class="p1">— Айка, никто не считает тебя подкаблучником, если ты опять об этом заморочился. Ты ведь знаешь, что они меня впустили в свой круг только, когда я вышла замуж и стала матерью. До этого была нон грата.
— Мне пришлось бы быть обслуживающим персоналом. Потому Володька и сбежал. А потом слушать все эти ужасные сплетни. Брр! Даже в самом страшном кошмаре не приснится то, что вылетает из уст этих прекрасных созданий.
Кирсанова бросила на супруга взгляд, полный скептицизма.
— Ой ли. Тебе нравятся все эти мелочи, которые многие терпеть не могут. Ты же любишь прислуживать дамам.
— Ну, хорошо. Это да. Но с берушами в ушах.
Хрисанф попробовал было поприставать к ней, но Вероника ошибалась. Они не каждый раз "строгали детей". Даже несмотря на то, что Агний — добротный любовник. Из-за этого он также комплексовал, но, всё же, приходилось признавать, что его половинка далеко не горячая штучка.
— Любимый, не хочу. Я буду спать.
Она тотчас повернулась к нему спиной и задышала мерно, притворяясь, что уже дрыхнет.
— Далила.
— Ну чего тебе. Что тебе от меня нужно?
— Как что… Ты.
— Извини, не сегодня.
— Ну, Далила.
— Я сплю.
Он теперь приставал к ней не по их супружеским физическим обязанностям, а оттого, что она была не в духе.
— Далила-йаа.
— Ты думаешь сменить меня на другую?
— Нет же.
— Можешь сменить.
Хрисанф по-настоящему рассердился. Почему-то, это его раздражало даже больше, чем если б она флиртовала с кем-нибудь другим. Даже Григорьева он мог допустить в качестве её воздыхателя. Но не то, когда она посылает его к другим женщинам.
Она об этом знала, но всякий раз забывала. Ей это было непонятно.
— Далила, что случилось?! Повернись ко мне, надо поговорить.
Услышав возмущение в его голосе, она с удивлением обернулась. В её голове медленно крутились догадки: что его так расстроило?
— Агний?
— Хватит уже.
— Что хватит?
Хрисанф немного отвернулся, совсем чуток, на 35 градусов.
— Ладно. Ты устала. Спи.
Кто-то на её месте, наверное бы, утешила его, смягчила бы ласками, но Кирсановой такого такта не хватало.
— Спокойной ночи, дорогой.
Она укуталась по уши в одеяло, хотя стояло лето, и вскорости действительно захрапела.
Утром ей вдубасило об этом упущенном факте, потому что, проснувшись к десяти, она обнаружила его рядом. Надо сказать, это не совсем и не всегда было нормой для Кирсанова, так как он — ранняя пташка.
Далила толкнула мужа и что-то спросонья проворчала, но тот не отреагировал. Тогда она испугалась: не умер ли? Ведь только внешне такой моложавый.
— Агний.
— Не подох я, к твоему неудовольствию.
— Это что за разговорчики! И почему ты тут развалился? Ещё чего! Брысь!
Хрисанф медленно к ней развернулся и она увидела, что он не спал и глаза его были грустные. Сон и Кирсанов живут отдельной жизнью. Он не спит больше семи часов, но об этом когда-нибудь потом.
— Далила.
— Ах ты червь полосатый! Убирайся в комнату для сержения и спи там, если тебе тут тесно!
— Далила, ты что, совсем меня не любишь?!
— Это из-за того что я тебе не дала? Ты же был в курсе, что тебе досталась старая жирная фригидная тётка!
— Далила!
Он резко встал и направился к выходу. Но у самой двери остановился, подошёл обратно.
— В чём дело? На твоё настроение у меня, как говорится, аллергия. Чего ты от меня хочешь?
Хрисанф готов был лезть на стенку, что твой таракан.
— Тебя! Мою жену!
— Агний…
— Я не об этом, если ты об этом! Какая глупость!
— Что произошло?
— Это ты мне скажи! Я живу себе нормально, счастливо, а ты заявляешься с детского праздника и посылаешь меня к чужим женщинам!
Тут только она вспомнила, что он почти болеет, когда ему подсовывают кого-то ещё кроме неё. Это было так глупо и идиотски. Как это вообще можно понять? Быть несчастным оттого, когда тебе скажут: ты достоин лучшего. Это же хороший позыв. Но он и слушать об этом не хотел.
— Ладно, там был один пустяк.
Глава 41
Далила села, прислонившись к изголовью кровати. Она хотела поспать ещё, но поняла, что, видимо, придётся это отложить, потому что дражайший муж требует к себе внимания.
— Ну, иди ко мне. Хочешь?
Агний без особой охоты лёг на краешек огромной постели.
— Между прочим, не ты тут одна набиваешь цену. Я, между прочим, тоже не первой свежести мужичок. Не хочу и не буду.
Он три минуты изучал потолок, но потом не выдержал и устроился рядом с ней.
— Поспи вот так.
— Дэли, я не могу.
— Что, сон не идёт?
— Нет. Не об этом. Ладно, сегодня лягу после девяти. Стараюсь хоть как-то соответствовать тебе, но не получается.
— Я думала также. О себе.
Хрисанф посмотрел на неё с удивлением. Она не заметила его взгляда, так как сидела с опущенной головой и изучала свои кисти.
— Почему?
— Ах, ты маленький почемучка.
Кирсанова запустила руки к нему в подмышки, попутно залезая под его простую серую ночную футболку, но он мягко отстранил её движения.
— Я — не маленький. Давай договоримся, что ты не будешь делать из меня старшего ребёнка.
Он сказал ей это, поскольку она могла посчитать, что так и заведено в обычных семьях. Она и вправду так считала, особенно сейчас, когда до того была прохладна с ним.
— Хорошо. Тогда давай поступать, как взрослые. И кукситься не всю ночь, а пару минут.
— Но, крошка, я не могу так!
— Не кукситься?
— При чём здесь это. Невыносимо слышать от тебя такие слова.
— Аа. Но я всегда напрочь забываю, что это тебе не нравится.
— А я всегда забываю, что ты забываешь и вообще глупая.
— Не спорю. Помнишь, как я в первый раз влепила тебе пощёчину, когда ты завёл эту волынку?
— У меня левая щека до сих пор горит.
— Прости.
— Просто простишками от меня не отделаешься. Что случилось? Что с тобой сделали?
Далила бессильно припала к его груди. Молчание.
— Ничего. Просто я чувствую себя ничтожеством.
— Ох, детка. Начинается.
— Поэтому я и не хотела ничего говорить. Ты не понимаешь. И никогда не поймёшь.
— Я не пойму? Это ты ходячему ничтожеству?
— Да брось. Ты — замечательный. В тебе есть все хорошие черты. Просто ты сам их не видишь.
— Тоже самое скажи и себе.
Она улеглась на его коленях, пока он расчесывал пальцами её запутавшиеся волосы и массировал плечи и холку.
— Знаешь, это странно да, что люди вырастают. Некоторые девочки бывают такими пацанками, но лет через двадцать
