«Господи! Дай нам счастья! — Маша отвернулась от Андрея, чтоб он не видел одолевающих ее эмоций. — Что тебе стоит? Верни его мне…»
И потом несколько минут она, молча, что-то еще бормотала, сильно зажмурив глаза и подавляя слёзы.
— Устал? — спросила она, присаживаясь напротив Андрея.
— Что? — муж встрепенулся. — Извини, не услышал.
Манера говорить стала прежней, — отметила Маша.
— Я пойду, подремлю, — пробормотал Андрей и поплелся в спальню.
Уже через минуту, он крепко спал на кровати, а Маша присела рядом и осторожно погладила его волосы. Они были жесткие, словно шерсть…
71.
Давно… Наверное, уже давно…
Так почему-то подумалось Маше.
Уже давно она закончила филологический факультет. Преподаватели в один голос твердили, что у нее талант к этой науке. Да и языки давались легко.
Английский, немецкий, финский… При желании, можно было продвинуться еще дальше. Работать в каком-то посольстве.
Но та роковая встреча с Андреем и жизнь переменилась. Пыльные полки с книгами сменились на вполне рядовые будни. Быт одолел страсть к науке.
Одно осталось неизменным — тяга к чтению… Но мир вдруг изменился… Да, мир действительно изменился.
Просто сейчас Маша не находила ни слов ни образов, чтобы описать эти изменения.
Прошло несколько дней в каком-то относительном спокойствии. Правда в воздухе висела какая-то недосказанность, неопределенность.
Однажды рано утром Маша вышла на кухню, где уже сидел Андрей. Он не спеша пил кофе, и читал газету.
— Доброе утро! — проговорил он улыбаясь.
— Доброе утро, — Маша потерла сонные глаза. — Ты чего так рано встал?
Андрей не ответил, а лишь отчего-то тихо рассмеялся. Он выглянул в окно, будто кого-то ждал.
— Будешь завтракать? — спросил он.
— Буду. А ты что-то приготовил? — Маша удивилась.
— Да, — неопределенно ответил муж. — Чего хочешь?
— Не знаю… Может пирожное или торт какой.
— Садись, — Андрей пригласил Машу. Через мгновенье он поставил на стол большую чашку ароматного чая и корзинку с пирожными и кексами.
— Откуда…
— От верблюда, — оборвал Андрей жену, все так же мягко улыбаясь.
— Ты точно стал другим.
— Когда-то ты мне это уже говорила. Тогда я не поверил.
— А что произошло сейчас?
— Думаю, что раньше я был маленьким ребенком, которому ничего не понятно. Который жил по своим собственным представлениям. И вот кокон раскрылся и теперь я познаю мир в другом, так сказать, свете.
Теперь пришел черед Маши улыбаться. Слова мужа показались ей настолько наигранными, словно из дешевого телесериала.
Кажется, и Андрей это понял. Он пожал плечами, мол, что поделаешь, но факт остается фактом, какими словами и интонациями его не выражай. Он наклонился и по-отечески поцеловал жену в лоб.
— Видишь ли, — улыбаясь, говорил он, — лягушка, к примеру, видит только движущиеся предметы. Если я буду сидеть рядом с ней неподвижно, то, следовательно, для неё я, как объект живой природы — просто не существую. Но я ведь есть! Или возьмем насекомых: они могут различать такие спектры света, которые нам даже не снились. Пчелы видят ультрафиолет. А мы о нем знаем только понаслышке и благодаря научным знаниям. Но, так сказать, в глаза не видели, на что он похож.
— И что? К чему ты все это?
— К тому, что не все познается нашими чувствами…Помнишь, к нам приезжал Миша? — спросил он.
— Конечно, помню.
— Я тогда подумал, что он умом тронулся… Даже хотел его «спасать», — Андрей рассмеялся. — Если сейчас расскажу тебе, то ты посчитаешь меня таким же свихнувшимся.
— Почему? Может, и не посчитаю.
Андрей вздохнул. Маша пристально посмотрела ему в глаза и через секунду отвела свой взгляд.
Это был не Андрей. Вернее, и телом, и повадками, и даже голосом он очень походил на Андрея, но внутри, в душе, так сказать, это был совершенно иной человек. Другой, как когда-то она заметила.
— Что мы вообще знаем? — негромко сказал Андрей. — Что вообще означает «знать»? Я не поэт, не оратор. Красиво говорить не умею. Пусть мои слова покажутся напыщенными и не искренними… Пусть. Но все же, я скажу так: порой, мне кажется, будто я живу в каком глиняном сосуде. И знания, будто вода, капля за каплей наполняют его. И я поднимаюсь все выше и выше, к самой горловине. И уже достигнув ее, ловлю себя на самодовольной мысли: «Я достиг «небес». Пределов знаний». И вот, поднявшись до апогея, я стремительно лечу вниз, и снова нахожусь на дне сосуда. Но уже гораздо большего. В котором стоит первый сосуд. И снова «вода» наполняет его, и я поднимаюсь к новой горловине. Но, в конечном итоге, я понимаю, что я лишь щепка, и ничего не знаю, сколько бы таких «горловин» не миновал. Улавливаешь смысл?
— Пока, да.
— Где я был, что я делал… Сейчас мне это вообще кажется сном. Вот это всё, — тут Андрей протянул Маше какие-то пожелтевшие бумаги и фотографии, — это все полная чушь. Все эти лабиринты, хороводы, пауки, ткачи и прочее… Это как ребенка просить рассказать процесс термоядерного синтеза. Я уверен, что он бы такого бреда наговорил бы, если вообще смог бы хоть что-то рассказать.
Маша медленно пересматривала бумаги. Это были распечатки каких-то статей, выдержки из книг. На полях часто попадались мелкие непонятные пометки, сделанные рукой Андрея.
— Мой брат, — продолжал тот, — так сильно стремился познать наш мир, что влез в работу, так сказать, его механизмов, и те самым вызвал некий сбой в этой самой работе.
— И как это случилось?
Андрей пожал плечами:
— Не знаю, — тут он вдруг рассмеялся. — Он пошел на Край Света. А теперь за ним идут из Края Мглы… Мастер-инженерам надо будет ой как повозиться!
— Зачем им за ним идти?
Андрей снова рассмеялся.
— И где он сейчас? — спросила Маша.
Андрей как-то по-детски пожал плечами.
— Ты говоришь очень путано.
— Сам понимаю, — вдруг оскалился Андрей. — Мне известно не так уж много. Да и то это все может быть результатом моих домыслов.
— Может, все же попробуешь рассказать, — Маша сама себе удивлялась. Она, словно, дала себе установку соглашаться и принимать на веру все сказанное мужем.
Андрей вздохнул, словно ему предстояло выполнить какую-то неприятную работу.
— Наш мир разделен между собой Доминатами. Лоцман говорил…
— Кто? — не расслышала Маша, так ей показалось.
— Лоцман Кутх… по-нашему — проводник. Он мне рассказал о Домах. Я побывал только на «востоке». Место называли и островом Буяном, и Лукоморьем. В общем — у каждого свое название…
— Край Вечной Охоты?
— Может и так.
— А как ты туда попал?
— Есть особый метод передвижения. К сожалению, я не физик — объяснить не смогу. Миша, думаю, нашел метод прохождения по-иному, чем все. Он мне тогда, в последнюю нашу встречу, говорил о «ключе». Пытался рассказать принцип работы. Но я тогда отмахнулся.
Андрей досадно мотнул головой.
— А что за мастер-инженеры? Кто такие навигаторы? — спросила Маша.
— Мастер-инженеры это такие ребята, которые придумывают, как управлять пространством Домината. Придумывают всякие вещи, типа скатерти-самобранки или ковра-самолета, — тут Андрей улыбнулся, так что трудно было понять смысл последних слов — то ли он шутит, то ли действительно мастер-инженеры могут создавать подобные вещи. — А навигаторы — это ребята, которые придумывают всякие пути-дорожки, при помощи которых продвигают влияние одного Домината в пространстве другого. Главенствуют у них — архитекторы. Эти осуществляют общий контроль и организацией пространства своего Домината. Эти пространства и называют Домами.
— А мы в чьем пространстве живем? — не унималась Маша.
— Своем собственном. Мы — неизменяемый объект. Есть такие. Для чего нужны — не скажу. Не буду врать. Вроде бы для увеличения скорости «влияния». А может, я и такое слышал: для представления значения абстрактных типов данных. Например: числа, вектора, скаляры и прочее. Бывает, что архитекторы могут совершить ошибки, которые трудно обнаружить. Их потом возможно полностью устранить, если использовать упорядоченные неизменяемые объекты… Кстати, все эти термины придумал не я. Чтобы тебе объяснить, я просто их обобщил. На самом деле Доминатов, как только не называют — и демиургами, и богами, и высшими существами. А архитекторов представляют иногда их аватарами. Или демонами. Или ангелами. Но мне лоцман Кутх предложил заменить все эти общие названия немного иными терминами… Ты мне веришь?
— Сейчас, когда ты спросил, стала сомневаться. Большинство твоих слов действительно бездоказательно и лишь обобщает известное.
— Я так, в принципе, и полагал. Пока, как говорится, сам не пощупаешь — не поверишь.
— Так проведи меня туда, — Маша махнула головой в сторону улицы за окном.
