К концу девяносто второго реформаторский тромбоз уже основательно поразил кровеносную систему взаимных платежей. Сашкина зарплата, и без того скудная, задерживалась, а часто и вовсе не доходила до его рук. Было непонятно, на что он живет и как собирается жить дальше. Однажды она не выдержала и спросила его об этом. Оказалось, что если бы не родители с той и с другой стороны, им с женой и вправду пришлось бы худо.
Он приходил к ней в одном и том же костюме, меняя каждый раз рубашки, каковых она насчитала у него четыре. Разумеется, у него был выходной комплект, прочее же откровенно обносилось.
Она предложила ему работать в торговых катакомбах Алика, который по ее просьбе был готов пристроить его к своим темным делам. Но Сашка строптиво заявил, что не для того он учился в институте и горбатился на научном поприще приборостроения, чтобы бросить все и податься в торгаши. К тому же на работе говорят, что совсем скоро у них будет новый заказчик, и все изменится в лучшую сторону.
Помнится, она посмотрела на него и сказала:
«Тебе надо поменять рубашки. И купить новые брюки. А к ним хороший свитер. Сейчас все можно найти…»
Он покраснел и отвернулся. У него не было денег ни на рубашку, ни на брюки, ни на свитер. Она это знала и сказала:
«Я сама тебе куплю»
«Нет, – ответил он, – не надо. Я сам как-нибудь выкручусь. В конце года нам обещали подкинуть премию…»
Не считаясь с его мужской щепетильностью, она оплачивала театры, филармонии и прочие их культурные вылазки. Сам он иногда приходил к ней с цветами или с тортом. Он любил сладкое.
Так продолжалось до конца января девяносто третьего, пока не случилось то, что рано или поздно должно было случиться, а именно: на них наехали.
19
Однажды среди бела дня в дверь ателье позвонили.
«Мы кого-то ждем?» – обвела взглядом двух своих помощниц Алла Сергеевна.
«Вроде нет…» – неуверенно переглянулись те, и она пошла открывать. Случалось, что пенсионеры в поисках почты ошибались дверью.
На крыльце находился выразительный тип без малейших признаков элегантности. Слишком выразительный, чтобы с первого взгляда не признать в нем паршивую овцу из московского стада. Одет он был в пресловутые спортивные черные штаны с голубыми лампасами и короткую кожаную куртку, в изрядно оттопыренных карманах которой прятались немалые кулаки. Острое сухое лицо с желваками – белое с покрасневшим носом, и стриженная, непокрытая, несмотря на мороз, голова. Он посмотрел на нее белесыми, в красных прожилках глазами и спросил подмерзшим, не привыкшим к вежливости голосом:
«Кто тут у вас Алла Пахомова?»
«Ну, я!» – запахнув кофту и придерживая концы ворота у горла, не без вызова ответила Алла Сергеевна.
«С тобой говорить хотят…»
«Кто?» – машинально спросила Алла Сергеевна.
«Узнаешь. Жди» – и повернувшись, отсчитал пять ступенек вниз.
Алла Сергеевна нервно захлопнула дверь и сразу припомнила инструкции Алика, гласившие: в переговоры не вступать, говорить, что она не при делах и должна позвонить хозяину. После чего позвонить ему.
«Вот и кончилась спокойная жизнь, – подумала она, – вот и кончилась…»
Через пару минут в дверь снова позвонили, и она открыла.
Перед ней стоял высокий крепкий мужчина с взглядом укротителя тигров, буквально, а точнее, почленно созданный для драки: медвежьей стати тело на прочных кривых ногах, бугристые даже под курткой плечи, рычаги-руки, сломанный нос, пострадавшие от лобового столкновения губы, порченая арматура лица, глаза вполнакала, бурый ежик волос. Гладкие темные брюки приспущены на гладкие носы черных туфель, гладкая черная кожаная куртка тонкой выделки. Позади него еще двое, помельче и помоложе. Мужчина внимательно посмотрел на нее и неожиданно лицо его смягчилось.
«Так как, говоришь, тебя зовут?» – спросил он густым низким голосом.
«Алла. Алла Пахомова» – ответила она без всякого волнения.
«А поговорить пустишь, Алла Пахомова?»
Она молча отступила, приглашая войти.
«Где тут у тебя тихое место?» – прогудел незваный гость, оглядываясь.
Она провела его в свой небольшой кабинетик и указала на стул. Он сел, и стул натужно напрягся под ним.
«Ну, а как отца звали?» – продолжил гость, не переставая ее разглядывать. – Да ты садись…»
«А в чем дело?» – строго спросила она, занимая место за столом.
«Хочу отчество твое знать…»
«Ну, Сергеем…» – нахмурилась она.
«Алла Сергеевна, значит…» – глядел на нее гость.
«Значит, Алла Сергеевна…»
«Откуда сама будешь?»
Алла Сергеевна назвала город. Гость посмотрел на нее с веселым интересом и спросил:
«Твой батя… сидел?»
«Сидел…» – стесняясь, не сразу ответила Алла Сергеевна.
«Когда?»
Поскольку наготове таких сведений она в голове не держала, то подумав, сообщила, что посадили его двадцать восемь… нет, почти двадцать девять лет назад, плюс одиннадцать лет от звонка до звонка.
«Ну, надо же… – хмыкнул гость, и неподходящая его грубому лицу улыбка тронула жесткие губы. – Выходит, мы с твоим батей вместе сидели…»
Алла Сергеевна, не зная, каким боком ей может обернуться такое совпадение, молчала.
«Да, чудеса…» – обронил мужчина, не спуская с нее прищуренных глаз.
Еще бы не чудеса – две иголки встретились в стогу сена. Да что там в стогу – в огромном сенохранилище. Конечно, чудеса. Самые настоящие чудеса. Только вот с каким знаком?
Совершенно не зная, о чем спросить, она спросила:
«А вас как зовут?»
«Клим»
«Что, вот так просто – Клим, и все? – удивилась она. – А по отчеству?»
«Зови меня Клим. Меня все так зовут»
«А скажите Клим… – начала она и, помявшись, продолжила: – Ведь вы не просто так пришли?»
«Не просто так», – улыбаясь, согласился Клим.
«А зачем?» – не терпелось ей применить инструкцию.
«Удостовериться пришел» – улыбался Клим.
«Ну, и?..»
«Удостоверился, – не переставал улыбаться Клим. И помолчав, добавил:
– Ты очень похожа на отца…»
«Скажите, а как вы обо мне узнали?» – не к месту спросила она.
«Ну, это дело нехитрое. Ну, скажем, добрые люди подсказали…»
Наступило неловкое молчание, если можно так сказать о молчании, в котором участвовал взрослый мужчина без всяких признаков неловкости.
«Как отец? Давно его последний раз видела?» – спросил, наконец, Клим.
Алла Сергеевна завела глаза в потолок и нашла там ответ:
«Пятнадцать… нет, шестнадцать лет назад. Он с нами давно не живет. Не знаю, что с ним»
«Ну, и ладно! – сказал Клим, неожиданно встал и согнал улыбку с лица.
– На первый раз хватит. Ты мне, Алла Сергеевна, вот что скажи: тебя никто здесь в Москве не обижает?»
«А кто меня может обидеть?» – удивилась она.
«Ну и хорошо! На всякий случай вот тебе мой телефон, – и он размашисто написал на первом же попавшемся ему под руку листе номер. – Если что – звони. Договорились?»
«Договорились…» – отвечала растерянная Алла Сергеевна.
«А я могу тебе позвонить, если меня обижать будут?» – с веселой строгостью спросил Клим.
«Конечно!» – смутилась Алла Сергеевна и, торопливо отыскав чистый листок, написала номер телефона ателье.
Клим посмотрел на него и сказал:
«Этот номер у меня есть. Ты мне дай домашний телефон, чтобы я мог тебя везде отыскать. Не каждый день знакомишься с дочерью старого друга!»
Покраснев, она добавила туда домашний телефон.
«Вот и хорошо!» – сказал Клим, повернулся и, пряча на ходу сложенный листок во внутренний карман куртки, направился на выход. Перед дверью он остановился, и она, протиснувшись между ним и дверью, открыла замок и выпустила незваных гостей на крыльцо, ожидая, что с ней попрощаются. Но Клим, не оборачиваясь и не прощаясь, спустился с крыльца, а один из его отставших спутников успел ей сказать:
«Гордись, девка! Сам Клим у тебя в гостях был!»
Некоторое время она смотрела как все трое шли к стоявшей неподалеку иностранной машине, в которых она тогда еще не разбиралась, а затем уединилась в кабинете, чтобы пережить удивительный визит еще раз.
К сведению ее нынешних и будущих биографов: именно в этот день и час завершилась предыстория Аллы Сергеевны Пахомовой и началась ее истинная история – та, которую знают все и не знает никто.
Часть III
1
О том, что она началась, сама истинная история узнала, видимо, не сразу, иначе как объяснить, что еще две недели она ничем не отличалась от предыстории.
О визите Алла Сергеевна тут же сообщила Алику. Разумеется, она скрыла тюремное знакомство Клима с отцом, заменив упругую вороненую пружину истинного повода витиеватым и надуманным предлогом, отчего боек причины не дотягивал до капсюля следствия, порох интриги не воспламенялся, и вся история приобрела загадочный и недоуменный вид.
Алик внимательно ее выслушал, уточнил детали и велел не дергаться. На следующее утро он явился в ателье и с озадаченным видом поведал, что их посетил сам Клим – местный авторитет, контролирующий этот район. И это нормально, это понятно, этого следовало ожидать. Только вот чего он, Алик, не может уразуметь, так это какого хрена этот самый Клим забыл там, куда он обычно посылает своих подручных.
