Хару прикидывает, как завернуть трупик младенца, чтоб выкинуть. Мертворожденных детей нельзя хоронить. Он не знает, как пробавляются остальные — в Умбрене есть ущелья и водопады. Кто уж там ест свалившуюся на голову мертвечину — пещерные волки или медведи — какое ему до этого дело. Главное упаковать и унести, пока не опомнилась Койя. Хару склоняется над трупиком ниже. Что-то его задело при первом осмотре, что-то показалось не так. Он задерживает взгляд на скукоженном личике, на груди, спускается. Из горла вырывается сухой хрип.
- Койя! — ошеломленно сипит он. — Это. по-моему. девочка.
- Дай посмотреть.
Койя окровавленным пальцем раздвигает ноги маленького существа, которому не суждено было дышать воздухом Аккалабата.
- Девочка, — в одном слове горечь утраты и радость обретения. — Девочка с крыльями. Хару, мы не должны никому говорить.
Сознание она теряет внезапно, и лорд Хару успевает только дотащить ее до постели и, сбросив на пол труп несостоявшегося убийцы, положить на его место леди Койю. Прямо на кровяное пятно,
на измятые простыни. Ей сейчас все равно. А ему нужно срочно спрятать три тела.
* * *
- Расскажешь, как это произошло?
Койя сидит, расставив ноги, в чугунной лохани. Знахарка сказала, что от деревянной бочки в теле может завестись всякая дрянь, а надо наоборот — выпарить всю заразу. Старуха, присланная кузеном Хару из соседнего дариата, славилась на весь Умбрен своим лекарским мастерством и нелегким характером. Хару она костерила на чем свет стоит, но он был ей благодарен. Старая тейо, похоже, сделала все возможное, точнее, оттяпала все возможное и невозможное. Он даже не ожидал, что внутри у Койи столько всего, без чего она сможет спокойно жить, как обещала старуха. Часа три она провозилась, вытягивала, как ему показалось, из Койи жилы, прижигала, завязывала, поминая при этом на все лады демона Чахи и недотепу — мужа своей пациентки. Наконец, разогнулась, вытерла руки о черный передник, велела посадить Койю в ванну, в которую тут же высыпала остатки оленьего порошка, хлопнула по спине лорда Хару:
- Что нос повесил? Жить она будет. А одного сына вам хватит. У некоторых и того нет.
Он быстро глянул на Койю. Она лежала плашмя на спине, разглядывала каменную резьбу на потолке. Под голову у нее был подложен завернутый в войлок нагретый на очаге продолговатый валун, который привезла с собой старая тейо. Она утверждала, что это кусок несгоревшего кимназского талабрита — из самого подземного пекла, доставшийся ей от ее прапрабабки и страшно целебный. Верилось с трудом, но раз уж старухе не удалось пока взорвать ни один из умбренских замков, что было бы закономерным результатом засовывания талабрита в камин, то и Хару не возражал. Лишь бы на пользу.
С того момента, как она потеряла сознание в комнате, Койя не произнесла ни слова. Знахарка это комментировать отказалась: сказала, что ее дело — хвори телесные, а уж что там творится в тонкой господской душе, ей неведомо. Тем не менее Хару не оставлял попыток узнать, что случилось. Спрашивал разными словами каждые пять минут.
- Койя, как они на тебя напали?
Она ответила, только вернувшись в комнату. Простыни были поменяны, запятнанные ковры унесли, шторы задернули. Прислуга разговаривала шепотом и ходила на цыпочках. Горничная внесла два подсвечника, Хару шикнул на нее, оставил один и то пригасил в нем пару свечей.
- Я просто лежала. Окно было открыто. Все произошло в считанные секунды.
- Если бы в считанные, ты бы не пережила эту ночь.
- Они двигались слишком медленно, — Койя усмехнулась с неожиданным самодовольством. — Их было очень просто убить.
- Ты сама себе противоречишь: они двигались слишком медленно в считанные секунды, — он специально произнес это, чеканя каждое слово, чтобы она заметила противоречие.
Койя задумчиво поджала губы. Казалось, она оценивала ситуацию со стороны.
- Нет, так и было, — решительно качнула она головой. — Они даже заранее не обнажили оружие. Рассчитывали, что я уже сплю.
- Два дара с внутренним временем, кинжалами и коротким мечом на безоружную прекрасную деле? Тебе не обязательно было быть спящей. Все кончилось бы.
- В считанные секунды? Они не дотронулись до меня даже пальцем. Я слишком быстра для них. Жалкие неудачники с жалким внутренним временем. Уверена, им ничего не оставалось, кроме как стать наемными убийцами — ни на турнирной арене, ни в реальном бою им ничего не светило. Хару смотрел во все глаза и не понимал. Внутреннее время? У Койи? Асгир помнил все, но. они пытались фехтовать однажды, в самом начале, когда «она» оправилась после трансформации, и это было ужасно. Аса даже заплакала — от отчаяния, от бессилия. Полностью сохранив технику, она лишилась главного, что определяло на Аккалабате класс фехтовальщика, и больше в тренировочный зал не заходила.
- Ты, похоже, расстроился? — в голосе Койи звучало неприкрытое раздражение. — Да, у меня есть внутреннее время. Не такое как было. Но на среднего мечника хватит даже с избытком. Ты не замечал, потому что я запускала его только однажды — в присутствии Хетти, на королевском турнире. Ты, да и никто другой, не смог бы сквозь рев водопада услышать журчание ручейка. Чувствуя себя полным дураком, Хару спросил:
- А лорд Хетти знает?
- Ну разумеется, — Койя глядела на мужа чуть ли не с сожалением. — А теперь уходи, мне надо поспать.
- Почему ты запер библиотеку?
- Койя, ты еле стоишь на ногах!
У нее весь лоб в испарине, рука царапается о камни, кажется, что сейчас она оползет по стене так же, как спадает у нее с руки и волочится по полу пушистая шерстяная шаль.
- Открой мне библиотеку.
- Зачем ты спустилась?
- Какая разница. Дай ключи.
Хару, кряхтя, поднимается, долго роется в кармане орада.
- Тебе не следовало запускать внутреннее время, — бурчит он себе под нос.
- Вот и я тоже так думаю. Из-за этого я ее потеряла. Лучше бы меня убили.
Разговоры о потере ребенка становились их манией. Они выискивали причины, обсуждали сценарии, вспоминали детали. Они никогда не смотрели вперед, только назад.
18 октября 1504 года со дня пришествия королевы Лулуллы Коол Ьл^-ЧмлЦл
Шорох мышиный, скрежет где-то далеко, в другой половине замка открываемой двери, вой ветра в камине комнаты Хару — он никогда не закрывает заслонку. Почему я все это слышу? Зачем на меня наваливаются запахи, звуки — те ощущения, которых я прежде не замечала? Мне не снести. Капает вода в кухне из крана. Повариха-итано всегда забывает его завернуть. Кухня в хозяйственном крыле замка, четырьмя этажами ниже. Зачем я слышу, как капает эта вода? Звон цепей и скрип колодезного ворота. Окна библиотеки выходят на горы, три толстых стены отделяют ее от внутреннего двора. Зачем так скрипит этот ворот? Не могу сосредоточиться. Ветхие страницы пахнут вчерашним обедом. У меня на руках сажа — я облокотилась о дверь, когда зашла в кузницу к Хетти. Это было неделю назад. Откуда эта липкая чернота на подушечках пальцев? Койя с ожесточением трет их о первое, что подвернулось. Корешок книги крошится, но пятен на переплете не остается. Пальцы чистые. Это было неделю назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
