– Я?
– Ну да, ты. Неужели ты не придумывала Далекого Берега?
– Я... – Лара растерялась. – Я думаю...
– А я вот придумывал. Я даже специальный состав изготовил! Берешь состав, рисуешь на стене знак... А тебе этот состав в рожу! Я уже рассказывал, кажется... Вот чем заканчивается этот Далекий Берег! Фантазии до добра не доводят!
– А я о чем? Егор, судя по картам, давно этим занимается. А те, кто очень хотят туда попасть, рано или поздно туда попадают...
– Куда туда-то? Как это называется?
– По-разному... Чаще всего... Страна Мечты.
Я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Страна Мечты. Гобзиков собирался повеситься из-за Страны Мечты. Детский сад. А вслух сказал:
– Ну что ж, такое случается. Страна Мечты...
– Это очень опасно!
– А, – отмахнулся я, – брось! Предлагаю следующее. Надо во всем с этим дятлом соглашаться. Хочет карты изучать – пожалуйста, хочет брата воскрешать – ради бога! Хочет в Страну Мечты – всегда готовы! Вытащим его из петли, завтра он отоспится и обо всем забудет. Наверное...
– Ну да, – согласилась Лара. – Наверное, ты прав...
– Конечно, прав! Исследования показывают, что я прав в восмидесяти пяти...
– Вообще, чего мы болтаем-то?! – Лара запрыгнула на сиденье. – Надо ехать, а то вдруг на самом деле! Повесится еще... Поехали!
До улицы Красных Партизан мы добрались за четырнадцать минут. Два раза я закладывал такой глубокий вираж, что из-под подножек брызгали искры. Но Лару это снова не впечатлило.
Берлин пребывал во тьме, прямо светомаскировка, весна сорок пятого просто какая-то, мы проскочили через него, чуть не задавили горностая. Дом Гобзикова тоже лежал в светомаскировке, а из сарая расходились оранжевые лучи. Довольно зловеще все это выглядело. Дверь была предусмотрительно открыта, я остановился прямо перед ней. И сразу заглянул внутрь.
Гобзиков стоял на табуретке посреди сарая. На шее толстая веревка, привязанная к потолочной балке.
– Нормально, – сказал я.
Вообще-то я не знал, что делать. Обычно таких придурков спасают психологи. Говорят, чувак, а давай повесимся вместе. Или еще что-нибудь в этом духе. Но мне не хотелось вешаться вместе с Гобзиковым, у меня были несколько другие планы.
Но попробовать его как-то уговорить было надо. Я решил, что лучше войти вместе с Ларой. Может, хоть при ней постесняется, процедура-то малоэстетическая. Я взял Лару за рукав, и мы вошли. И я попробовал.
– Егор, а с чего это ты решил вдруг повеситься? – спросил я.
– Она сожгла все зачем-то... – Гобзиков указал на таз с золой. – Теперь я не смогу...
– Да брось ты, Егор, все ты сможешь, – сказал я. – Чего тут не мочь? И вообще, Лара тебе поможет!
Лара вопросительно на меня поглядела.
– Поможет-поможет, – подтвердил я.
– Попасть в Страну Мечты?
Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца... Страна Мечты. Мама дорогая.
– Попасть в Страну Мечты, – продолжал соглашаться я. – Попасть... да куда хочешь попасть! Лара у нас вообще чемпионка по попадалову разному!
Лара отвернулась.
– Правда? – с надеждой спросил Гобзиков.
– Правда, – вместо Лары ответил я. – Попадет куда хочешь! К тому же она в этой стране уже три раза была, в четвертый раз отправится – с собой тебя прихватит. Кстати, она уже скоро туда собирается, она мне говорила...
– Ты врешь! – выкрикнул Гобзиков.
– Я вру?! – возмутился я. – Лар, скажи!
– Ладно, – сказала Лара. – Собираюсь. Где-то через две недели. Только ты должен...
– Бросить все это дело? – нервно дернулся Гобзиков. – Не надо считать меня за дурака! Я не слезу!
– Можешь не слезать. – Лара с интересом обошла вокруг стула с самоубийцей Гобзиковым.
С интересом, будто это был не Гобзиков, а его чучело, потрогала Гобзикова за куртку.
– Для начала ты должен доказать, что ты достоин.
– Как доказать?! – выкрикнул Гобзиков. – Как еще доказать?!
– Я тебе серьезно говорю. – Лара продолжала его разглядывать. – Надо пройти испытание...
– Я не дурак! – Гобзиков переступил на табуретке, табуретка качнулась. – Как теперь попадем – ты же карты сожгла!
Я же прикидывал, что надо делать, чтобы его из петли все-таки вытащить. Если прыгнуть быстро, он может дернуться и слететь со стула. Тогда он повиснет резко, рывком, и может сломать шею. Надо действовать осторожно. Надо говорить на отвлеченные темы. О виндсерфинге, о засилье массовой культуры, поэтому я сказал:
– Лара поможет тебе куда хочешь попасть, а карты она сожгла, чтобы... чтобы эти карты не нашли они!
– Кто они?
– Они. А ты что думал, ты один такой умный? – Я тоже принялся ходить вдоль висельной табуретки, только в противоположную от Лары сторону.
Сколько милиционеров надо, чтобы вкрутить лампочку?
– Ты думал, ты один хочешь туда попасть?! – вопрошал я. – Сонмища всяких сволочей только этого и ждут! А туда нельзя никого пускать с нечистыми помыслами! Так что Лара правильно сделала, что все сожгла! Что сожгла эти твои карты! Зачем ей карты, у нее в голове самая лучшая карта!
Лара отошла в сторону, уселась на верстак. Я продолжал:
– Вот ты, Егор, поднял нас среди ночи из-за какой-то ерунды...
Гобзиков пристыженно отвернулся.
– Поднял из-за какой-то ерунды своих друзей...
– Ты меня избил, – с обидой сказал Гобзиков. – Какие мы друзья...
– Но ты же первый начал! Я-то при чем? Ну, я выбросил твою одежду, да, признаю. Так ты бы взял и выкинул мою, вот и все! А ты на меня с кулаками!
– Но избил-то меня ты! – настаивал Гобзиков.
– Ну и что! Все дерутся. А друзья дерутся чаще всего, так дружба только укрепляется. В бою.
Гобзиков помолчал, сказал:
– А ты вот с Носовым сколько раз дрался?
– Двенадцать, – не моргнув соврал я. – Он такой нарывистый, тошнит просто. Ему все кажется, что у него на пиджаке складки, всех этим достает, а меня особенно. И ничего, в петлю из-за этого не лезу. И подумай о матери вообще-то. Она у тебя...
– Она меня не замечает! – всхлипнул Гобзиков. – Она только его замечала! Ей до меня дела нет!
Это я, наверное, зря. Вспомнил мать. А вообще меня все это стало уже утомлять. Лара же вообще уже ковырялась перочинным ножом в ногтях, спокойная такая была.
Так мы и сидели еще минут пять. Я погряз в утомлении, а Лара в ногтях. А Гобзиков на табуретке стоял. И я постепенно начинал думать, что Гобзиков нас тут немножко дурит. Что совсем не собирается он вешаться. Насколько я знал, те, кто собираются реально повеситься, – они просто вешаются, не требуя к себе внимания широкой общественности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
