Мысли вихрем кружились в голове, пока я открывал краны, бережно усаживая любимую девочку в изящную ванную на серебристых ножках. Пот до сих пор струился по спине, а внизу живота ощущалась приятная боль. Не планировал брать её прямо на подоконнике, как какой-нибудь неотесанный мужлан, но инстинкты диктовали другое. Черт возьми, мой друг уже был готов к новому раунду, только малышка Мона явно нуждалась в передышке. Она выглядела усталой и изможденной. Даже несмотря на всю сладостность нашей встречи, новость о заговоре родителей по-настоящему шокировала ее. Присоединился к ней, усаживая к себе на колени, утопая пальцы во влажных спутанных волосах.
– И ты больше никуда не уедешь? И не оставишь меня? – слабо поинтересовалась любимая, укладывая голову мне на плечо.
– Теперь я всегда буду рядом. Тебе придется умолять хоть о небольшой передышке… – бережно обнимал руками осиную талию, целуя взмокший висок.
Глаза Моны закрывались, она выглядела так, будто не спала много ночей подряд. Смочив губку, хорошенько прошелся ею по усталому телу и бережно достал свою девочку из ванной, укутал в полотенце и отнес в кровать. Симона стыдливо натянула халат, как будто я чего-то там не видел, уложила голову мне на грудь и спустя несколько мгновений провалилась в сон. Крепче обнял будущую жену, мечтая проникнуть в её сновидения…
* * *
8 часов спустя
Мы лежали посреди огромного живописного луга, утопая в первых отблесках закатного марева. Мона всё-таки вытащила меня на прогулку по деревушке, и, надо сказать, я остался под огромным впечатлением от этого благоухающего цветущего океана. Недаром Прованс называли краем лаванды и оливковых рощ. Голова покоилась на коленях любимой. Она не переставала целовать меня, кажется, в сотый раз за вечер слушая записанную на диктофон мою собственную интерпретацию сказки о Спящей Красавице, а я лежал и млел от счастья.
– Господи, Вильям, даже страшно подумать, что тебе пришлось пережить за эти дни… Если бы я знала…
– Почему ты никогда не рассказывала о своей болезни? – сорвался с губ давно интересующий вопрос.
Когда солнечный диск почти скрылся за горизонтом, Симона тихо ответила.
– Мама запрещала. Она говорила, это наш с ней общий маленький секрет, и если про него узнают другие, меня будут считать сумасшедшей… – девушка зажмурилась. Её ресницы трепетали.
– Полная глупость! Это произошло с тобой только из-за её недосмотра! – приподнялся на локтях, садясь.
Моя Белоснежка шумно сглотнула, нервно стискивая пальцы в замок.
– Тогда я не понимала этого. Через два месяца после развода родителей узнала, что новая пассия отца беременна. Думала, со мной что-то не так, раз они расстались… Неожиданно вес стал таять на глазах. От нескольких недель усиленного голодания в организме произошел гормональный сбой. Я была напугана. Просто мечтала скорее вылечиться и начать жить как все нормальные подростки… – Мона вся съежилась. Было видно, с каким трудом ей даются слова.
– Но ты должна была сказать мне…
– Прости. Боялась, что ты перестанешь со мной общаться, сочтёшь странной…
Я закатил глаза.
– Господи, да ты самая нормальная из всей нашей безумной семейки!
– Она показала тебе эти снимки… – голос любимой дрогнул. – Она не имела права этого делать. Я ужасная на них… Мама приходила в больницу и зачем-то каждый раз меня фотографировала…
Наши взгляды пересеклись. Уголки полноватых губ задрожали. Она выглядела потерянной. Вздохнул, ближе притягивая девочку к себе и обнимая до хруста в рёбрах.
– Да, показала. И, знаешь что, ты самая прекрасная из всех, кого я встречал.
– Вильям… – прошептала Симона с особенной теплотой в голосе.
– К сожалению, родителей не выбирают. Но зато мы можем выбрать тех, кто будет рядом. Я люблю тебя и больше никогда не отпущу. С этой минуты мы вместе. Понимаешь, что это значит? Вместе навсегда. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, родила мне детей…
Прохладные ладони опустились на мои руки, сцепленные в замок на её талии. Наши пальцы переплелись так же, как и души. Я уже не различал, где мои, а где её. Между нами установилось невероятное ощущение полного единения. Особенная гармония двух любящих сердец. Щемящая будоражащая близость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Знаешь, прошлым вечером в психиатрической клинике, когда я стоял около кровати этой несчастной спящей девушки, размышляя ты это или не ты, у меня вся жизнь перед глазами пронеслась… Вся моя пустая бесполезная жизнь, наполненная бесконечными пьянками и бесчисленными сексуальными связями… Пообещал себе, что у нас с тобой всё будет по-другому, что мы справимся. Я верю в нас, Симона. А ты веришь?
– Конечно, верю. И верила с самой первой минуты, как только увидела в кухне родительского особняка. Ты оказался таким красивым и доверчивым. Тогда я подумала: «Интересно, а как этот красавчик целуется?!» – Мона повернула голову, накрывая мой рот своими губами, и я, недолго думая, повалил её на клетчатый плед. Несколько минут мы катались по нему, не переставая покрывать друг друга поцелуями. Наконец, моя девочка тихонько запротестовала. – Вильям, погоди! Меня мучает вопрос… – она немного отодвинулась, посылая в меня задумчивый взгляд.
– Мы же вроде всё выяснили. Ну, что ещё? – прищурился, нетерпеливо заглядывая в глаза. Не терпелось продолжить прелюдию перед чем-то очень сладким…
– Дженнифер сказала, что беременна. Я знаю, это твой отец попросил её, но в тот день, когда ты только приехал в Нью-Йорк, я видела снимки у нее в инстаграме: она полуголая в твоей ванной комнате… И это точно была ванная твоей квартиры. Я сравнила с другими снимками, выложенными ею ранее…
– Вот гадина! Она ворвалась ко мне, практически сразу после приезда. Сказала, что забыла какое-то барахло. Я выставил её уже спустя пару минут…
– Я так и подумала… – с облегчением вздохнула Симона, и на её губах заиграла счастливая улыбка. – Кстати, бабушка всучила нам целую котомку с провизией. Думаю, настало время подкрепиться, – любимая захихикала, жестом фокусника-виртуоза доставая из-за моей спины наливное яблоко.
– Точно, пора! Потому что я снова хочу тебя съесть… – прошептал сдавленным голосом, потираясь пахом о её бедро.
Твою мать. Даже несмотря на то, что мы занимались любовью всего несколько часов назад сразу после пробуждения, меня снова мучила эрекция. Кровь прилила к члену, и мне уже не терпелось перейти к новому раунду. Тело всегда дико реагировало на эту темноволосую малышку с глазами, в которых плескался неразбавленный алкоголь.
– Ну и что нам там положила твоя заботливая ба? – придвинул корзинку ближе, внимательно разглядывая её содержимое. – Ух, тут даже мороженое есть! Это уже интересно… – подмигнул красавице, вытаскивая из недр огромной плетеной корзины квадратный контейнер.
– Наверное, оно уже растаяло… – растерянно пожала плечами брюнетка, даже не догадываясь, чем я собираюсь заняться с ней в ближайшее время…
POV. Симона
Вильям открыл упаковку, внутри которой находились две небольшие десертные ложки, достал одну из них, и, зачерпнув немного подтаявшего белоснежного лакомства, поднес к моему рту. Беспечно улыбнулась, размыкая губы.
– М-м-м… Как вкусно… – блондин зачерпнул ещё одну ложку, на этот раз сам пробуя на вкус бабушкины гостинцы.
– Ты права. Очень вкусно… – хрипло рассмеялся, прильнув к моим губам и медленно целуя.
– Ах… – язык покалывало от приятного холодка и удовольствия.
Вильям потянул вниз мой топ без бретелей, обнажая грудь, а затем опустил голову, попеременно целуя соски холодными губами.
– Ой… – нервно хихикнула, ощутив, что мои груди снова налились, а в трусиках стало влажно.
– Тебе приятно? – тихо спросил, проглотив еще одну ложку мороженого, с новой силой принимаясь выписывать языком узоры на моей груди. Вильям обожал ласкать её.
– Боже, да…
– Тогда я опущусь ниже… – загадочно улыбнулся красавец, задирая мою юбку и приспуская желтые кружевные трусики.
