— Стороннему наблюдателю это показалось бы подозрительным. Будто мы сговариваемся. Или мы действительно собрались вступить в сговор?
— Да, Баюн, вам палец в рот не клади, — Лорхен, скорее, не хвалила, а уязвлено огрызнулась. — Возможно, и сговориться. Вы против?
— Против? Против чего? Сути дела мне еще не изложили.
— Каждый из нас принадлежит своему Дому, — начала Лорхен. — И по идее мы все защищаем интересы этих Домов. Но сейчас сложилось такая ситуация, что, возможно, скоро нечего будет защищать.
Кутх и Баюн переглянулись.
— Да, мои слова сейчас звучат напыщенно, — продолжала Лорхен. — И, быть может, режут слух. Но факт остается фактом.
— Хотелось более подробно, — проговорил Баюн.
— Речь идет о Михаиле. Опустим предысторию…
— Я слышал, его пророчили в Архитекторы? — перебил Баюн.
— Готовили, это правда, но только в Архистратиги. Однако Михаил исчез из отражений Лабиринта. Причем из всех.
Лорхен подала знак Игорю.
— Анализируя собранную информацию, — начал тот, чуть откашлявшись, — я пришел к выводу, что Михаил воспользовался артефактом.
— Чуть поподробнее, — подключился к разговору Кутх. До этого момента, он лишь безразлично слушал, итак зная все выше сказанное.
— Не смотря на опыт, — продолжила Лорхен, — вы все мало, что знаете о Лабиринте и его появлении.
— Отчего же! — возмутился Кутх. — Всем известно, что первоначально существовал лишь Гиннунгагап — Вселенская Пустота.
— Ага, Мировая бездна, — согласился с ним Баюн. — Из неё появились первые два «отображения» — Свет и Тьма, Мир Огня и Мир Мрака…
— Хорошо-хорошо, — остановила их Лорхен. — Это замечательно, что вы знаете… «мифы».
Она скрыла ироничную улыбку в уголках губ. Ей, как более древнему существу, было известно гораздо больше.
— Я, конечно, могла бы вам на примере, скажем, теории Фейнмана попытаться объяснить суть Лабиринта. Взяла бы за основу модель одноэлектронной Вселенной, но это было бы очень и очень ограниченно и примитивно. Пусть будет так, как вы сказали, — продолжала она. — Речь немного о другом. После войны остался один артефакт. Его еще называют «ключом». Многие о нем слышали, но никто и никогда его не находил.
— Даже Доминаты? — спросил Баюн.
Лорхен не ответила, а лишь пристально посмотрела на него.
— Мы предполагаем, — снова подключился Игорь, — что Михаил не совсем… как бы это сказать… Не совсем тот, за кого мы его принимали.
— То есть? — Кутх наклонился.
Лорхен устало потерла глаза. Находиться в постоянно напряжении, и скрывать данную область от взгляда Архитекторов было очень тяжело.
— Есть вещи, — негромко начала она, — которые вам сейчас еще рановато знать. Прошу не обижаться. Я лишь сейчас намекну: когда проходит терминальное состояние, фигура не пропадает из Лабиринта.
В нависшей тишине, Баюн и Кутх долго вглядывались в лицо Лорхен.
— Ты говоришь о Доме Живых Мертвых, или…
— Я говорю о том, что фигура отправляется в «резерв».
— А потом?
— Всех правил Игры я не знаю.
— Если ты хочешь сказать, что этим «резервом» пользуются позднее, — начал Кутх, — то скажу тебе, что ни разу не встретил ни двух, ни трех и ни тысячу абсолютно идентичных фигур.
Лорхен ничего не возразила.
Пару минут она собиралась мыслями.
— Думаю, всем присутствующим понятен смысл слова «архетип»? — спросила она. — Так называют первообразы, узловые точки, согласно которым устанавливается ранг фигур.
— То есть? — не понял Баюн.
— То есть: либо ты ладья, либо ты — ферзь.
— Это как у Карла Юнга, — вступил в разговор Игорь. — Если вы знакомы с его работами, то слышали об архетипах Анимуса, Анимы, Ребенка, Тени и прочего в таком же ключе. Мы полагаем, что Михаил — архетип Кощея.
— Кого?
Игорь смутился, но Лорхен его поддержала:
— Лабиринт в некотором роде не совсем «правильная» структура. Однажды начав упорядочение, мир приобрел теперешнюю форму. Кощей — это персонифицированный образ изначального хаоса. И чтобы вернуть изначальную ипостась, Гиннунгагап как бы вызывает из глубин Лабиринта свой образ, который и есть Кощей. И из него начинает разупорядовачивать космос. Так отображается борьба с персонифицированным Иваном-Царевичем, то есть Порядком.
— Ну и сложности! — заметил Кутх, а сам про себя добавил: «Она б еще сюда курочку Рябу приплела и миф о мировом яйце». — Ты хочешь сказать, что Михаил это снизошедший, так сказать, в наш мир, «образ» Вселенской Пустоты, Хаоса?
— Хочу, — кивнула Лорхен.
— Бред! — согласился с Кутхом Баюн.
Глаза Лорхен вспыхнули.
— Не надо резких слов, — проговорил Кутх, обращаясь к Баюну. — Перед нами не простая «дама», а уже «козырная», — намекнул он на карт-бланш.
— Наш мир — Лабиринт, был зачат на «убийстве», — резко проговорила Лорхен. — Так что по закону воздаяния он обречен на «Судный День». И Михаил, как «орудие возмездия»…
— Ну, вариантов «Судного Дня» существует много, — махнул рукой Баюн, не веря ни в один из них.
— Да, много, — согласилась Лорхен. — Только все они были прогнозируемыми, а потому управляемыми. Миллионы раз в Лабиринте вспыхивали войны: то из-за амбиций Ординаторов, то из-за раздела влияния за территории, — но все они кончались установлением Порядка. А сейчас мы имеем дело с огромной брешью в ходе Игры…
— Ладно, — кивнул головой Кутх, вроде как соглашаясь со словами Лорхен. — Возможно, Игорь прав. Он проанализировал вводные параметры, сделал расчеты. Все это понятно. Но что ты хочешь от нас с Баюном?
Лорхен снова посмотрела на Игоря.
— Есть еще один вариант, — проговорил тот. — Действие рождает противодействие.
— То есть?
— Мы имеем в виду Велора. Брата Михаила.
Кутх и Баюн снова переглянулись.
— Почему его?
— Одна из ошибок, — подключился Игорь, — которую совершили мы…я имел в виду Ординаторов… это неверный анализ потенциала Михаила. Градиент возрастания его настолько высок, что просто уму непостижимо. Отчего это сразу не заметили — мне сказать трудно. Возможно, что скорость возрастания в начальные периоды была небольшой. Тоже касается и Велора. Я подсчитал, что оба объекта — и Андрей и Михаил — имеют одинаковые исходные точки, а также одинаковый базис. И что интересно: направленности их пути очень близки к Идеалу. Но что примечательно: имеют разнополярные векторы этой направленности. То есть, по идее, сумма их взаимодействия равна нулю.
— Можно подумать, — язвительно заметил Баюн, — что слушаешь лекцию по высшей математике.
— Я консультировалась с Альфой, — подала голос Лорхен. — Он проверил расчеты Игоря и согласился. Необходимо «вытолкнуть» Андрея его из роли будущего мастер-инженера Велора и «разогнать» до…
Она не закончила.
— До Архитектора? — спросил Баюн.
— Почти. — Лорхен вдруг поморщилась, слово от боли. — До архетипа Ивана-царевича.
Некоторое время все молчали, обдумывая ситуацию.
— Как я понимаю, — сказал Баюн, — начинать предлагается мне.
— Верно, — кивнула Лорхен. — Надо вывести Андрея из Велора. Для начала, помогите вернуть его назад, но так, чтобы без привязки к старому образу «обычного человека». То есть, я имею в виду, что возврата к старой работе, жене, друзьям и прочему сейчас категорически неприемлемы. Следует «возбудить» его структуру к иной программе.
— А потом что?
— Потом подключится Кутх. Его задачей будет контроль и управление этой «программы», до тех пор, пока это будет возможно осуществлять.
— Мне надо подумать, — проговорил Баюн.
— У нас нет времени на раздумья. Игорь покажи расчеты.
Тот расстелил на столе свои выкладки, выраженные сухим языком математических расчетов.
— В вашей «бухгалтерии» я не очень смыслю. Но хотел бы совершенно точно знать: вы уверены в своих расчетах? — повернулся Баюн к Игорю. — Мне нужен честный ответ.
— Если в процентном соотношении…
