— Мы предлагаем, — сказал Пинкертон, — сегодня же ночью сопровождать вас в Вашингтон и обмануть ваших врагов.
Линкольн задумался.
— Джентльмены, я ценю ваши предложения… Я не могу поехать в Вашингтон сегодня ночью. Я обещал завтра утром поднять флаг над Индепенденс Холлом и после этого посетить законодательное собрание в Гаррисберге. Чего бы это ни стоило, но эти обещания я должен выполнить. Затем я готов буду рассмотреть любой план действий, которые вы предложите.
Этой же ночью из Вашингтона приехал Фредерик Стюард, сын будущего государственного секретаря. Он привез от отца секретное и спешное письмо, которое Линкольн дважды внимательно прочел. В письме подчеркивалась важность сообщения полковника Стоуна, которое гласило:
«Офицер нью-йоркской сыскной полиции донес, что есть серьезная опасность покушения на жизнь мистера Линкольна во время проезда по улицам Балтимора». Дальше шли подробности, совпадавшие в деталях с уже имевшимися сведениями. Сьюард-старший предлагал проехать Балтимор ночью без предварительного извещения балтиморцев. Они обсудили положение. Линкольн сказал в заключение: «Во всяком случае, сегодня ночью нам еще незачем принимать решение».
Линкольн учитывал, что до сих пор власти Балтимора и Мэриленда ничего не сообщали. Он знал, что губернатор штата Томас Хикс, сторонник Союза, сам находился в тяжелом положении — добровольцы-милиционеры угрожали ему смертью. Они заявили, что перестреляют всех солдат, направлявшихся помогать Вашингтону, сожгут все склады снабжения и мосты, а если начнется война, то пойдут на Вашингтон и захватят его. Губернатор Хикс имел дело с людьми, которые готовы были доказать, что они умеют применять в уличных боях ружья, дубины, камни, кирпичи. А начальник полиции Джордж Кэйн открыто стоял за отделение.
22 февраля, в шесть часов утра, Линкольн под грохот пушечного салюта, под аплодисменты толпы отметил день рождения Вашингтона поднятием флага над Индепенденс Холлом. Он также произнес речь перед аудиторией, переполнившей Холл.
В Гаррисберге в ответ на приветствие губернатора Кэртина он сказал, что сознает свою огромную ответственность. Он отдаст делу кровь своего сердца, но «не смею сказать, что обладаю достаточным умом» для того, чтобы надлежаще выполнить свои обязательства. Он будет искать опору в народе. «Если мне изменят мои силы, я призову на помощь массы, и, я думаю, при всех обстоятельствах они мне не изменят».
Джад почти всю ночь не спал и все совещался с Пинкертоном и другими лицами. Они решили, что Линкольн из Гаррисберга поедет ночью в двухвагонном поезде. Джад сказал Линкольну, что нужно посвятить в этот план старых, испытанных друзей. МакКлюр, один из создателей республиканской партии, впоследствии заверял, что он слышал слова Линкольна: «Что подумает нация о своем президенте, тайно, по-воровски пробирающемся в столицу?» На это Кэртин ему ответил, что не Линкольну решать, как ему ехать.
Около шести часов вечера Линкольна попросили оставить гостей, принимавших участие в банкете. Он поднялся к себе, переоделся и сошел к поджидавшей его карете. Из кармана у него торчала мягкая фетровая шляпа, с руки свисала сложенная шаль. Сначала сел Лэймон, затем Линкольн и после него армейский полковник Самнэр. Джад положил руку Линкольну на плечо и хотел что-то сказать ему, но Самнэр упрекнул Джада за задержку и подал сигнал. Кони помчались.
Линкольну и Лэймону предоставили целый вагон. Это был единственный вагон, прицепленный к паровозу Пенсильванской железной дороги, вышедшему без огней из Гаррисберга. У Лэймона было два обычных пистолета, два пистолета малого калибра и два длинных кинжала. Связисты на линии перерезали провода; Гаррисберг прекратил подачу телеграмм до особого распоряжения.
Шел одиннадцатый час ночи, когда поезд Линкольна прибыл из Гаррисберга в Филадельфию. Детектив Пинкертон и офицер полиции Кенни встретили Линкольна и Лэймона на вокзале Пенсильванской дороги и в карете перевезли его на другой вокзал. Пришел поезд Нью-Йорк — Вашингтон. Женщина, агент Пинкертона, забронировала места в спальном вагоне для своего «инвалида-брата». Линкольн быстро прошел на свое место, и занавески тут же тщательно задернули. Ни Пинкертон, ни Лэймон не знали, что в этом вагоне еще в Нью-Йорке занял место огромный мужчина, вооруженный револьвером. Это был полицейский офицер Джон Кенеди, но и он не знал, что его агент Букстэйвер поспешил до него в Вашингтон, чтобы предупредить Сьюарда о заговоре. Кенеди действовал на основании донесений, полученных им от своих двух агентов из Балтимора. Он мирно спал всю ночь, имея в виду утром сообщить властям в Вашингтоне, что необходимо принять меры для усиленной охраны Линкольна в день проезда его через Мэриленд.
Поезд прибыл в Балтимор в 3.30 утра. Об этой остановке Пинкертон писал: «Железнодорожный чиновник вошел в вагон и шепнул мне на ухо желанные слова: «Все в порядке».
Поезд стоял больше часа в ожидании подхода поезда с другой линии. В течение всей ночи Линкольн ничем не давал о себе знать.
В шесть утра будущий президент сошел с поезда в Вашингтоне. Так окончилось ночное путешествие пропавшего и вновь обнаруженного президента.
Его специальный поезд прибыл в Балтимор из Гаррисберга после полудня. «На вокзале Калверт собралось не меньше 10 тысяч человек, — писал И. Боуэн своему другу в Джорджии, — и толпа, полагая, что Линкольн в поезде, трижды провозгласила здравицу за Южную конфедерацию, трижды — за «доблестного Джеффа Дэвиса» и трижды простонала в честь «Колольщика брусьев». Будь там Линкольн, ему не избежать бы неприятностей…»
По всему миру разнеслись различные варианты побега длинноногого верховного руководитёля США, переодетого в шотландский берет и длинный воинский плащ. В тысячах газет и журналов эта новость варьировалась в телеграммах, карикатурах и передовицах.
Лэймон писал, что «Линкольн был уверен, что он совершил серьезную ошибку, прислушавшись к уговорам профессионального сыщика и легко поддавшихся панике друзей». Тем не менее советники Линкольна были уверены, что они тогда спасли Линкольну жизнь и что с той ночи не было ни одной минуты, когда ему не грозила бы опасность нападения и смерти.
4 февраля 1861 года в Вашингтоне собралась мирная конференция. Хотя делегаты старались сохранить дебаты в полной тайне, ход работы конференции ежедневно освещался в газетах. Делегаты прибыли из 21 северного штата; Мичиган, Висконсин и Миннесота дали понять, что они не ждут от конференции ничего, кроме бесполезной и злостной болтовни.
В протоколах конференции записано, что все ораторы предлагали говорить кратко, после чего произносили длинные речи; царившие в стране противоречивые мнения и антагонизм полностью нашли свое отражение на конференции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
