напропалую, чем дико раздражала. Ты та, ради кого я дважды мотался в Иркутск, потратив на перелет в общей сложности около суток…
— Не дважды, а один, — поправляет Ярослава, окончательно вживаясь в роль корректора. — В первый-то раз ты не ради меня прилетел.
На это я могу лишь невесело усмехнуться. Если бы она знала правду, то прилично бы удивилась.
— Неважно. Я хочу сказать, что порой слишком заботился о твоих чувствах, а действовать очевидно нужно было по-другому… Как Сойка. Пока я оберегал твой хрупкий внутренний мир и читал свои бесполезные книги, он просто извинился за то, что смешал тебя с дерьмом при толпе друзей, заплатил за завтрак, после чего ты поставила на нем штамп «годен» и решила встречаться.
— Артем хороший парень и очень мне помог в сложный момент моей жизни, — повторяет она все ту же заезженную и дико раздражающую фразу. — С ним я тоже повела себя некрасиво… Бросила в день рождения и умотала к тебе.
Я непроизвольно кривлюсь.
— Посочувствовать ему не получается, уж извини.
— Этого и не нужно. Ты был прав, когда сказал, что я легко прощаю тех, кто делает мне больно. Я действительно легко простила и его, и маму с папой за то, что бросили.
— Всех, кроме меня.
— Это тоже правда, — вдруг соглашается она, продолжая храбро удерживать мой взгляд. — Почему-то все, что касается тебя, я воспринимаю очень остро. Предъявляю повышенные требования, видимо.
— И чем я такое заслужил?
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Наверное, тем, что ты для меня особенный.
В левой половине груди приглушенно екает. Взгляд она по-прежнему не отводит, смотрит прямо, выражение лица серьезное и… беззащитное. Сейчас я могу причинить ей боль всего парой неосторожных слов. Легко отыграться за все.
Но я же тряпка. Не могу. Да и просто хочу ей поверить.
— А дальше что? Завтра? К Сойке вернешься?
Ярослава округляет глаза.
— Нет, конечно. С ума сошел?
— Я же слишком образованный для тебя.
— Блин, ты сейчас и правда душнила, — морщится она, но ее лицо при этом не теряет своей беззащитности. — Заладил одно и то же. Я бы попробовала… Если ты, конечно, захочешь… Ну, там… в кино ходить… Почаще видеться и созваниваться…
— А секс? — с улыбкой переспрашиваю я, ощущая неконтролируемые радость и желание рассмеяться.
— Секс, конечно, тоже, — улыбается она в ответ. — Зря, что ли, ты так старался.
33
Ярослава уезжает от меня рано утром, когда я, изрядно вымотанный всем, что произошло несколькими часами ранее, сплю, уткнувшись лицом в подушку.
— Лежи давай, — шепчет она на мою не слишком уверенную попытку подняться. — Мне надо Тотошку выгулять, а то он почти сутки один сидит. Навалил, наверное, три кучи под дверью. Такси уже тут. Созвонимся.
Когда дверь за ней захлопывается, я, поморгав, нахожу взглядом часы. Пять утра. Что за девственницы пошли? Приезжают без звонка и без предупреждения, попользуются тобой и с рассветом исчезают.
Потом я пытаюсь заново отключиться, но неудачно. В голове то и дело всплывают обрывки нашей беседы, и чем больше их появляется, тем меньше шансов на сон у меня остается. Так, и что мы имеем? Первое: Ярослава больше не девственница, и счастливым первопроходцем оказался я. Второе: она не планирует возобновлять отношения с Сойкой, а хочет попробовать строить их со мной. Как она сказала? Ходить там в кино, почаще видеться и созваниваться. Третье: я, как истинная тряпка, простил ее после фразы «Ты для меня особенный». Четвертое: она не растеряла боевого духа и пару раз в разговоре прилично меня срезала, почти как в старые добрые времена. Пока ни одной плохой новости, за исключением разве что очередного признания себя тряпкой. Наверное, поэтому у меня такое хорошее настроение, даже несмотря на дичайший недосып.
Так и не сумев уснуть, я встаю и, приняв душ, еду в спортзал. Администратор смотрит на меня как на спятившего спортивного фанатика. Еще бы. Сегодня суббота, а на часах всего шесть утра. Добросовестно потренировавшись и посидев в сауне, я еду завтракать и по пути набираю Лелика. Надо же узнать, чем его пятничный вечер закончился и не устроила ли ему диверсантка Дина очередной сюрприз.
Лелик берет трубку с пятого гудка (спал, оказывается) и, узнав, что я направляюсь в «Маттео», сам изъявляет желание присоединиться. Приезжает он как раз к тому времени как мне приносят первую порцию кофе.
— Выглядишь бодрячком. — Он садится напротив и, скорчив недовольную гримасу, кивает на мой бицепс, выпирающий из футболки. — Расскажи, какую химию ты ешь, а? Пашу как конь, без продыху, и по фигу.
— А ты попробуй ночами не в покер-клубах торчать и кальяны курить, а высыпаться нормально.
На это Лелик корчит презрительную гримасу. Признаю, порой я действительно бываю душнилой.
— Как дела?
— Полагаешь, за несколько часов, что мы не виделись, произошло что-то увлекательное? — фальшиво иронизирую я.
— Ну, а кто его знает? — он пожимает плечами и, откинувшись на спинку стула, и до странности пристально смотрит на меня. — Вечер пятницы. Многое могло случиться.
Мне становится немного не по себе. Свечку, что ли, он под дверью держал? Я не планировал никому рассказывать обо мне и Ярославе, тем более, что и рассказывать пока нечего.
— Давай без намеков. Если есть что сказать, говори.
— Короче, мне тут птичка на хвосте принесла, что вчера Ярослава сбежала в разгар празднования Артемовской днюхи...
— Птичка — это Дис, надо думать? — усмехаюсь я. — Допустим. А я тут причем?
— Я вот думаю — ни к тебе ли наша непостоянная побежала?
— Не-а, — отвернувшись, я задираю руку, чтобы подозвать официанта. Врать я не умею, и если в этот момент Лелик посмотрит мне в глаза, то моментально раскусит. — Можно минералки, пожалуйста.
— М-м-м. Странно, короче. Ну, ладно. Зато ты теперь в курсе.
— В курсе чего?
— Что не все так радужно у них.
Я пожимаю плечами.
— Это не мое дело.
— Что за человек ты такой, — фыркает Лелик. — Даже посплетничать с тобой нормально нельзя.
— Я вчера с тобой почти два часа
