опоры замечательна именно частота, с которой она приводит к обнаружению систематических перекрестных соответствий. Например, мы можем использовать эту концепцию для преобразования «архитектурного» определения «опирающийся на» в «геометрическое» определение «горизонтальная поверхность». Разумеется, это соответствие не отражает возможность расположения перекладины, к примеру, в подвешенном состоянии, но отдельные исключения неизбежны.
Наши систематические перекрестные преобразования служат основой плодотворных метафор, позволяют постичь назначение того, что мы не видели раньше. Когда что-либо кажется нам совершенно новым в одном из наших «описательных» миров, может выясниться, что при переводе в какой-то другой мир оно напомнит нечто, уже известное.
Прежде чем двинуться далее, попробуйте решить вот эту загадку.
Рис. 68
14.4. Видеть квадраты
Большинство людей затрудняются справиться с головоломкой девяти точек, поскольку предполагают, что точки образуют квадрат, который ограничивает «рабочее пространство». В самом деле, задача видится нерешаемой, если не продлить рисунок за пределы этого пространства. То есть все становится проще, если не считать, что эти точки образуют квадрат. Мы часто делаем предположения, которые усложняют наши задачи, и избежать этого возможно только через переформулировку задач способами, которые открывают перед нами больше возможностей.
Рис. 69
Начнем с того, что на рисунке вовсе нет квадрата в буквальном смысле, то есть «прямоугольника с равными сторонами». Что же заставляет нас воспринимать столько различных очертаний именно как квадраты?
Рис. 70
У некоторых из этих фигур нет углов, у других нет сторон, а у третьих нет ни углов, ни сторон! Что заставляет нас воспринимать их все как квадраты? Психологи давно задавались вопросом о том, как мы выявляем подобные сходства, но часто забывали спрашивать, как мы, прежде всего, опознаем простейшие формы квадратов. Что важнее для узнавания, конкретные признаки или общие очертания? Это зависит от состояния разума. Способы, какими мы воспринимаем мир в данный момент времени, лишь отчасти зависят от информации, поступающей от глаз; все остальное, что, как нам кажется, мы видим, приходит к нам от разума. Мы реагируем не только на визуальные признаки, но и на наши воспоминания о предметах, увиденных ранее, и на наши ожидания относительно того, что мы должны увидеть.
Велик соблазн предположить, что наше зрительное восприятие ориентировано в одном направлении и несет информацию из внешнего мира в разум.
Рис. 71
Но данная схема не объясняет, каким образом на то, что мы видим, оказывают влияние наши ожидания. Человеческое зрение должно как-то комбинировать информацию из внешнего мира со структурами наших воспоминаний. Потому схема должна быть, скорее, такой:
Рис. 72
14.5. Мозговой штурм
Если мысленно переместить головоломку девяти точек в более обширную «рабочую область», не составит труда решить ее обычным способом – достаточно немного подумать. Что позволяет нам столь легко переформулировать сложные задачи, стоит лишь сообразить это сделать? Должно быть, наш разум постоянно ищет способы проделать нечто подобное, генерируя связи между различными описаниями. Затем, когда мы наконец меняем точку зрения ради иного взгляда на задачу, применить накопленный опыт оказывается проще, чем щелкнуть выключателем.
Это возвращает нас к вопросу о том, когда стоит пытаться быть редукционистом, а когда новатором. Как мы решаем, когда следует прекратить прикладывать усилия к тому, чтобы сделать что-то определенным образом? Было бы печально бросить все буквально накануне нахождения решения, однако нет никакого способа понять, что решение вот-вот придет. Должны ли мы всегда пытаться разрушить свои сложившиеся ментальные узы и стараться мыслить свободнее? Конечно, нет. Такое стремление, как правило, приносит больше вреда, чем пользы.
Впрочем, когда мы действительно заходим в тупик, можно и вправду отдаться на волю фантазии в поисках новых идей. Можно даже задуматься об использовании тех систематических, терапевтических по сути техник, что известны под названиями «мозговой штурм», «латеральное мышление», «медитация» и т. д. Они могут помочь в случаях полного непонимания, побуждая к поиску новых формулировок. Однако при переключении на новые, непривычные точки зрения мы, обретая новый взгляд, ставим себя в положение новичков: получается, что мы намеренно умаляем свою способность судить о том, какие новые идеи могут оказаться совместимыми с нашими прежними навыками.
В любом случае не следует торопиться думать. Будет попросту глупо не осознать этого сразу! Вспомним принцип исключения: будет опрометчиво слишком сильно изменять себя, чтобы адаптироваться к единичному опыту. Принимать же все исключения всерьез чревато риском потерять общие правила, которые, как показывает предыдущий опыт, оказываются полезными чаще всего. Также нужно проявлять особую осторожность в отношении методов, которые можно использовать в любой момент:
Бросьте это дело.
Найдите задачу попроще.
Отдохните; вы почувствуете себя лучше.
Просто подождите; в конце концов ситуация изменится.
Начните снова; в следующий раз может получиться лучше.
Эти методы являются чересчур общими; такие действия можно выполнить всегда, но они малоприменимы к решению конкретных задач. Порой они действительно помогают нам справиться с ситуацией, но их нужно избегать в повседневном мышлении – по крайней мере оставлять, что называется, на крайний случай. Показательно, что действия, которые можно выполнить когда угодно, суть те, к которым следует прибегать крайне редко.
14.6. Принцип инвестирования
Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет[19].
Святой Матфей
Некоторые идеи приобретают чрезмерное влияние. Популярность концепции перекладины и опоры видится вполне заслуженной; никакая другая схема не увязывает лучше предметы с каузальными цепочками. Но существуют и другие, не столь достойные способы, какими идеи получают распространение и влияние.
Принцип инвестирования. Наши исходные идеи имеют несправедливые преимущества перед теми, которые усваиваются позже. Чем раньше мы изучили навык, тем больше методик его использования мы приобретаем. Следовательно, всякой новой идее приходится конкурировать с массой навыков, накопленных исходными идеями.
Именно поэтому гораздо проще делать что-то новое прежними способами. Каждая новая идея, как бы хороша она ни была в принципе, кажется нам «неудобной», пока мы ее не освоим. Потому прежние идеи продолжают оставаться в силе, тогда как новым приходится сражаться за «место под солнцем». Кроме того, наши исходные, наиболее отточенные навыки первыми распространяются на иные сферы мышления, где они тоже получают фору и препятствуют укоренению новых идей.
В краткосрочной перспективе мы, как правило, справляемся, опираясь на старые идеи, а не начиная все заново. Если мы научились
