Германию, я имею в виду «фрау Ленин», как она сама себя обозначила на документе.
«Конечно, германское правительство, давая пропуск, исходило из тех соображений, что революция — величайшее несчастье для страны (т. е. России. — Л.К.), и считало, что, пропуская эмигрантов-интернационалистов на родину, они помогут развертыванию революции в России. Большевики же считали своей обязанностью развернуть в России революционную агитацию, победоносную пролетарскую революцию ставили они целью своей деятельности. Их очень мало интересовало, что думает германское буржуазное правительство».
В Берлине понимали, революция — «величайшее несчастье для страны», но большевики так не считали. Но приняли срочно общее решение, которое никогда большевикам Россия, о которой так пеклась «пролетарская партия», не простит, чему свидетельством — лавина современных публикаций.
В день посещения Платтена посольства в Берне посол фон Ромберг доносил в МИД, в Берлин: «Секретарь социал-демократической партии Платтен разыскивал меня по поручению группы российских социалистов, вождями которых, в частности, являются Ленин (sic!) и Зиновьев (sic!), чтобы передать просьбу о незамедлительном разрешении на проезд некоторого числа (от 20 до максимум 60 человек) наиболее выдающихся эмигрантов…При нашей исключительной заинтересованности в их незамедлительном отъезде я настоятельно советую срочно дать разрешение, приняв все поставленные условия…»
Спустя несколько дней после осуществленной акции кайзер Германии Вильгельм II обратил внимание рейхсканцлера фон Ветман-Гольвега, что, по сведениям из газет, ему стало известно, что русские эмигранты, стремящиеся на родину, встречают в этом противодействие Англии и Франции, он же, со своей стороны, считает: «Я бы не стал возражать против просьбы эмигрантов из России…» В тот же день, 11 апреля, канцлер телеграфировал кайзеру:
«…Немедленно с началом революции в России я указал послу Вашего величества в Берне установить связь с проживающими в Швейцарии политическими изгнанниками из России с целью возвращения на родину, поскольку на этот счет у нас не было сомнений, и при этом предложил им проезд через Германию…» Эту заинтересованность германской дипломатии к эмигрантам, к социалистическим партиям хорошо выразил в то время другой посол Германии в Дании, граф Ранцау: «Можно считать, что, по всей вероятности, через какие-нибудь три месяца в России произойдет значительный развал, и в результате нашего военного вмешательства будет обеспечено крушение русской мощи».
Спустя две недели после проезда Ленина через Германию представитель МИДа при германской Ставке телеграфировал руководству:
«Ставка, 21 апреля.
Верховное Главнокомандование передает сообщение политической секции Генерального штаба в Берлине. Штейнвакс 17 апреля 1917 года телеграфирует из Стокгольма: въезд Ленина в Россию удался. Он действует в полном соответствии с тем, к чему стремится».
Все эти цитаты взяты из изданной в 1957 году в Берлине на немецком языке книги Вернера фон Хальвега «Ленин следует в Россию, 1917 г.» (на русском вышла в 1990 году в Москве). В мемуарах известного военачальника Эриха Люддендорфа «Мои военные воспоминания», изданных в Берлине в 1919 году, с генеральской прямотой, без опасения вызвать дипломатические осложнения Германии с главой Советской России, сказано:
«…Посылая Ленина в Россию, наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения это было оправдано».
По воспоминаниям Е. Усиевич, жены Григория Усиевича, бравшего власть в Москве в октябре 1917 года, на швейцарско-германской границе вагон «микст», полумягкий-полужесткий, прицепили на пустынной станции к германскому поезду. Эмигранты ехали, взяв с собой шоколад и другие продукты. К их удивлению, немецкие власти, желая, очевидно, показать едущим в Россию русским, что к концу третьего года войны у них еще есть неисчерпаемые запасы продовольствия, распорядились, чтобы нам был подан ужин. Не зря немецкие власти кормили большевиков, знали, что те отработают бесплатный ужин.
Другой пассажир «троянского коня», Яков Ганецкий, один из ближайших, доверенных лиц вождя, пишет: «Специальный вагон подан. Через 15 минут мы уже катимся в Стокгольм. В отдельном купе уселись Владимир Ильич, Надежда Константиновна, Зиновьев, Радек и я. Беседа затянулась до поздней ночи…»
Все в эйфории. Трое из них не знали, что спешат к своей гибели.
И Зиновьева, и Радека, и Ганецкого приволокли на Лубянку… Не избежал этой участи Фриц Платтен. После Октября он своим телом прикрыл Ленина, когда в него стреляли. В 1937 году расстреляли жену верного Фрица, а его самого отправили в лагерь, где уморили в 1942 году.
Глава четвертая
Лозунги
По дороге домой в поезде произошел такой эпизод:
«Наши прильнули к окнам. На перроне станций, мимо которых проезжали, стояли толпой солдаты, — пишет Крупская, — Усиевич высунулся в окно: „Да здравствует мировая революция!“ — крикнул он. Недоуменно посмотрели на него солдаты».
Кричал недоучившийся студент юридического факультета Петербургского университета, сын коммерсанта, бежавший из ссылки за границу. В мемуарах Крупская называет его «молодым товарищем», который в Цюрихе после обеда каждодневно забегал к Ульяновым, чтобы поговорить. Был он на двадцать лет моложе вождя. Крепко усвоил его идеи. Стал во главе московского Военно-революционного комитета, со своим отрядом брал телефонную станцию. Через год погиб в Гражданской войне…
Недоумевали не только солдаты, услышав призыв пламенного «молодого товарища». Недоумевали представители Петроградского Совета, услышав эти слова от Ленина в «царской комнате», куда они пришли его официально приветствовать по случаю возвращения на родину.
После чего начался триумф Ленина. Он поднялся на броневик и въехал на нем, как на белом коне, в столицу с верой, что вскоре возьмет в ней власть.
Откуда броневик, легковой автомобиль, строй почетного караула на перроне, рапорт офицера, толпы встречающих, почему прием в бывшей «царской комнате», где пребывал перед посадкой в поезд император с семьей и свитой? Неужели Ленин, прожив почти десять лет в эмиграции, стал так популярен в столице в апреле 1917 года? Нет, мало кто его знал тогда. Всю дорогу Ильича не покидало чувство тревоги, страх перед возможным арестом, он думал даже, что, прибыв ночью, извозчика у вокзала не найдет.
Оказалось, что подали к подъезду вокзала авто, разыграли протокольную встречу. На первый взгляд, загадка. Все объясняется просто. Броневики проследовали от захваченного после Февральской революции дворца балерины Кшесинской, чей дом служил штабом Центрального и питерского комитетов большевиков. С балкона дворца выступал Ленин. Это всем было известно. Не все знают, что присвоили этот дворец солдаты Броневого дивизиона, они устроили в апартаментах клуб и читальню, национализировав собственность примы-балерины императорского Мариинского театра. Нашлось в комнатах дворца место правлениям некоторых профессиональных союзов, ставших соседями большевиков.
Солдаты Броневого дивизиона, не желавшие идти на фронт, были распропагандированы большевистскими агитаторами, шли за ними в огонь и воду, они и выслали машины к Финляндскому вокзалу… В легковых авто
