следом и Сирея.
– Ты снова пишешь о фамильярах?
Девушка закрыла тетрадь.
– Я всегда пишу о фамильярах и других редких существах. Это моя профессия. Для меня нет ничего интереснее, чем изучать их, – она повернулась и посмотрела на нас. – А вы снова пришли для ознакомления или задали изучение новых видов?
Я улыбнулась.
– Нет, в этот раз к тебе. Мадам Блейвес отправила меня, сказав, что ты можешь помочь с докладом.
Папирус, казалось, не удивилась.
– С удовольствием помогу. Что за тема?
Девушка указала на скамейку в беседке недалеко от вольера.
Мы прошли и присели.
– Раскрытие жизни и смерти, – сказала я. – Мое понимание. Своими словами.
– О-о-о! – Папирус придвинулась ближе ко мне. – Интересная тема.
Я пожала плечами.
– Тамплина сказала, ты можешь разъяснить.
Девушка задумчиво посмотрела на меня, потом на Сирею.
– Разъяснить… А ты представь, что точно знаешь, что через час умрешь? Что ты ощутишь? Страх?
– Наверное.
– Страх перед тем, что после смерти, или от ее причины?
Я задумалась.
– Наверное, от причины. Не хотелось бы тяжелой смерти.
– Да, – кивнула папирус. – В большинстве своем каждый из нас боится именно причины. А теперь представь, что смерть твоя легкая и внезапная. Тогда и страха нет. Но вот ты умираешь, понимаешь это и… Что ты чувствуешь?
– Сожаление. О том, что не успела сказать или сделать.
Папирус кивнула.
– Сожаление. У кого-то паника. Но даже это все уже в прошлом. Потому как есть секундное осознание, что больше ничего не вернуть… Все окончено. А потом спокойствие. Ты же понимаешь, что после смерти у тебя уже не будет недоделанных дел и недосказанных слов. Страхи тоже исчезнут.
– Значит, смерть – это благо?
– Смерть – это облегчение. А иногда и спасение. Бывает так, что и спасение жизни. Ведь зная, что ты жив, ты не спешишь. Ты веришь, что у тебя будет завтра и послезавтра. Ты еще многое можешь успеть. Зная о смерти, ты торопишься, стараешься общаться с теми, кого любишь. Заниматься тем, что тебе нравится. Жизнь для тебя становится яркой. Ты по-другому смотришь на мелочи и ошибки. Начинаешь осознавать, как же это прекрасно – жить. Ты хочешь успеть сделать все.
– И не успеваешь… – вздохнула я.
– Так тоже бывает, – кивнула Папирус. – Вот только после смерти тебя уже навряд ли это будет волновать.
– А как же душа? Она не будет метаться от того, что не успела окончить все, о чем мечтала?
– Душа – это энергия. Свободная энергия. Она знает, что, покинув этот мир, уйдет в другой, где сможет продолжить свое путешествие. А в миру что есть энергия? Это то, что наполняет эту душу: эмоции, тепло, любовь, ненависть, злоба.
– То есть, если ты делал много плохого и испытывал негатив, то душа все же станет тревожной.
– Негатив – тяжелая энергия. Как тучи. Они же низко нависают, так и с негативом. Он придавливает душу, не позволяет ей уйти в другие миры, унестись в великую пустошь душ, где она могла бы выбрать себе дальнейший путь. Негатив – это камни, тяжелый груз.
– И что же происходит с этими душами, обремененными таким грузом?
Папирус сцепила пальцы.
– Какие-то из них становятся призраками, личами, неспокойными. Те же, кто имел достаточно сил и магии и смог ее перенести в душу, способны занять чужое тело.
Сирея придвинулась ближе и тихо-тихо спросила:
– Ты сейчас говоришь о темном ритуале замещения?
Девушка кивнула.
– Да. Для того чтобы занять чужое тело, нужен особый ритуал. И сама душа, не имея тела, провести его не может, если заранее не подготовилась. Но если это все же произошло, поверьте, мы никогда не узнаем, что сосед-лекарь, внезапно ставший некромантом, уже умер, а в его теле находится совсем иная душа.
– Это запрещенная магия? – спросила я.
– Еще бы! – хмыкнула Сирея. – Доказать замещение практически невозможно. Если только сам темный не проколется. Но в таком случае его казнят. А значит, он будет молчать до последнего, терять-то ему нечего.
Я поежилась.
– А как же изгнанная душа? Что с ней?
Папирус пожала плечами.
– Ничего. Она покидает этот мир и ей становится все равно. У нее уже другой путь и, вполне вероятно, в других мирах.
Я нервно скрестила руки.
– Папирус, а поменяться душами можно? Вот чисто теоретически, так, чтобы тебя потом не казнили?
Девушка кивнула.
– Да. Только для этого нужна лицензия. Особая. И договоренность носителей.
– Это уже не темная магия?
– Темная, – усмехнулась Сирея. – Потому и нужна лицензия. Вот только тебе ее не выдадут. Ты представляешь, что может начаться, если все будут душами меняться?
Я представляла. И все больше думала о той компании, что меня сюда перенесла, заменив души. Я второй раз слышала о лицензии. Неужели она у них есть? Или они действуют на свой страх и риск? А энергия? Сила? Это же работа темных! Сопротивленцев? Ой ли… Они бы давно всех своих в других мирах попрятали. Вздохнула.
– Папирус, а вот если ты был полным говном в жизни, убивал, мучал, но терзаний по этому поводу не испытываешь. Тоже станешь духом?
Девушка развела руками.
– Это и является основной ошибкой тех, кто забывает о совести. Оно ведь как, ты делаешь зло, и, хотя физическое тело и сознание тебя не терзают, но совесть дана не просто так. Даже если она молчит, она знает, что может возвысить душу, а что ее притянет после смерти обратно. Совесть – это как мешочек с твоими личными грехами. Возможно, вы даже иногда ощущаете, тяжесть словно давит. Мы так и говорим, совесть. Правда, не все ее чувствуют и поступают так, как считают нужным. Но забывают, что, когда мешочек наполнится черными камнями зла, то душа не можешь взлететь. И ей уготовлено далеко не светлое будущее.
– И вот тут возникает вопрос, – с интересом сказала я. – Где эта грань между добром и злом, так чтобы совесть была чиста? Пощадить врага или убить невиновного, зная, что он может стать погибелью для сотен? Где истина, такая, чтобы не насобирать камней?
Папирус вздохнула.
– Правильности выбора нет. Важно ощущение души. Если постоянно взвешивать каждый поступок по совести, никакие душевные весы не выдержат. Не нужно взывать к совести, нужно ее ощущать. Она лучше вас понимает, что один черный камень вдребезги разобьет благость от сотен оставшихся в живых душ. И даже если ты мучаешься от правильности или неправильности решения, твой мешочек уже пуст и дорога в рай открыта. Не нужно вдумываться в содеянное. Нужно поступать по совести. Не зря же так говорят. А разбираться
