Я достаю из шкатулки фото. Под ним оказываются не стопка таких же снимков, как я ожидала, а конверты. Письма посланы от одного адреса, имя и фамилия повторяются. Бабушка хранила каждое его письмо, но здесь напрочь отсутствуют её собственные. Знала ли она, что её возлюбленный таит в себе фантастическую мощь, защищает ей подобных от несчастий и конца света? Вдруг мой дедушка ушёл от неё, когда понял, что покровителю и человеку не суждено быть вместе? А был ли он на её похоронах? Вероятно, нет. Он никогда не наведывался к ней, к своей дочке Джюель или ко мне. Ему безразлично.
— Адрес, — говорит Найджел. — Надеюсь, он жив.
Домик дедушки одинок. Вокруг него разрослась высокая трава, за которой еле видно единственное выходящее к нам окно. Вышедшая из ночных облаков луна оставляет блики на стекле: синяя штора движется. Видит нас. Он настоящий. Возможно, знает, как я выгляжу, моё имя. Знает, что я стану таким же существом, как он сам.
Изнутри слышится скрип деревянных половиц. Я подхожу к двери. Ноги немеют. Рядом появляется Найджел, он не даёт мне угаснуть.
Скрип. Кто-то снова ходит внутри. На стук никто не отвечает, а дверь не поддаётся.
— Чёрт бы побрал! Я не буду церемониться! — возмущается покровитель. — Мне хватило двух пистолетов.
Найджел, не разгоняясь, даже без особых усилий, выбивает шаткую дверь. Она отлетает на несколько метров, врезавшись в забытый огнём камин.
Я вхожу первой. Гальтон включает свет в гостиной. В помещении чище, чем снаружи. Я осматриваюсь: здесь вполне уютно. Я бы могла съехать сюда и жить после недель горя. Эта сумасшедшая мысль сразу улетучивается. Он покровитель и мог находиться в сфере на тот момент, когда мне нужно было жильё. Его вряд ли интересовала судьба единственной внучки.
— Здесь кто-то есть? — спрашиваю я у глубинных тёмных углов.
— Конечно, есть, — бодро восклицает покровитель. — Над нами издеваются. Эй, вылезай!
Я толкаю Найджела локтем, чтобы он вёл себя вежливее.
— Мы не причиним вреда, — громко объявляю я.
В одной из комнат раздаётся стук ногтей. Мы с Найджелом незамедлительно идём на шум. Кухня. Луна освещает чей-то силуэт. Его видно не отчётливо из-за выросших веток за окном. Небольшой ветер шатает их в разные стороны — они царапают стекло с протяжным звуком. Нечёткий силуэт выпускает табачный дым. Он продолжительное время витает в воздухе, пока окончательно не уходит во всевозможные щели. Запах исчезает и в эту секунду биение моего сердца ускоряется. Когда неизвестный снова выпускает дым, я по выдоху различаю, что это женщина. Это она сидит за столом, и она подглядывала за нами.
Найджел щёлкает выключателем. Мой досадный вздох выходит громче, чем я ожидала. От включенного света её глаза даже не дёргаются. В затхлом домике, который прямо сейчас не прочь рухнуть, Владычица смотрится слишком громоздкой и могущественной. Белый плащ расстилается по подлокотнику и спинке хилого стульчика.
Джюель тушит сигару о тарелку.
— Неожиданно, — твёрдо процеживает она с ноткой издёвки.
— Приветствую, — я не склоняю голову. Найджел стискивает зубы, оставив Джюель без любезностей.
Она бросает на меня пустой взгляд и зацикливается на покровителе.
— Найджел… И что же ты забыл здесь?
— А вы, Владычица? — парирует он.
— Какой смелый. — Бертран победно улыбается и отворачивается. — Я обещала наказание. Обещания я всегда выполняю, мой мальчик.
— Всё не так, как кажется. Совсем, — говорю я. Важно спасти ситуацию, позволить Найджелу выйти сухим из воды, а мне не попасть под раздачу. Джюель вспоминает о законах только тогда, когда ей это выгодно. За попытку свержения Владыки с трона или предательства гарантируется покровительское лишение свободы. Это значит, что Найджел до своих ста лет будет чахнуть в темнице, выполняя «долг». Потом он станет отставным и сразу же по приказу должен оборвать свою жизнь. Чем так ценны Владыки? Почему покровители не могут отделаться десятком лет заключения?
Другой мир, другое устройство. Они не люди. Во всяком случае, были ими и превратились в созданий, лишённых сострадания, любви: того, что я иногда, но привыкла наблюдать на Земле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он суёт свой нос в моё прошлое, — гаркает Джюель, не удостаивая меня взглядом. — И поплатится.
— Убьёте меня так же, как и моих родителей?
Я таращусь на покровителя. Он теряет контроль. Или всегда был таким с Владычицей.
Бертран в себя хохочет и вновь закуривает толстую сигару. Она принадлежит дедушке.
— Ты невероятно глуп, Найджел. Тягаться со мной — твоё худшее решение в жизни. Зачем пришёл в дом моего отца?
— Найджел помогал мне, — вклиниваюсь я. — Что плохого в том, что дочь хочет узнать свою мать ближе? Я не могу лично с вами поговорить и решила пойти на крайне меры.
— Хочешь сблизиться со мной? — пытливо безразличный голос. Едва она мне поверила.
— Да, — произношу я.
— У меня нет на это времени, — отмахивается она. — А ещё тот, кого вы искали, мёртв. Несколько минут, по моим предположениям.
— Это были вы? — резко спрашивает Найджел.
— Кто ты такой, чтобы устраивать мне допросы? Ты собираешься свергнуть меня с трона, убить. Знаешь, почему я сжалилась над тобой? Почему ты до сих пор не стал узником? — едко выплёвывает Джюель. — Найджел Гальтон — отчаявшийся мальчик, ослеплённый болью от потери семьи. Ты обвинил того, кто оказался наиболее подозрительным. Придумал себе невесть что. Те покровители, якобы лежавшие в тайной комнате — это исключительно твои детские выдумки. Ты заходишь слишком далеко. Я знала — твоей целью будет Милдред. Ты ошибочно предполагаешь, что с ней сможешь уничтожить меня. Эта девушка ничего тебе не даст. Ты невероятно глуп, Найджел.
«Но я смогла привести его в этот дом», — гневно думаю я.
— Я лишаю тебя покровительской свободы, — заключает она.
Я замираю.
— Владычица, — хрипло призываю. — Попрошу вас смягчить наказание. Я во всём виновата. Накажите меня, но учитель этого не заслуживает.
«Она, не дрогнув, прикончит тебя».
— Смело. И опрометчиво, — отвечает она.
Джюель тихо хмыкает и терзает нас продолжительным молчанием. Она закуривает какую-то пачку сигарет, а из стола достаёт бурбон. Проходит время, пока она находит стаканчик, вливает в него жидкость. Один глоток. Пауза. Второй глоток. Размышления.
— Встань на колени перед Милдред. Благодари её за спасение, а меня за милосердие. Моли о пощаде, Найджел. Тогда ты станешь полностью освобождён. Даю последний шанс.
***
— Я никогда не сделаю этого. Особенно перед вашей семьёй, — обращается он к Владычице. Его слова звучат, как нож в спину.
Джюель мне не мать.
— Твоя гордость берёт верх, — безнадёжно говорит она между тягами.
— Я упаду на колени только перед очередной красавицей, которой буду доставлять удовольствие. Никогда не сложу ноги перед Джюель Бертран.
— Найджел! — взрываюсь я.
Он поворачивается ко мне лицом. Мы пронзаем друг друга взглядами, как стрела свою цель.
— Я не сделаю этого, Милдред, — его ноздри в гневе раздуваются.
— Спасай свою жизнь, встань на чёртовы колени. Ты закончишь жизнь на сыром бетоне. Не успеешь увидеть солнечный свет, как тебе будет приказано проколоть себя!
Джюель наблюдает за нами, как зритель в цирке. Её забавляет эта ситуация. Она вполне способна посадить его за решётку. Но скучное правительское существование нужно разбавлять издевательствами над своим народом. Они оба знают, кто убил семью Гальтон, а Джюель нравится смотреть, как Найджел злиться при каждом «я ничего не делала». Она зверская и бесчувственная. А ещё мы одной крови и все кругом об этом знают. Только я отличаюсь от изверга, восседающего передо мной, как на троне. Я спасу мальчика, которого обуревает несправедливость.
— Чего ты хочешь? — я иду на крайние меры.
— Обещай выполнить мою просьбу, Хейз, — он говорит так, словно уверен, что я не смогу. Он лениво встаёт на оба колена, стукаясь ими о деревянный пол.
