По всей видимости, потери, которые понесли легкие № 1 и № 2 батареи 16-й артиллерийской бригады, во многом их работа.
Шедшая на мост бригада Пеннефатера, встреченная ружейным и пушечным огнем, понеся значительную потерю, смешалась и в полном беспорядке отступила за Бурлюк. Но неприятельские стрелки, скрываясь за каменными оградами садов, открыли огонь и в скором времени уже стали проникать в виноградники, лежавшие на левом берегу. Меткий штуцерный огонь английских стрелков наносил нашим войскам страшные потери и особенно вредил двум легким батареям, расположенным впереди Бородинского полка, левее большой дороги.{574}
Русские впоследствии отмечали, что если сомкнутый строй британской линейной пехоты ядра и гранаты успешно рассеяли по окрестным садам и заборам, то возникла проблема борьбы артиллерии с рассыпным строем пехоты: «Артиллерия, поражаемая огнем густой цепи с расстояния, превышающего дальность картечного выстрела, по необходимости должна была действовать картечными гранатами, которых у нас имелось при легких батареях всего 15; притом стрельба этим снарядом весьма медленна; обыкновенные же гранаты наносили рассыпному неприятельскому строю самый незначительный вред, и только когда неприятель подводил свои войска под картечный выстрел, артиллерия оказывала полное свое действие. Несмотря на пересеченную местность, артиллерия наша картечью наносила весьма чувствительный вред как рассыпному неприятельскому строю, так и поддерживающим его сомкнутым войскам. Но зато опять, в то время когда расстроенный неприятель был отбит и когда совокупным усилием пехоты с артиллерией нужно было довершить его расстройство и поражение, артиллерия, уже понеся потери в людях и лошадях, часто не могла действовать с прежней эффективностью».{575}
По этой причине часто батареи из опасения быть захваченными неприятелем должны была заранее сниматься с позиции. Сейчас трудно говорить, насколько оправданно было уводить пушки. Во всяком случае, аналогия с Бородинским сражением и легендарным приказом Кутайсова «орудия не свозить, последний выстрел — картечью в упор» в данном случае некорректна. Условия разные. Если бы к батарее подошел батальон, построенный в колонну, тогда, может быть, и да. Но охотиться за каждым стрелком, перебегающим к тому же с места на место, бессмысленно. То есть совсем как в поговорке: из пушки по воробьям.
О действиях русских артиллеристов, чьими усилиями и была, в основном, отбита или остановлена атака англичан, следует сказать отдельно. Во время публичных чтений генерала Крыжановского для офицеров гвардейской артиллерии в 1858 г. им были отмечены две наиболее успешные батареи в Альминском сражении. Первая — легкая № 4 батарея 17-й артиллерийской бригады подполковника Кондратьева, которая успешно «реабилитировалась» после «успешной» стрельбы по собственной кавалерии на р. Булганак за сутки до Альминского сражения. О ее действиях мы говорили уже много, и, наверное, нет смысла повторять очевидное.
Вторая — № 2 легкая батарея 16-й артиллерийской бригады. Эта батарея, поставленная «…на важной позиции в 170 саженях против моста через р. Альму у села Бурлюк, действием дальней картечи два раза отбила стремительные атаки англичан на мост, причинив им значительный урон. Батареей было выпущено 130 картечей».{576}
Много это или мало? В России возимый боезапас на орудие в артиллерии середины XIX в. был почти неизменным со времени наполеоновских войн и составлял 120 зарядов. Из них большая часть — гранаты и ядра. Картечные выстрелы имелись в количестве 15 на орудие. Таким образом, почти все они были выпущены по неприятелю. А если учесть, что в батарее было только 6 орудий? А если подумать, что из стволов не только картечь вылетала, но и ядра и гранаты?
Рядовой 41-го Уэльсского полка в сражении на Альме. Конечно, утверждать, что сражения на Альме было проиграно подобно битве при Лоди[66] потому, что, по словам Шарнхорста, «…артиллерия израсходовала все свои заряды и лишилась возможности действовать в самую тяжелую минуту», нельзя.{577} Все войны посленаполеоновского периода отличались относительно небольшим расходом боеприпасов в артиллерии вплоть до 1870 г.{578}
Все участники сражения единодушно констатируют успешную работу русских артиллеристов: русская артиллерия в пусть даже проигранной Альме уверенно доказала свой статус лучшей в мире. «Пылающий Бурлюк и сильная артиллерия Бородинского полка, расположенная на возвышенности, долгое время затрудняли наступление дивизии Леси-Эванса, а потому центр английской армии опередил свой правый фланг».{579}
Даже не обремененный русофильством Хибберт считает причинами неудачи первой атаки британцев, кроме пожара Бурлюка, тактических ошибок и местности, еще огонь русской артиллерии (и, кстати, в подтверждение высказанной мной выше версии — точные выстрелы стрелков).
«Путь дивизии Лэси Эванса преградил горящий поселок. Генералу пришлось отправить два полка под командованием генерала Адамса в обход его справа. Другая часть дивизии должна была выполнить такой же маневр слева под градом пуль и шрапнели. Полуразрушенные стены и отдельные уцелевшие дома мало спасли от огня. У русских артиллеристов на другом берегу был хороший обзор, они прекрасно видели, как солдаты группами передвигаются от укрытия к укрытию. Наступление было медленным и кровопролитным. Полки только 2-й бригады потеряли четверть личного состава, прежде чем достичь берега Альмы. Многие были погребены под руинами разрушенных пушечным огнем стен и заборов».{580}
Русская артиллерия по качеству применения в Альминском бою стояла на голову выше остальных войск, в том числе и пехоты. Приученные не приковываться к одной позиции, самим искать для себя наилучших задач,{581} артиллерийские офицеры обеспечивали хорошую поддержку тем пехотным частям, которым были приданы их батареи.
В течение часа атака британцев, постепенно превратившись в дезорганизованный натиск, была успешно отбита: «…Английские войска, встреченные сильным огнем наших батарей и штуцеров, поспешно повернули назад».{582}
Русские не только остановили Эванса, но и задержали Легкую дивизию.
«Полки Брауна… двинулись к реке, но встреченные рассыпанными в цепь нашими стрелками и, отчасти, правой батареей Бородинского полка, в беспорядке отступили».{583} Генерал Свечин отмечает, что в первой фазе сражения «Русские успешно отбили все фронтальные атаки англичан несмотря на перевес их сил…»{584}
Это, кстати, лучший ответ тем, кто упрямо считает перевес союзников в нарезном оружии основной причиной поражения русской армии при Альме. Пример Бородинского полка демонстрирует, что при сочетании заграждений, огня артиллерии и пехоты, особенно действовавшей в рассыпном строю, оборона русских была не только стойкой, но и успешной. Атака двух английских дивизий была отбита одним огнем.{585}
Возможно, дело пошло бы лучше, расчлени полковник Верёвкин строй хотя бы на ротные колонны. Скученность, малоподвижность и трудноуправляемость были бедой русской армии, сопровождавшей ее всю кампанию в Крыму.
В этом отношении она отставала даже от турецкой, в которой было обычным делом рассыпать в цепи не только стрелков, но и целые пехотные батальоны, как, например, в декабре 1853 г. в сражении при Четати.{586} Пехота многих русских полков рассыпному строю начала обучаться только на Альминской позиции. Но «…так как устав был построен на устарелых и трудно применимых основаниях, то войска по- прежнему теряли время попусту и ничему не выучились».{587} В результате Бородинский егерский все сражение на Альме провел в батальонных колоннах, тщетно выжидая возможности для штыковой атаки.
При этом «…град штуцерных пуль наносил громадное поражение Бородинскому полку и стоявшим около него батареям».{588} Этот пресловутый «поиск» штыкового боя, выжидание возможности сближения для действий холодным оружием дорого стоили русской армии во время Крымской войны. Потери неприятеля от штыковых ран были совершенно мизерными, думаю, не более 1% от всех убитых и раненых во время кампании (исхожу от постепенного снижения этого процента до 0,4% во время франко-прусской войны 1870–1871 гг.).{589}
В то же время потери от постоянного нахождения в сомкнутом строю угробили (трудно подобрать другое слово по отношению к людям, чья смерть была настолько же бессмысленной, насколько и славной) тысячи.
Итак, на правом фланге первая фаза сражения однозначно оставалась за русскими.
