– Отстирается, – спокойно сказала миссис Гривз, когда я посетовала, что костюмы испорчены еще до того, как мы их надели.
У Дэнди и Джека было меньше времени побыть наедине, но они, как правило, вызывались напоить лошадей на ночь, и мы с Кейти давали им полчаса на то, чтобы удовлетворить нужды лошадей и их собственные, прежде чем натянуть шали на головы и выбежать через заднюю дверь к конюшням.
Я только однажды спросила Дэнди, как ее любовные дела; сама она не спешила делиться. Я думала, что долго она Джека не удержит, он уже смотрел на сторону, хитрил и любезничал с Кейти, когда мы сидели за шитьем у кухонного стола. Черные глаза Дэнди метали молнии в сторону Кейти, но Джеку она по-прежнему улыбалась ровно и мило. Я только однажды заговорила с ней в те долгие морозные недели. Я как раз надевала на маленьких пони новую упряжь, а Дэнди стояла рядом, чистила бубенцы и вешала их на ремни.
– Ты ведь его не любишь, – уверенно сказала я.
Она зачесала назад темную волну волос и улыбнулась.
– Нет, – ответила она. – Не думаю, что кто-то из нас вообще верит в любовь.
– Тогда зачем продолжать? – спросила я.
Я была искренне озадачена.
Дэнди медленно улыбнулась. В те дни она лоснилась, как кошка, которую гладят.
– Меридон, ледышка, тебе никогда не понять, – сказала она. – Мне нравится. Не было бы Джека – я пошла бы с другим мужчиной. Мне нравится, как он меня трогает, как целует, нравится, когда он внутри меня. И оно становится все лучше и лучше. Мне нравится все больше.
– Но сам-то он тебе не нравится все больше, – возразила я. – Тебе не нравится, как он поглядывает на Кейти.
Дэнди поморщилась.
– Нет, – сказала она. – И если эта шлюшка ему хоть улыбнется, узнает, какая у меня тяжелая рука. Но Джека я по-прежнему хочу.
– Для удовольствия? – спросила я.
Один из маленьких пони вскинулся, упряжь была ему тесна. Я ослабила ремни. Новая кожа не гнулась, пальцы у меня замерзли. Я тихонько выругалась.
Дэнди протянула мне бубенец и стала смотреть, как я вкручиваю его в гнездо на лобном ремне уздечки.
– У меня на него планы, – величественно произнесла она и подмигнула мне. – Я выйду замуж и стану хозяйкой этого дома, Меридон, я тебе обещаю.
Я вздрогнула, и бубенец пронзительно зазвенел, словно предупреждая.
– Не рассчитывай, что тебе удастся уговорить Роберта, – сказала я. – Я с ним говорила, он нас назвал цыганским отребьем. Он не хочет, чтобы в его семье была кровь роми, Дэнди. Не рассчитывай, что он согласится. Получай свое удовольствие с Джеком, если уж тебе так надо. Но начнешь загадывать – ждет тебя неудача.
Я перешла к следующему пони, и Дэнди протянула мне уздечку.
– Ты всегда так тревожишься, – лениво произнесла она. – Брось, Мэрри. Я знаю, что делаю, а ты ничего не знаешь о том, что бывает между парнем и девушкой. Брось. Ты не поймешь.
Я пожала плечами, немного обидевшись. Потом обрядила остальных пони и повела их на сырой луг, отрабатывать танцевальные шаги на подтаявшей земле.
– У нас будет гала, – объявил Роберт.
Он ужинал с Джеком в столовой, пока Дэнди, Кейти, Уильям, миссис Гривз и я ели в кухне. Роберт появился в дверях с бокалом портвейна в одной руке и трубкой в другой. Джек шел следом, они оба уселись за кухонный стол. Миссис Гривз перетекла к печке. Уильям отправился за дровами, а потом встал с дровяной корзиной так, чтобы все слышать.
– Я приглашу мэра и олдерменов Солсбери, – сказал Роберт. – И дам тоже, да. Местных господ, мировых судей. Такого рода публику. Устроим для них настоящее гала-представление. Нам нужны будут хорошие кресла, – сказал он себе под нос. – Это днем. А утром дадим представление в деревне. Пенни за вход. Первое и последнее представление здесь, считайте, ваш первый выход. Потом отправимся в путь и начнем работать всерьез.
Я посмотрела на сидевших за столом и увидела на их сияющих лицах отражение моего собственного предвкушения. Мы все так долго упражнялись, так долго были тут заперты. Для Джека и Кейти зима была долгой и тоскливой. Но мы с Дэнди никогда прежде ничего подобного не переживали. Никогда так долго не жили под крышей. Никогда не проводили столько времени в одном месте. Никогда не спали в той же постели, в той же комнате целую зиму. Мне не терпелось двинуться дальше.
– Программа такая, – сказал Роберт, вытаскивая из кармана большую записную книжку в черной обложке с потрепанными углами.
Он перевернул страницу и раскурил трубку. Мы молча ждали.
– Парад-алле, – сказал он. – Это вы, девочки, в своих костюмах для полета и плащах. Меридон и Джек в бриджах, верхом на Снеге и Море.
Он прервался и взглянул на меня.
– Согласна выехать на арену на Море, Мэрри? Он будет отлично смотреться рядом со Снегом.
Я кивнула, и он продолжил:
– Следом – пони в полном облачении с бубенцами, а замыкают строй Моррис и Пролеска в одной упряжке.
– В первом отделении будут лошади, – сказал Роберт. – На это время сетку натягивать не станем.
Он взглянул на меня с улыбкой.
– Ну что ты так побледнела, глупая? Натянем в антракте.
Я почувствовала, как румянец возвращается на мои щеки.
– Так, – продолжал Роберт. – Первым номером пойдет Меридон с танцующими пони. Повороты и пируэты. Меридон, ты будешь в амазонке, в жакете и шляпке с пером.
Он с сомнением на меня посмотрел.
– Ты округлилась, – несколько удивленно произнес он. – Я не замечал, Меридон. Будешь мило смотреться на арене.
Все уставились на меня так, словно я – никому не нужная дурочка.
– Тебе будет как раз амазонка Дэнди с прошлого лета, – сказал Роберт. – И выглядеть ты в ней будешь отлично.
Он поглядел на мои волосы.
– Без шляпки, – решил он. – Распустишь волосы. Так очень славно. Только не кромсай их опять.
Я согласилась. К вопросам одежды я начинала относиться внимательно, но равнодушно, словно речь шла об одном из пони.
– Дальше. Номер Джека на Пролеске, – сказал Роберт, возвращаясь к списку. – Наденешь новую голубую рубашку, Джек, и бриджи.
– Не на Моррисе? – спросила я.
Роберт покачал головой.
– Он не готов. На то, чтобы коня под гротески толком обучить, уходят годы, в этом сезоне он просто будет привыкать работать на публику. Пойдет в параде-алле и в историческом финале. Но в гротесках на арене пока его использовать не будем.
Роберт снова открыл записную книжку.
– Потом я, – сказал он. – Со Снегом. Будет считать и флаги вытаскивать. Наденем на него новую сбрую и новое страусово перо на голову. Меридон, перо и упряжь – на тебе. Дальше: Меридон работает гротески в короткой красной юбке и белой рубашке, а Джек выходит, переодетый фермером.
Он помолчал.
