— Оно означает, что теперь я поняла, почему ты так жаждешь избавиться от собственного ребенка. Думаешь, что все равно ничего не получится. Заранее хочешь подстраховаться.
— И что? Я действительно могу его потерять. Мне сорок пять лет!
— Но ты в отличной форме. Фигура как у молодой. Нашей маме было сорок, когда она тебя родила. А миссис Черри Блэр? Ей тоже было сорок пять, когда родила премьер-министру четвертого ребенка.
— Доктор Грейг сказала, что велика вероятность того, что у ребенка будут отклонения от нормы.
— Она обязана была тебя предупредить, это понятно. Но вероятность того, что родится здоровый малыш, гораздо больше. К тому же в наше время существует множество тестов, чтобы узнать заранее о генетических неполадках.
— Все не узнаешь.
— Конечно, конечно. Но, если что-то пойдет совсем не так, как нужно, произойдет выкидыш. В любом случае, кто мы такие, чтобы брать на себя роль Господа, решать, кто имеет право родиться, а кто нет? Ты сама была, как раньше говорили, «неполноценным» ребенком. Разве тебя кто-то из-за этого меньше любил или кто-то желал, чтобы тебя не было?
— А если Кейр, сам того не зная, является носителем врожденного амавроза Лебера?[29] Учитывая, что я сама слепая, тогда ребенок уже наверняка родится слепым. А на стадии внутриутробного развития это заболевание не диагностируется.
— Ты же сама прекрасно знаешь, что такая вероятность ничтожно мала, один к двумстам. С таким же успехом по пути в генетическую лабораторию тебя может сбить машина, это и то более вероятно. Скажи, — продолжила Луиза, доедая последнюю ложку овсянки, — когда ты обнаружила, что ждешь ребенка от Харви, ты тоже вот так себя изводила?
— Тогда было все совсем иначе. Он был моим мужем. Нас было двое. И мы были вместе.
— А нас разве не двое? И если ты соизволишь все-таки оповестить Кейра, возможно, будет трое.
— Нет!
— Почему ты так настроена против ребенка?
— Я не хочу его!
— Я не верю тебе, Марианна. И совсем не уверена, что ты спрашивала саму себя, нужен ли тебе этот ребенок. А заодно, что неизбежно при такой постановке вопроса, нужен ли тебе Кейр.
Отодвинув в сторону тарелку, Луиза нагнулась вперед.
— Я всегда считала тебя самым храбрым существом на свете. И знаешь, что меня совсем расстроило? Не то, что ты забеременела, а твоя трусость. Ты боишься заглянуть в собственную душу, спросить у себя, что бы ты хотела получить от жизни. О боже! Конечно, нет никакой гарантии, что удастся это получить. А у кого из нас она есть? Но прошу тебя, не бойся мечтать о большем. Я знаю, некоторые умники считают, что секрет счастья в том, чтобы не ожидать от жизни слишком многого, ерунда все это. Убогие, жалкие глупцы. Я бы не стала внушать такое своему ребенку. А ты?
— Я бы тоже не стала.
— И Кейр не стал бы, так мне кажется. Скажи ему, Марианна. Позволь ему самому сделать выбор. Ну пожалуйста!
— Нет, Лу. Я приняла решение. Это мое последнее слово.
Марианна
У меня есть основания не говорить ничего Кейру. Их несколько. И Луиза знает далеко не все.
Мой последний разговор с мужем закончился ссорой, так уж получилось, страшной ссорой. Мы даже не перезвонили друг другу, чтобы помириться и сказать «целую». А потом случилась катастрофа на «Пайпер Альфа». Я до сих пор помню его последние — для меня — слова, хотя все восемнадцать лет пыталась их забыть.
Я сказала Харви, что беременна.
Как я об этом узнала? У меня была задержка, на неделю. Я пошла в аптеку и купила тест. Харви не было дома, поэтому я позвала на помощь свою приятельницу, Ивонну, у нее муж тоже нефтяник, позвала, чтобы она сказала мне, какой результат. Мы обе, затаив дыхание, ждали положенные несколько минут, что покажут проступившие полоски. Ивонна сообщила, что их две, значит, я беременна. Но иногда результат бывает неправильным. Через несколько дней исследование надо повторить. У меня была еще одна упаковка, и я положила ее в шкафчик, решила дождаться Харви, пусть он узнает первым, уже точно. Мне хотелось, чтобы именно он, мой муж, а не посторонний человек сказал «да» или «нет».
Мы с ним никогда не обсуждали возможность появления ребенка. То есть, конечно, обсуждали, но теоретически. Харви как-то спросил, будут ли и мои дети слепыми. Я сказала, что да, такое может случиться, если меня угораздит влюбиться в носителя (хоть он об этом и не знает) возбудителя амавроза Лебера, но вероятность слепоты — один на двести. И хотя мой ребенок точно тоже будет носителем, вовсе не обязательно, что он будет слеп.
Харви умер в тридцать три года, мне было двадцать семь. С детьми пока можно было и подождать. Зарабатывал он хорошо, но профессия у него была опасная. И к тому же часто уезжал из дома. Едва ли он мог представить себя в роли отца и вряд ли этого хотел. Я слепая. Родители мои умерли. Его мать, овдовев, снова уехала в Канаду. Моя сестра в Эдинбурге, это в ста с лишним милях от Абердина. Друзей заводить мне всегда сложно, своего круга знакомых у меня не было, только случайные и не очень-то длительные дружбы с женами нефтяников, с той же Ивонной. Но и жены нефтяников предпочитали более комфортное общение, с женщинами, которые могут видеть.
Харви никогда не спрашивал, хочу ли я детей, сама я тоже никогда ему не говорила, что хочу. Мне казалось, что не хочу. Но потом я поняла, что это неправда. Просто я не спрашивала себя об этом. Харви считал (это я постепенно уяснила), что ребенок для нас непозволительная роскошь. Да, так он считал. Он любил жить с комфортом: отпуск за границей, шикарная машина, ужины в ресторанах, дорогая одежда. У нас в Абердине была отличная квартира, но выплаты по ипотеке были чудовищными. Харви много зарабатывал, но и тратили мы много. Он был прав. Мы не могли позволить себе завести ребенка, тогда пришлось бы жить намного скромнее. Я знала все это еще до того, как Харви высказался. Но я-то надеялась, что он скажет что-нибудь другое или по-другому. Я надеялась, что и восприятие у него станет иным, потому что забеременела я не по оплошности, а, как говорится, по прихоти судьбы.
Я пила противозачаточные таблетки и делала это очень аккуратно. И совершенно не собиралась хитрить и обманывать, в чем обвинил меня Харви в пылу ссоры. Я подцепила какую-то кишечную инфекцию, и меня целый день рвало. Не смогла принять таблетку и второй прием пропустила. Из-за того что дурнота выбила меня из колеи, я этого даже не вспомнила, ведь я не могла увидеть, сколько таблеток выпито, всегда полагалась только на память. Две невыпитые таблетки — и это случилось. Вот так я, сама того не желая, забеременела и теперь просто умирала от сладкого волнения и от ужаса.
