подумала я и улыбнулась.
– В сумке новые простыни. Нужно порвать их, а после я поеду в аптеку и поговорю с аптекарем. Куплю отваров и мазей для ран.
– Скажи, что ходишь в долговой дом и ухаживаешь за больными. Здесь многие вдовы этим занимаются, - ответила Нора.
– «Долговой дом»?
– Да, там работают те, кто задолжал банкам и ростовщикам. Много больных и немощных. Я понимаю, ты хочешь узнать, заявил ли аптекарь о краже?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да, - ответила я, уже поднимаясь с чайников наверх.
Гарри снова, как вчера, обнял меня сразу, как увидел. Нора странно посмотрела на него, но я показала ей кулак, и она спустилась по лестнице, не говоря ни слова.
– Он стал лучше дышать, Полка, - забрав у меня чайник, начал рассказывать Гарри.
– Как ты это понял?
– Он хрипел всю дорогу и, если положить голову на грудь, там что-то звенело, как колокольчики. Сейчас там, внутри нет этих хрипов. Значит внутри у него все зажило, и он скоро придет в себя. Правда?
– Надеюсь. Я рассказала Мэри о тебе, и она чуть не расплакалась от радости. Позже я найду возможность, чтобы вы увиделись. А сейчас ты должен заниматься отцом, - рассказав, я заметила, что его глаза, как и у Мэри, начали блестеть. Я отвернулась и принялась рвать простыню на бинты. В воду я положила мешочек с травой, которая, по словам Норы, поможет промыть раны и села ждать, когда настой станет желтым.
Гарри побежал вниз, когда Артур позвал его на завтрак, а я закрыла дверь и села на полу рядом с Филиппом.
– Филипп, ты слышишь меня? Это я, Полка. Мы с Мэри живы и здоровы. Гарри здесь, он спит с тобою рядом каждую ночь. Я счастлива, что тебя вернули, и уверена, ты скоро очнешься, - я смотрела на его закрытые глаза, но они даже не дрогнули.
Взяв его ладонь в свою, я поднесла ее к губам. Косточки на пальцах были опухшими, пальцы не сжимались и не разжимались. Ведь явно это не он кого-то бил, а его били или пытали. Отмахнувшись от видения, которое моментально встало перед глазами после упоминания пыток, я наклонилась к уху и тихо прошептала:
– Филипп, мне было очень плохо без тебя. Я до сих пор не вспомнила ничего, если не считать сна о тебе и детях, но я скучала ежедневно. Прошу, вернись к нам, - мое ухо было прямо возле его рта, и на секунду мне показалось, что он задержал дыхание, а потом натужно выдохнул. Я быстро посмотрела на его лицо, но ничего не изменилось.
Обработав раны, я просто накрыла его чистой простыней. Посидела еще, рассматривая лицо, но дел на сегодня было слишком много, и пришлось вставать и выполнять намеченное.
Пока не привезли ванны и не пришел печник, я отправилась в аптеку, прихватив с собой Гарри. Соучастников брать не хотелось, казалось, что вместе нас поймают сразу, да и Гарри нужно было выйти от отца.
Аптекарь не выглядел совсем уж несчастным, но и довольным мужчину нельзя было назвать. В аптеке был порядок, и пока он здоровался с нами, я старалась не смотреть на пустые места на полках.
– Мне нужны мази для ран. Глубоких. Для «Долгового дома». А еще что-нибудь от боли. От кашля. А еще, нужен чай, который дает силы, ну, тем, кто мало ел, болел, - я старалась не говорить словами, написанными на стеллажах.
– Я понял, - он потерял к нам интерес, как только услышал об этом доме.
– Это пить по ложке несколько раз в день. Чтобы был аппетит. Эта трава дорогая, но, если ее немного поварить, получите горькую воду, вот ее надо заливать в рот. Даже если жевать сил нет, через пару дней аппетит будет. А это мазь, - он ставил перечисленное перед собой, а мазь протянул прямо в руки.
– Можно мазать на раны?
– Ну, не на хлеб же, - усмехнулся он, и вся моя жалость к этому человеку испарилась.
– Хорошо. Спасибо вам, - я протянула горку монет, словно и не знала, сколько это стоит. Он поднял бровь, но вернуть лишнее не дернулся. Сгреб кучу в коробку и отвернулся к полкам.
– Ну и хрен с тобой, напыщенный идиот, - шепнула я, выйдя на улицу. Нам нужно было закупить еды на всю эту ораву, а в таких объемах это лучше было сделать на рынке. Вернуться оттуда придётся в коляске, хотя Гарри и утверждал, что сам в силах все унести.
Тряпичная сетка с картошкой, сумка с морковью, луком и травами были подняты в коляску. Туда же мы погрузили две бутылки молока, клятвенно пообещав продавцу через два дня вернуть бутылки. Баранина, которую придется засолить, две запеченных уже курицы и большой шмат копченого свиного сала. Сверху положили три каравая хлеба. Вряд ли мои кулинары-разбойники сегодня занимались выпечкой хлеба.
