предложила посидеть кафе возле стадиона, и за неимением альтернатив пришлось согласиться.
В кафе играла громкая музыка, чего Саня не любил. В такие места приходят пообщаться, а как общаться, если себя не слышишь? Однако сейчас он воспринял страшные грохочущие звуки с благодарностью.
Выбрав из свободных столиков самый чистый, они расселись. Саня оказался напротив Ольги, а Катя села по правую руку от него.
– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – спросила она, подмигивая.
– Не знаю, – ответил он, сжав зубы. – Наверное, нет.
– Зря, – расстроилась Катя. – Я верю. У меня папа и мама так познакомились. Папа увидел маму и сразу понял, что у них это на всю жизнь. Так романтично получилось. Они, конечно, потом развелись через три года.
Он едва не фыркнул, но сдержался.
– Хочу молочный коктейль, – категоричным тоном объявила Катя, и они заказали коктейли.
Время в ожидании заказа Ольга провела в молчании, рассеянно улыбаясь, но неловкости за столом не наблюдалось. Екатерина оказалась на редкость общительной девушкой, заполняющей собой все доступное пространство.
– Я потрясающе романтичная и люблю цветы, – тарахтела она, не переставая, и даже огромная акустическая колонка не могла заглушить ее голос, проникающий глубоко внутрь и резонирующий в черепе. – Мечтаю поехать в какое-нибудь потрясающее место с красивой башней, на которую мы могли бы подняться, и на высоте в сотню метров над всем миром он бы сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Ради такой романтики я согласна на все – умереть тоже надо романтично и в один день. В жизни все должно быть красиво, ведь, правда?
Саня обреченно кивал, не готовый высказывать личные соображения.
– Такие красивые девушки, как я, должны прожить жизнь красиво, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
Он понял, что смерть Кати в конце красиво прожитой жизни состоится по любой причине, кроме скромности.
Запас нервов у него иссякал, но проклятых молочных коктейлей все не несли.
– Александр, – промолвила Екатерина с придыханием и глазами навыкате. Саня испереживался, как бы они не вывалились. – Вы кого-нибудь любите?
– Почему на «вы»? – не понял он.
– Так романтичнее.
«Логично, – подумал он, – мог бы догадаться».
– Ну? – у Кати вопросительно поднялись обе брови.
– Чего «ну»? – растерялся он.
От необходимости отвечать на столь скользкий вопрос – особенно в присутствии Ольги – избавила девушка-официантка, принесшая долгожданные коктейли.
– Какая вкуснотища! – Катя за один присест всосала через соломинку треть стакана. – Люблю мороженное. Люблю все вкусное.
Вкусным, видимо, она считала ВСЕ. Она бы с не меньшим удовольствием и кору дерева грызла, если бы принесли, подумал Саня.
Надежды, что Катя временно будет занята коктейлем и оставит его в покое, не оправдались. Стало только хуже. Она перестала рассказывать про себя и принялась допрашивать его.
– Чем занимаешься?
– В институте работаю, – буркнул он.
– Чем именно? – не унималась она. – Это как в кино, когда все ходят в белых халатах и с умным видом говорят непонятные ученые штуки?
– Да, – он решил, что проще согласиться, чем рассказывать, как происходит на самом деле.
– Вы над чем-то интересным работаете?
– Секретная информация, – ответил он, теряя терпение.
К его досаде, упоминание секретности привело Катю в небывалый восторг.
– Было бы интересно оказаться у вас на работе, думаю, там увлекательно и красиво. Я только в фильмах видела, но всегда мечтала там оказаться. Мне всего хочется попробовать и везде побывать, а если захотеть, романтику можно найти в любом месте.
– Ага, у нас запредельно романтично, – он вспомнил угнетающие зеленые стены НИИ, десятилетиями не тронутые рукой маляра.
Она замолчала, и Саня обрадовался, когда резкий голос перестал сверлить череп, но радость оказалась преждевременной.
Делая очередной глоток из стакана, он почувствовал, как холодная ладошка Кати забралась ему под низ футболки. Он дернулся, словно наступил на гвоздь.
Летний столик подскочил, Ольгин коктейль потерял равновесие и опрокинулся. Белая жидкость растеклась по пластику и через край закапала на платье Ольги.
– Что ты такой пуганый? – Катя хищно улыбалась.
Ольга вскочила как ужаленная, но поздно – две жирные капли попали на подол зеленой юбки.
– Что за день… – пробормотала она и ушла искать женский туалет, чтобы привести себя в порядок.
Саня сидел с чувством вины, как истукан. Катя воспользовалась отсутствием подруги и прильнула к нему, взяв за руку. Он на невербальный контакт не отреагировал.
– Ты с Ольгой не встречаешься? – спросила она с подозрением.
– Вероятно, уже нет, – он заметил, как у Кати пугающе заискрились глаза.
Вернулась Ольга, увидела прильнувшую к Сане Екатерину и хмуро сообщила, что хочет домой.
– Какая жалость, – протянула Катя, – мне тут понравилось. Музыка хорошая.
– Романтично, – подсказал Саня, глядя на Ольгу.
– Точно, – обрадовалась Катя, – я слово удачное подобрать не могла.
Ольга шла, спотыкаясь и пытаясь на ходу прикрывать маленькой белой сумочкой темное жирное пятно на юбке. Екатерина ни на секунду не умолкала, и, наверное, во всей вселенной не существовало силы, способной заставить ее замолчать.
– Потом он ушел и больше я его не видела. Хотя никогда себе и представить не могла, какая же у жирафа длинная шея… – беззаботно щебетала она.
К счастью, она жила рядом с парком. На подходе к ее дому, она полушутками намекала, что предпочла бы первой проводить Ольгу и остаться наедине с Саней. Его же, наоборот, такой порядок вполне устраивал.
– Было очень приятно, – весело сказала Катя, и он подумал, что жизнерадостные люди тоже нужны.
На секунду он потерял бдительность. Катя неожиданно поцеловала его в щеку и, не дожидаясь ответной реакции, направилась к подъезду, перекидывая сумку на другое плечо. Напоследок обернулась и помахала рукой.
– Хм, – хмыкнула Ольга. – Меня провожать будешь или нет?
– Конечно, – рассеянно ответил он. – В смысле, конечно, да.
В отсутствие Кати мир стал чище и просторней. Саня насладился наступившей тишиной, но вскоре неловкое молчание снова начало угнетать.
Он не удержался и спросил, действительно ли у них ничего не получится. Ольга в ответ съязвила:
– Как я могу мешать счастью лучшей подруги?
Его передернуло. Он сказал, что Катя не в его вкусе, положительно отметив нотки легкой ревности в тоне Ольги.
– Почему же?
– Не интересно, – ответил он. – Мне кажется, после этого вы можете перестать быть подругами.
Остаток пути прошли в полном молчании. Ольга шла рядом, в полуметре, задевая его рукавом, и в то же время была бесконечно далека и недостижима. И этого становилось тоскливо.
35.
Утром пришел распираемый от гордости Костылев. С плеча свисала кожаная сумка с длинным ремнем, в которую он складывал пожитки, чтобы не мешали орудовать костылем.
– Первая партия, – объявил он с порога и достал из сумки бутылку.
Платон взял пробный образец. Бутылка с широким горлышком выглядела диковинно и несуразно.
– От кефира. Временное решение, – пояснил Костылев. – Новые уже формы заказали, приедут на следующей неделе. Нам повезло, готовые нашлись.
Платон внимательно изучил этикетку.
– Лоскутовское черное золото, – прочитал он нараспев, пробуя название на вкус. – Длинное и провинциальное.
– Неважно. Называй, как хошь, но мужики все одно будут звать по-своему.
– И как же? – полюбопытствовал Платон.
– Знамо
