Успокоил, так успокоил.
- Короче, Любке я позвонил, и она обещала помочь. За процент из прибыли. Нормально?
- Нормально, - кивнул Вася. - Сколько она хочет?
- Десять.
- Десять процентов? Вполне, - согласился Ферзиков. - Нормально, Агамемнон?
Я шевельнул усом, что означало: мне все равно.
- Тогда завтра в восемь вечера надо быть в казино. Василий, у тебя костюм есть?
- Обижаешь! - улыбнулся Вася. - Я ж целый год менеджером работал!
- О'кей, а я у папика займу. У нас с ним один размер. Только рост разный... Но это фигня, - Олег махнул рукой и смачно зевнул. - А-а-у... Теперь, друзья мои, новость похуже. Но выход искать надо, иначе - хана.
Кабаков поднял указательный палец вверх и замолчал.
- Не тяни, - сказал я с нетерпением.
- Я и не тяну. Просто разочаровать боюсь...
- Говори уже! - крикнул Ферзиков. - Достал!
- Хорошо. Только ты, Агамемнон, с жизнью расставаться не спеши. У меня кой-какая идейка появилась...
- Олег!
- Все, все, - Кабаков выставил вперед ладони, - сдаюсь. Короче, бега проводятся среди черных тараканов, импортных, а ты у нас рыжий, землячок... В общем, цветом не вышел.
Я не мог поверить. Это как - среди черных? Они ж бегать толком не умеют, танки тихоходные! Вид, конечно, у американцев, посолиднее. Вон, хоть Катерпиллера вспомнить... Несмотря на то, что он метис, такие размеры внушают уважение...
- Ладно бы только цветом, - вздохнул Вася, словно прочитал мои невеселые мысли.
- А чем еще? - не понял Олег.
- Ты черных видел?
- Не-а...
- Они совсем другие... Здоровые и жирные, как жуки. А наш... Э-эх...
Наступила небольшая пауза, которую нарушил Кабаков:
- Да... моя идейка, значит, пролетает... Недоработочка-с...
- А что за идейка-то? - у меня еще оставалась надежда.
- Да я хотел тебя фломастером перекрасить... Стал бы черным. Думал, подвох не заметят, а там, видишь...
Василий уселся на диван и уперся кулаком в лоб. Мыслитель мраморный, клоп его побери. С минуту он что-то бубнил себе под нос, а потом опустил руку и поочередно глянул на нас выпученными глазами.
- Я, кажись, придумал...
- Ну?... - я даже подпрыгивать от нетерпения начал.
- Давай, - говорит Ферзиков, - Агамемнон, мы тебя тренером сделаем. Найдем черного, а ты ему мозги в нужную сторону вправишь, а?
Это предложение мне сразу не понравилось. Какой, клоп тебя возьми, из меня тренер! Я - спортсмен и сам хочу на дорожку!
- Нет, Василий, - решил я пойти на тактический маневр, - так дело не пойдет.
- Почему? - встрял Кабаков.
- Объясняю, - ответил я. - Во-первых, черный таракан в наших широтах - биологический феномен, редкость. Его найти не так-то просто, надо в порт ехать, по складам шариться.
- Так съездим! - не унимался Вася.
- Зима сейчас, - покачал я усами, - они там или глубоко в мешки забились, или перемерзли насмерть. Мне Сократ про портовые склады рассказывал... И попрошу не перебивать... Во-вторых, тренера из меня не получится по причине огромного желания быть спортсменом. Ведь наставников на пьедестал не возводят, так?
- Ну...
- Значит, я прав, - подытожил ваш покорный слуга. - Но у меня самого кое-какие мысли на этот счет имеются. Надо только сходить кое-куда...
- Куда? - заинтересованно улыбнулся Ферзиков.
- Пока это секрет. Но обещаю, что до завтрашнего утра вернусь. Договорились?
- Слушай, ты какими-то загадками говоришь, тараканище, - потянулся Кабаков, - а что, если твои мысли - полная чушь? Может, поделишься с партнерами по бизнесу?
- Нет, - ответил я, - не чушь... и не поделюсь. Вась, отнеси меня на кухню, а завтра утром жди. Ладно? Верьте мне, люди. Я ж слово Агамемнона дал.
Глава двенадцатая. Шутка Судьбы и первые союзники
Пока они там, в комнате, думали, как решить первую возникшую проблему, мне в голову пришла нестандартная идея. Подтолкнуло к ней меня вчерашнее знакомство с Семеном Обуслововичем. Он-то черный, хоть и наполовину. Может, найдем выход вместе?
Конечно, возвращаться в эти заплесневелые подвалы никакого желания не было. К тому же Золя там... Шлюха! Нет, ярости во мне уже не осталось... Вот только боль разочарования продолжала разрывать мое маленькое, но горячее сердце.
С другой стороны, делать нечего. Всегда надо чем-то жертвовать. Пусть уж лучше гордостью, чем исполнением мечты.
Вася осторожно опустил меня за плинтус, и я, отыскав знакомую норку, устремился по заплесневелому коридору вглубь стены. Странно, но от царившего вчера оживления не осталось и следа. Достигнув Изольдиной коморки (из корыстных побуждений я решил сначала наведаться к своей неверной подруге, она все ж таки секретарша Катерпиллера, а не клоп вонючий), я и там никого не обнаружил.
Издалека доносился какой-то шум, словно шел митинг. Внимательно окинув взглядом ни капельки не изменившуюся обстановку, я вышел из Золиной квартиры и побрел в сторону апартаментов Семена Обуслововича.
Уже на подходе к ним, в душу закралось непонятное беспокойство. Меня одолело предчувствие того, что случилось что-то непоправимое, тяжелое, страшное. И, увы, не ошибся.
За сотню шагов до кабинета Катерпиллера я, глубоко погруженный в собственные мысли, чуть не сбил с ног тихонько рыдающую тараканшу, прислонившуюся к стенке и судорожно дергающую усами.
- Дамочка, что произошло? - ласково спросил я, немного придя в себя от первоначального испуга.
- Ах... ах... умм... - только и всхлипывала она.
- Да что же, наконец, здесь случилось?! - обратился я громко к пожилому таракану, молча стоявшему поблизости.
Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и как-то механически произнес:
- Горе... Случилось большое горе. Господин Катерпиллер покидает нас. Доктора говорят, что душа его скоро устремится по вентиляции вверх, в самые серые небеса.
Я аж сел на брюхо. Вот тебе на! Только вчера пили кофе с лосьоном, за жизнь трепались, а сегодня старик умирает. Я не мог поверить собственным усам. Как такое могло произойти всего за день? Да разве за день?! Еще утром он мою любовь грязно имел...
- Найдите Агамемнона! - донесся до моих усов громкий крик откуда-то из глубины коридора. - Последняя воля Семена Обуслововича! Агамемно-о-он!
Я почувствовал на себе тысячи пристальных взглядов. Нет, естественно, я не мог видеть глаз столпившихся тараканов, потому что повсюду царил глубокий мрак, но меня словно пронзило магнитными иголочками.
И пошел вперед. Тараканы, запрудившие широкий низкий тоннель, расступались, жались к стенам, освобождая мне проход. Я двигался все быстрее и быстрее, наконец, пригнул к полу усы и устремился по образовавшемуся коридору с небывалой для себя скоростью. Потоки сырого воздуха обдавали холодом мое раскалившееся до красна тело.
Так, на всех парах, я буквально влетел в кабинет Семена.
- Он здесь... - пронесся тихий ропот среди челяди Катерпиллера. - Семен Обусловович, господин Агамемнон прибыл.
Я окинул взглядом два десятков тараканов, находившихся в кабинете. Искал Золю, но ее нигде не было...
- Агамемнон... - донесся с гриба слабый, но удивительно красивый голос Катерпиллера, - мальчик мой, подойди...
Я, не чувствуя под собой лап, двинулся к умирающему. Усы мои обвисли, все тело как-то обмякло, лапки стали словно ватными. Теперь я понимал, что утренняя злость на старика была вызвана дурной ревностью, на которую я не имел никакого права. Ведь еще вчера, только увидев Семена, я сразу понял, что передо мной великий таракан, гениальный, значительный. Что такие личности появляются в нашей среде раз в год, а может, и того реже... Что же произошло? Как мог я усомниться в порядочности этого замечательного мыслителя и неутомимого деятеля. Даже сейчас, находясь на смертном одре, он излучал чудовищную энергию, и от него буквально исходил запах неукротимой жизненной воли...
- Семен, что случилось? - спросил я, подойдя к грибу. - Почему вы в таком состоянии?
- Кыш, косоглазые! - тихо рявкнул Катерпиллер челяди. - Оставьте нас вдвоем.
Я не успел оглянуться, как в комнате никого кроме нас не осталось. Семен Обусловович поманил меня поближе своей ослабевшей передней лапой и грустно улыбнулся.
- Жаль, что мы не успели познакомится с тобой поближе, - медленно проговорил он. - Я чувствую в тебе неординарную личность, друг мой. Таких тараканов, как ты, среди моего народа нет... А жаль...
- Что вы! - возразил было я, но Катерпиллер поднял вверх дрожащую лапу, призывая к молчанию.
- Ты помнишь, что я не люблю, когда меня перебивают? Дай старику выговориться в последний раз... Молчи, Агамемнон, и слушай... Тебя мне сам Бог послал. Я это почувствовал сразу, как только ты здесь появился. Я еще со вчерашнего утра неведомо откуда знал, что должно что-то произойти... И произошло... Сынок, ты видишь, что я не в лучшем состоянии, - мучительно улыбнулся старик. - Только не надо опровергать моих слов. Я готов к последнему переходу... Но знай, что теперь я спокоен, потому что в нашей колонии появился новый хозяин...
Я оглянулся. Вокруг никого не было, только из-за двери торчали чьи-то любопытные усы, но обращать на сей факт внимание в такой час я посчитал ниже собственного достоинства. Катерпиллер тем временем, выдержав многозначительную паузу, закончил:
