Меня он не послушает, почти наверняка.
Однако расстроить его, их планы, я смогу, во всяком случае — попытаюсь.
— Можешь дать полицейскую рацию, — попросил я Зайкина.
Майор хотел возмутиться в своей манере, но я слегка надавил на него телепатически, и он дал.
— Вот это кнопка срочного вызова, это для разговора по полицейской волне, это для прослушки других волн, а это — экстренная передача, по всем диапазонам.
— Слушайте! — взяв рацию, бросил я напоследок.
* * *
Межпланетная лотерея предоставляет игрокам уникальную возможность, вне независимости в какой звездной системе Вы находитесь, приобретать лотерейные билеты и участвовать в крупнейших лотерейных тиражах, таких как: Мега Шара, Сверх Лото, Бинго Бонго и многих других. Размер призового фонда в тиражах этих лотерей обычно доходит до сотни миллионов кредиток. Вы можете купить лотерейные билеты, или сделать ставку, не выходя из дома, прямо с Вашего коммуникатора, воспользовавшись нашими приложениями и специальной безопасной формой.
Громкое название «планета», Гиз носила весьма условно. Астероид. Да, огромный, но астероид с кучей баснословно дорогих примочек в толще и на поверхности, обеспечивающих атмосферу, гравитацию и более-менее приемлемую орбиту этого чуда инженерной мысли.
Одно время в среде богачей было модно покупать себе подобные этой планетенки, перекраивать на свой вкус и лад и жить там эдакими отшельниками в собственном мирке, периодически нанося визиты вежливости в аналогичные поместья соседей.
Мода, как ей и свойственно, быстро прошла, а миры остались.
В большинстве покинутые обитателями, с отключенными установками, они кружились по заданным орбитам — роскошные памятники человеческой ветрености.
Гиз не был покинут. Более того, он, если так можно выразиться, процветал. Во всяком случае, со своего местоположения, Руслан Сваровски наблюдал простирающийся до недалекого горизонта дикий луг, пестреющий разнотравьем, а по правую руку начинался смешанный лес, сейчас осеннее желтеющий. В сочетании с цветущим лугом — очень красиво, хотя и несколько дисгармонично.
От посадочной площадки, через луг вела утоптанная тропинка — никакой плитки и даже камней. Конечно, им хорошо, ведь дождь идет не только по заказу, но и падает, куда прикажут.
Огромный разлапистый особняк с двумя крыльями из потрескавшегося, намеренно состаренного камня, не особо впечатлил Руслана. В свое время он насмотрелся на жилища богатеев, к тому же, так уже давно не строили. Сочетание стекла, металла, керамики и пластмассы — вот последний конек! Впрочем, находились злопыхатели, утверждавшие, что все это уже было, и новое лишь хорошо забытое старое.
Естественно, на двери никаких звонков. Кованый молоток из начищенной бронзы со стилизованной буквой «N» в центре, окруженный всевозможными листиками, цветочками и даже парой пузатых амурчиков, отчего-то с рожками.
Руслан постучал.
Конечно, о его прибытии знали, да и как можно не заметить одиноко садящийся корабль на небольшой планете.
Да ведь он и предупреждал, договаривался.
О-о, договаривался, чего ему стоило договориться о встрече… да ничего!
Подумав, он еще раз набрал номер резиденции и попросил передать мистеру Нуразбекову, что он хочет поговорить с ним о его заказе Хардкванону.
Конечно, в свои сто семнадцать, старик мог окончательно выжить из ума, мог просто не вспомнить, кто такой Хардкванон, а мог и не иметь к этому никакого отношения, а все догадки — плод чересчур буйной, писательской фантазии Руслана.
Все могло быть.
Однако произошло то, что произошло — через пол часа ему позвонили и сообщили, что мистер Лев Нуразбеков примет его.
Как там говорили древние «Alea jacta est». Или пан, или пропал. Хотя, какой он пан. В который раз — десятый, сотый Руслан задавал себе вопрос: Для чего, зачем он это делает? Марта? Волнительное раскрытие величайшей тайны? Поиск справедливости? Все вместе?
Дверь открылась.
Невозмутимый дворецкий, уже виденный Русланом на экране, стоял за порогом.
— Мистер Сваровски, мистер Нуразбеков ждет вас!
Ну, вот и все.
Руслан плохо помнил интерьер, как и весь путь по внутренностям дома. Куда-то поднимались, потом шли длинным коридором, поворачивали, снова поднимались.
Дом не был пустым. По дороге попадались слуги — мужчины, женщины, даже дети, весело гоняющие бесконечными коридорами. Искусственное солнце астероида через высокие окна приятно расцвечивало все яркими красками. Не так он представлял себе жилище человека, опутавшего паутиной своих замыслов весь мир… Дверь, обычная дверь, неотличимая от многих. Из двери выходит девушка, чем-то напоминающая Марту. Сердце Руслана и без того бьется в два раза быстрее, так что на появление незнакомки Юноша не реагирует.
— Как он? — в голосе дворецкого неподдельное участие.
— Как обычно, — не дежурный ответ, ибо в ее голосе — удовлетворение. Постарайтесь не волновать, — это уже к нему, к Руслану.
Не волновать! Да он сам сейчас грохнется в обморок. Что тогда станут делать? Дыхание рот — в рот? Лично эта прекрасная незнакомка… о чем он думает…
Дворецкий указывает Руслану на дверь.
— Прошу вас, и… постарайтесь не волновать.
* * * ДНЕВНИК ПАЛАЧА
Дневник палача подходил к концу, осталось всего несколько листков. Вот он — один из последних.
«Думал ли я о том, что предаю своих?
Думал.
Но предавая, я спасаю людей. Тысячи жизней, таких, как я, ведь что бы ни думали — я — человек.
Одно согревало душу, если принять, что у палачей имеется душа, Джо Бугатти я так и не казнил. На моих руках нет его крови. Слабое, но утешение, ибо они обагрены другой кровью. Кровью сотен, а может быть тысяч невиновных. Правильный ли размен? Не знаю. Существует ли меньшее зло. Убить одного, чтобы спасти двоих. Десять. Сотню. Где заканчивается преступление и начинается милосердие? Каково должно быть соотношение, чтобы жертва оказалась приемлемой? И существует ли оно в природе это соотношение?
У нас, палачей, обостренное чувство справедливости. Нас специально воспитали такими. Другие палачи, телепаты. Себе на погибель.
Всю жизнь, по мере сил и умений, я боролся с преступлениями, по общепринятым, пусть и не всегда верным меркам.
То, что я узнал, выяснил, именно преступление. И я должен, обязан с ним бороться. Меня сделали таким, так пожинайте плоды».
Руслан Сваровски отложил листок. Дальше шел пересказ разговора. Диалога, который перевернул мир четверть века назад.
Он слышал его запись. Не один раз. Многое оставалось непонятным, и не только для Руслана. Теперь, кажется, понял, или, как любят выражаться писатели детективных романов, а теперь еще и палачи: «Частички головоломки начали ставать на свои места».
Руслан не стал читать рукопись. Вместо этого, он вошел в банк данных и вызвал аудиозапись разговора.
Того самого.
Два голоса.
Молодой и постарше.
Мужские.
— Отзови, — говорит тот, что постарше.
— Как вы прошли? — нотки удивления. — А-а, понятно. Воспользовались своим даром.
— Скорее проклятием.
— Даром, именно даром! Это люди, обычные люди своим отношением, своими страхами и комплексами превратили его в проклятие! А это дар, именно дар, свыше, очередная ступень эволюции!
— И те, кто не взойдет на эту ступень, должны отсеяться, — в голосе нет иронии, или издевки, просто констатация факта.
— Именно! Динозавры вытеснили насекомых, млекопитающие — динозавров, Homo Sapiens, встав на задние лапы, подмял под себя всю эволюцию. Теперь пришел его черед.
— Homo Erectus.
— Что?
— Обезьяна, встав на задние лапы, стала Homo Erectus — человеком прямоходячим, который только через полтора миллиона лет стал разумным.
— Прошел очередной миллион, и теперь наш вид превращается в Homo Telepaticus.
— Вы только решили помочь. Подтолкнуть, так сказать, природу.
— Телепатов все больше, процесс, как и прогресс, как и эволюция неизбежны, и не зависят от твоего или моего желания. Ты сам — палач — убивая преступников, разве не способствуешь естественному отбору.
Преступников, но не невинных людей.
— Невинных нет, в природе. Ты, я, все мы виноваты в той или иной мере. То, что за эту вину не карают смертью, лишь общепринятые нормы, или заблуждения. Но, так же, как приняты обществом, они легко могут быть и изменены или отвергнуты. И тогда, то же общество станет умываться слезами умиления, слушая исповедь растлителя малолетних, и неистово скандировать, требуя высшей меры для безбилетника в общественном транспорте. Вспомни, вспомни телепатические бунты. В чем, в чем были виноваты люди, погибшие много лет назад! Только в том, что они отличны от других? Или в том, что могут видеть, чувствовать именно суть индивидуума. Суть, которую он тщательно скрывает за правильными словами и благочестивыми поступками. Скрывает, даже от себя.
